Все о чем-разговаривают, едят. В людском многоголосье слышится как минимум четыре наречия. Может, поэтому мне нравится находиться здесь на этом перекрестке культур. Наблюдать за их вавилонским смешением. Вдыхать аромат пряностей, свежей выпечки и молотого кофе.
Сквозь множество звуков пробивается мелодия гитары. Почему-то она сразу захватывает меня. На первый взгляд, ничего выдающегося. Мотив незамысловатый. Можно даже сказать, банальный. И все же, что-то в нем есть.
Где-то со второй минуты, до меня доходит, что это та же самая «Old town rain», которую я слышал по радио, только в аранжировке.
Надо же, второй раз за день. Похоже, в теории вероятности обнаружен серьезный баг. И к кому в таких случаях обращаться за техподдержкой?
Мелодия пробирается мне под кожу. Кто-то играет вживую. И совсем неподалеку.
Откуда-то приходит осознание, что это исполнение мне знакомо. Только слышал я его не по радио. Где-то еще.
Я повертел головой. В нескольких метрах от веранды, прямо на газоне сидит уличный музыкант.
Выглядит он, мягко сказать, странно. Потертая замшевая куртка родом из семидесятых. Заплетенные в дреды волосы. И надпись «antisocial» на растянутой футболке с v-образным вырезом. На обветренном лице какое-то отсутствующее выражение. Посмотришь, и сразу ясно кроме музыки для этого парня ничего вокруг не существует.
Тонкие черты лица можно назвать аристократическими, если бы ни какая-то болезненная заостренность.
Руки в плетеных браслетах легко порхают над гитарой. Мелодия постоянно меняется: то усиливается, то затихает. Полное ощущение, будто парень играет не один, а с аккомпаниатором. Только невидимым.
На мгновенье наши взгляды пересеклись. Сначала я подумал, что ошибся, но потом понял нет, так и есть глаза у него разного цвета! Правый будто впитал в себя все оттенки синего, а в левом теплый терракотовый смешался с зеленым.
Может это какие-то линзы? Да вроде нет, не похоже.
Необычное ощущение. Будто на тебя одновременно смотрят два разных человека.
Заметив мое замешательство, музыкант чуть заметно улыбнулся одними уголками губ, но через секунду снова погрузился в музыку.
Мелодия сменила тональность. Стала более эмоциональной и лирической.
Где же я ее слышал?
Время замедлилось. Будто прошло полчаса. На самом деле чуть больше минуты.
Я попытался сбросить с себя это внезапное онемение. Встряхнул головой. Выпил воды.
Посетители все так же жевали и звенели столовыми приборами. В сторону музыканта никто не смотрел. Только маленькая девочка, которая сидела по соседству со мной, указала на него ложкой от мороженого и спросила маму:
А сложно так научиться?
Женщина обернулась, через плечо посмотрела на музыканта и сказала:
Нужно подолгу заниматься каждый день.
А может, это просто суперспособность?
Суперспособность?
Ну да, как у Леди Баг.
Хм. Не думаю.
А давай спросим его?
Ладно Только сначала доедим мороженное.
А с ним поделиться можно?
Нет.
Почему?
Ну, во-первых, потому что он уже взрослый. Захочет купит себе сам.
А во-вторых?
А во-вторых женщина постучала пальцами по столу, Вдруг он вообще не любит мороженое?
Как это «не любит»?
Ну, вот так. Не любит и все. Или у него, скажем, аллергия. Как у твоего брата. И ему вообще ничего молочного нельзя. Ни мороженого, ни пиццу.
Ни даже йогурт?
Ни даже йогурт.
Девочка замолчала. На ее сосредоточенном лице проступило недовольство.
И зачем только Бог придумал аллергию?
Не начинай. У меня голова кругом от этих твоих «зачем».
Подошел официант.
Кофе готов, он поставил передо мной чашку. Остальное через минуту.
Спасибо. Можно сразу чек?
Хорошо.
Он хотел было уйти, но я спросил:
Послушай, а этот парень часто здесь играет?
Не знаю. Я новенький.
А мелодию эту не слышал раньше?
Парень задумался и почесал подбородок.
Да вроде бы нет. Не слышал.
Ладно. Спасибо.
