Хорошо, что Мара работает на «Девятьсот пятого». Там рядом Ваганьковское кладбище, и можно купить дешевые цветы. Мара уже стояла на проходной, когда я примчался туда с маленькой красной розой. Она улыбнулась.
Я не слишком опоздал?
Нет. Цветочек мне?
Твоему шефу. Где эта твоя столовая?
Пошли.
Черт. Кто придумал эту столовую?! Ты вначале платишь деньги, получаешь чек, а потом с этим чеком мучительно ищешь то, что заказал.
Слушай, Мар, а что это «3.700»?
Салат какой-нибудь. Ты заказывал салат?
Уже не помню. Так: суп у меня есть, правда, почему-то рыбный
А ты какой хотел?
Борщ.. Отбивная есть, оладьи.. хрен с ним с салатом, чего не хватает?
Компота.
Верно. «1.700». А у тебя все есть?
Угу.
Как ты так разобралась?
А я просто сразу беру, что нравится, а на чек не смотрю.
Ну вот мы сели.
Приходи ко мне сегодня вечером.
С чего бы?
Отметим твой день рождения.
Мара улыбнулась губами.
Ты помнишь.
У меня записано. Кстати, вот тебе подарок, я достал из кармана эту несчастную голову. Поливай ее, и вырастет травка.
Какая?
Зеленая.
Спасибо. Очень мило.
Я смотрел то на Марины брови, то на ее кулон. Брови у нее очень красивые: черные, ровные и блестящие. Кулон тоже интересный сделанный из тонких золотых прутиков слон с большим жемчужным глазом. Марины губы двигаются. Большие терракотовые губы, у моей мамы такого цвета кафель на кухне, мне очень нравится. Она ведь что-то говорит.
приехать сегодня не приеду. Ты же знаешь, как я далеко живу. Но на выходные у меня есть план.
Какой план?
Поехать на дачу. У меня есть ключ от домика в Кратово. Ты был в Кратово?
Как-то раз в Жуковском.
Я не поняла, ты согласен?
Согласен? А, да, конечно. А сегодня ты не приедешь?
И завтра не приеду. А вот в Кратово
На выходные. Взять вина и стихов диван?
Хватит и раскладушки. Пошли отсюда. Вон, видишь, Отар Кушинашвили еду заказывает.
Урод.
Я предложил Маре сходить на кладбище, но она отказалась. Тогда мы сели на 35-й троллейбус и целый час просто катались. Почти приехали в Сербор. Я люблю троллейбусы больше автобусов и трамваев. Садишься на высокое сиденье и едешь, как на омнибусе. Почему-то у троллейбусов самые интересные маршруты.
Глава 6
В понедельник, когда хоронили Ревекку, Анна, как обычно, пошла в школу. Школа находилась на «Калужской», потому что была не просто школа, а спец. То есть когда-то она была обычной средней, а потом ее разделили на четыре профиля: математический, гуманитарный, химико-биологический и физкультурный, и стали принимать учеников за плату.
Расклад в школе был такой: в матклассах учились ботаны, в физклассах дауны, там любой урок можно было заменить баскетболом или дзюдо. В химклассах какие-то больные, которые действительно хотели быть химиками, и только в гумклассах, классах «Г» нормальные люди со здоровой психикой, которые получали нормальное образование, не слишком загружавшее мозги, разве что два языка: английский и французский. Обещали, что будет латынь для желающих.
Анна училась, конечно, в гумклассе. Ее мать наивно полагала, что девочка увлекается историей: войны там всякие, революции. Когда-то Анне нравилась античность. Она даже повесила вырванный из книжки портрет Александра Македонского над кроватью и разговаривала с ним перед сном, ласково называя Алекс. Потом ей смешно было и стыдно. Теперь она читала книжки: в меру пафосные, в меру прикольные. В рюкзаке у нее уже пару недель лежала «Имя Розы» Умберто Эко. Но ей нравилось учиться в этой школе. Здесь было все: хорошая компания и нормальные преподы.
У выхода из метро ее ждала Анька. Ее лучшая подруга. Анна вначале дергалась от нее, думала, почему у нее не может быть более спокойной подруги, но потом привыкла, тем более, что с Анькой всегда было весело.
Привет, привет. Как ваше ничего? радостно спросила та.
Ничего.
Ты френч сдала?
Не-а.
Что думаешь делать?
У тебя спишу.
Наглости полон рот. У меня неправильно. Я ж тупая.
Тогда сама сделаю.. На перемене.
