Высказывание Цицерона напоминает формулировки, при помощи которых Гомер описывал отношения Нестора с Одиссеем. Однако дружба Лелия и Сципиона была еще крепче, потому что они действительно жили под одной крышей и делили сокровенные радости и печали. Занимались ли они сексом? Все может быть, поскольку, как показывает доскональное исследование Крейга Уильямса, свободнорожденные римские мужчины не считали однополое желание чем-то проблематичным, а в некоторых случаях не порицали и гомосексуальные акты19. Однако в диалоге Цицерона Лелий настаивает на необходимости равенства между друзьями (XIX, 69), при том что если бы они со Сципионом занимались сексом, то лишь один из них мог бы в соответствии с римскими представлениями взять на себя «маскулинную» проникающую роль. Таким образом, маловероятно, что призыв Лелия к «полному согласию» включал в себя и секс.
Впрочем, в этом согласии присутствовало столь полное единодушие, что, согласно Цицерону, истинный друг становился «как бы вторым я». Мы любим себя, потому что заботимся о себе, и привязываемся к другим, о которых заботимся. Вот почему человеческое существо «ищет другого человека, чью душу он настолько сливает со своей, что делает как бы из двух душ одну!» (XXI, 8081).
Такая формулировка отчасти напоминает теорию Аристофана в «Пире», однако у Цицерона «слияние» не имело ничего общего с сексом, а его акцент на разуме был совершенно чужд аристофановскому опыту любви. Этот опыт был прежде всего радостным, тогда как опыт Цицерона сближался с болью. В силу ряда причин подобное обстоятельство связано с разными контекстами: в «Пире» Платон вкладывал речь о любви в уста комедиографа, тогда как Цицерон размышлял о настоящих друзьях и собственном опасном политическом положении. В момент работы над диалогом о дружбе Цицерон действительно пытался решить, кого из соперников, боровшихся за власть над Римом, Октавиана или Антония, ему следует поддерживать. Он сделал ставку на Октавиана, но когда оба претендента решили действовать вместе, они заодно согласились пожертвовать бывшими «друзьями» и членами семей. Цицерон оказался среди тех, кто попал в проскрипционные списки и был приговорен к смерти. В данных обстоятельствах требовалось быть либо очень храбрым, либо очень глупым человеком, чтобы «смешивать» свою душу с чужой вместо спасения собственной шкуры. Вот почему Цицерона беспокоило, как далеко должна заходить верность другу. По его мнению, не стоило совершать дурные поступки лишь потому, что об этом просит друг.
Цицероновская дружба была меланхоличной прежде всего потому, что на нее возлагалось слишком много ожиданий, которые редко исполнялись в полном объеме. Цицерону нравилось проводить время со своим другом детства Аттиком, которому он и посвятил диалог «О дружбе». «Ведь многое волнует и угнетает меня. Мне кажется, что если бы ты выслушал меня, то я мог бы исчерпать все в беседе в течение одной прогулки». Но Аттика не было рядом, чтобы выслушать Цицерона, он вообще редко бывал в Италии, предпочитая аристократический досуг в своих поместьях в далекой Греции. Цицерон же оплакивал его отсутствие: «Где же ты, так часто облегчавший мою заботу и беспокойство своей беседой и советом, мой обычный союзник в государственной деятельности, поверенный во всех личных делах, участник всех моих бесед и замыслов?»20 Дружба, которая должна доставлять огромное удовольствие, у Цицерона часто приносит печаль и тоску.
Бог как связующий элемент
Страдания античной страсти стали умалять христиане, чей Бог выступал лучшим и более устойчивым объектом любви. Как только Римская империя в конце IV века приняла христианство, дружба в духе Цицерона, опутанная мирскими связями, больше не могла оставаться идеалом, равно как и политическая карьера наподобие цицероновской. Теперь у Рима был единственный правитель император, а люди, которые прежде приходили на римский Форум для споров о государственной политике, получили должности епископов и занимались отправлением пастырских обязанностей, ведя споры по острым богословским вопросам на церковных соборах.