Официант кивнул и отошел к соседнему столику.
Я подул на кофе. Сделал осторожный глоток.
И тут раздался чей-то крик.
* * *
Беспечную атмосферу площади накрыло волной страха.
Кто-то вскочил на ноги, кто-то, наоборот, вжался в кресло, закрыв голову руками.
Нож! У него нож! кричит пронзительный женский голос.
Врача, врача!
Кто-нибудь, вызовите полицию!
Девочка рядом со мной, роняет ложку от мороженого на пол. И до меня, наконец, доходит, что я больше не слышу музыканта. Я вообще ничего не слышу. Будто кто-то на мгновенье отключил звук, а потом снова включил. Потом (черт знает, сколько времени это занимает) оцепенение спадает.
Не знаю зачем, я выхожу с веранды и пробираюсь через толпу. Расталкиваю людей. Делаю вид, что не замечаю их неодобрительных взглядов. Протискиваюсь вперед.
На брусчатке сидит молодая женщина. Ее плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. Она прижимает к груди перемотанную тряпкой руку. Сквозь ткань проступают бордовые пятна.
Парень, лет шестнадцати, объясняется со стоящим рядом мужчиной. Тот не в форме, но очевидно на службе. Голос у паренька дрожит, он обводит толпу взглядом, словно ищет одобрения.
появился из ниоткуда. Я даже не понял, что это нож, пока он не кинулся на женщину. Музыкант вступился, и
Внутри меня образуется ледяной ком. Чем его растопить? Просто надеюсь, что это ощущение скоро пройдет.
Как выглядел нападавший?
Да я разглядеть его толком не успел, парень нахмурил лоб. Все так быстро Белая майка, синие джинсы. Волосы такие, он раздвинул указательный и большой пальцы, средней длины.
Куда он побежал?
За магазин, подросток указал в конец улицы.
Ясно, мужчина достал из-за пояса пистолет. Ничего здесь не трогайте. Полиция уже в дороге.
* * *
Музыкант лежит на газоне, в нескольких метрах от веранды. Его лицо напоминает театральную маску. Словно вся жизненная сила ушла и остался только маленький, едва трепещущий огонек. Невозможно поверить, что за каких-то пятнадцать минут человек может так измениться.
Глаза полуприкрыты. По блуждающему взгляду ясно, что парень уже плохо понимает, где находится. Дыхание прерывистое, неровное, с нехорошим булькающим звуком. Руки слегка подрагивают:
левая вытянута вдоль тела, правая на животе. Майка в крови. И трава вокруг тоже густо запачкана кровью.
Рядом несколько человек. Средних лет женщина (судя по отсутствию паники медсестра или что-то в этом духе) и коренастый мужчина в черной кипе. Вокруг кольцо зевак.
У мужчины в руках телефон, по которому он выкрикивает короткие, рубленые фразы:
несколько ножевых, да Тяжелое. Срочное переливание.
Через сколько будут? не отрывая взгляда от музыканта, спрашивает женщина.
Минут через пять-семь.
С веранды принесли плед, из тех, что вечером или в холодное время года предлагают посетителям.
Женщина сворачивает плед валиком и кладет музыканту под голову. Находятся и бинты. Видимо, кто-то успел сбегать в аптеку. Она прикладывает их к ранам. Пытается остановить кровь.
У меня слегка кружится голова. Со мной всегда так. Порезанный палец еще ничего, но если рана глубокая, то к горлу сразу подкатывает тошнота. Я надеялся, что с возрастом это пройдет.
Не прошло.
Заметив меня, музыкант приподнимает руку и указывает куда-то в сторону.
Что? не понял я.
гитара, с трудом разлепив губы, произносит он.
Осматриваюсь вокруг. Людей все больше, а инструмента не видно. Наверняка, гитара где-то рядом, но в этой суматохе никому до нее нет дела.
Через пару минут поисков обнаруживаю гитару. Она лежит неподалёку от веранды. Поднимаю ее с земли и возвращаюсь к музыканту.
Парень застыл в той же позе. Взгляд устремлен в небо. На лице никакой боли и страха. Только отрешенность и спокойствие. Словно ни толпа, ни кровь на траве не имеют к нему отношения.
Вот, я приподнял инструмент и положил рядом с ним.