На следующей перемене мы с Гуру идем пиво пить. Физру прогуляем.
Анна остановилась, достала сигарету и закурила.
Посидим немного. Время есть.
Ну ты даешь. Анька уставилась на кончик сигареты. Давно начала?
Анна помотала головой.
Меня вот Гуру тоже все время подбивает. Он даже травку курит при мне.
Это хорошо или плохо? не поняла Анна.
Анька смутилась.
Не знаю. Я, во всяком случае, травится не собираюсь.
Можно затянуться? через минуту попросила она.
Докуривай. Анна протянула ей сигарету.
Анька набрала полный рот дыма, потом смачно выдохнула его.
Ты не взатяг куришь, презрительно заметила Анна. Отдай сигарету.
Первым уроком была химия. Химо был сам завуч. Они опоздали на пять минут.
Та-ак, та-ак! радостно завопил химо. Сыч и Нойман. Как всегда. Подлый класс хихикнул. А мы тут уже пари заключаем, на сколько вы опоздаете.
Извините, Дмитрий Петрович, автобуса долго не было. Анька умела извиняться. Она словно сама целиком превращалась в жалостливое слово «простите».
Еще раз опоздаете, будите учиться в коридоре. Садитесь.
Дмитрий Петрович увлекся пересказом биографии какого-то химического придурка, поэтому Анна смогла сделать домашку.
Так ты идешь с нами пить пиво? спросила на перемене Анька.
А куда?
На стройку. Никто не застукает.
Пошли.
А физра?
Я сегодня не могу.
Красная Армия пошла в атаку? за спиной у Анны возник худосочный Гуру.
Анна поморщилась.
Не твое дело.
Гурик, привет! Анька повисла у него на шее.
Пошли, пока урок не начался, мрачно сказала Анна.
Летс гоу, откликнулся Гуру.
Они купили пиво в ларьке, пошли на стройку и сели там на бетонную плиту, положив на нее рюкзаки. Гуру открыл пиво зажигалкой.
Надо не забыть жвачку купить, серьезно сказала Анька.
А я на френч не иду, лениво сообщил Гуру. У меня стрелка в пол-одиннадцатого, а потом надо еще в одно место заскочить.
Гуру, а когда мы к твоим друзьям поедем в наркологическую клинику? с энтузиазмом спросила Анька.
Съездим как-нибудь У меня друзей там много лечится, печально повернулся он к Анне. А недавно похоронили одного.
Анька обняла его за плечи.
Кстати, о похоронах, задумчиво сказала Анна. Сегодня вот хоронят мою тетю. Сердечный приступ, шестьдесят лет, совсем не старая.
Анька и Гуру целовались и ее не слушали. Анна закурила.
Дай сигарету, живо обернулся Гуру.
Прикиньте. Тут предок мой объявился. Звонит типа и говорит: «Я типа твой папа».
Подожди, твой отец же с вами живет.
Это отчим. А отец уехал, когда они с матерью лет пять назад развелись. В какую-то жопу. Не писал, не звонил, а тут вдруг приперся.
С чего это?
Я же сказала, сестру хоронить.
А-а. Гуру потерял к ней интерес. Сам он о своих родителях не говорил, никто их не видел, и все считали, что Гуру сам по себе.
Зато Аньке тема понравилась.
А папа твой че те еще сказал?
Да ничего. Я и сама не знала, о чем с ним говорить. Я его помню как-то не очень. Ну типа он меня куда-то водил иногда, иногда книжки читал. По-моему, он и не знал толком, как я выгляжу, узнавал меня всегда по темному каре: у меня все детство такая стрижка была. Я помню, я надела какие-то джинсы, такие индийские синие, а сверху платье и пошла гулять. А он меня догнал на лестнице, а потом говорит: «Слава Богу, все в порядке, а я уж испугался, что ты в тапочках пошла».
Гуру засмеялся.
Пиздатый у тебя отец.
А меня отец однажды в магазине забыл. На весах, сказала Анька.
Не понял.
Ну, мне полгода типа было или год, он взял меня, короче, в магазин. Овощной, знаете. Короче, он решил меня там взвесить. Уже все купил, короче, очереди нет. Так вот он меня и посадил на весы, на эти самые большие, положил там всякие гирьки, клал, клал, пока стрелка че-то там не показала. Тогда он взял авоськи и пошел домой. Прикиньте, приходит, а мать спрашивает: «Ничо не забыл?». А он давай по списку: «Картошка там, морковка». Короче, она кричит: «А ребенок где?!».