Августин (ум. в 430 году), епископ Гиппона и важнейший из западных отцов церкви, хорошо знал диалог Цицерона «О дружбе». До принятия христианства у Августина тоже был друг в духе Цицерона родственная душа с детских лет, человек, с которым он вместе испытывал воодушевление и никогда не хотел расставаться. Однако, когда этот друг умер в молодом возрасте, реакция Августина совершенно не походила на умиротворенные воспоминания Лелия о Сципионе. Напротив, Августин был вне себя от горя: «Я удивлялся, что остальные люди живут, потому что тот, которого я любил так, словно он не мог умереть, был мертв». Августин не мог поверить, что сам он, «его второе я», все еще жив, и хотел умереть, ибо «чувствовал: моя душа и его душа были одной душой в двух телах не хотел я ведь жить половинной жизнью» (IV, 6)21.
Стремясь избавиться от болезненного осознания печали, приносимой любовью, Августин нашел необычное решение: он отрицал, что его любовь была «настоящей». Та разновидность дружбы, которой он наслаждался, являлась притворной, «потому что истинной она бывает только в том случае, если Ты скрепляешь ее между людьми, привязавшимися друг к другу» (IV, 4). «Ты» в данном случае это Бог.
1
Angers Past: The Social Uses of an Emotion in the Middle Ages / Ed. by B. H. Rosenwein. Ithaca; New York, 1998.
2
Burke J. Fear: A Cultural History. Emeryville, 2005; McMahon D. M. Happiness: A History. New York, 2006; Rosenwein B. H. Emotional Communities in the Early Middle Ages. Ithaca; New York, 2006.
3
Rosenwein B. H. Generations of Feeling: A History of Emotions, 6001700. Cambridge, 2016.
4
Id. Anger: The Conflicted History of an Emotion. London, 2020.
5
Стандартная формулировка американских противников абортов. Прим. пер.
6
Hochschild A. R. Strangers in Their Own Land: Anger and Mourning on the American Right. New York, 2016. P. 6, 135.
7
Angus L. E., Greenberg L. S. Working with Narrative in Emotion-Focused Therapy: Changing Stories, Healing Lives. Washington, 2011; Jääskeläinen I. P., Klucharev V., Panidi K., Shestakova A. N. Neural Processing of Narratives: From Individual Processing to Viral Propagation // Frontiers in Human Neuroscience 14. 2020, doi: 10.3389/fnhum.2020.00253; Didion J. The White Album // We Tell Ourselves Stories in Order to Live: Collected Nonfiction. New York, 2006. P. 185 (Джоан Дидион (19342021) американская писательница, одна из ключевых фигур «новой журналистики», наряду с такими авторами, как Том Вулф и Хантер Томпсон. Прим. ред.).
8
Dai M. The New Yorker. 2019. December 16. P. 37.
9
May S. Love: A History. New Haven, 2011. P. 2.
10
Сериал «Просветленная», сезон 1, эпизод 6, см. онлайн: bit.ly/3kxjA4x.
11
Homer. The Odyssey / Transl. by P. Green. Oakland, 2018, в скобках указаны номера песней и стихов (цит. по: Гомер. Одиссея / Пер. В. Жуковского. М., 1981. С. 345, 5455, 107, 346; приводимые в книге цитаты из художественной и научной литературы, при наличии уже выходивших на русском языке переводов, цитируются по соответствующим изданиям. В случае существенных расхождений между русской версией и исходным текстом даются необходимые комментарии. Прим. ред.).
12
Ellen D. Reeder, Pandora: Women in Classical Greece. Princeton, 1995. P. 23.
13
Plato. Laws (8.836a837d) / Transl. by T. J. Saunders // Plato: Complete Works / Ed. by J. M. Cooper. Indianapolis, 1997. P. 14981499 (рус. пер.: Платон. Законы // Платон. Законы. Послезаконие. Письма. М., 2014. С. 273275; пер. А. Егунова).
14
Греческое слово συμ-πόσιον (пир) буквально означает попойку, где συμ- приставка со значением совместности действия, а πόσις питье. Прим. пер.