Вот с тех пор я часто и думаю о том, что Шон морально старше любого из нас. И дело тут не в цифрах в паспорте.
Если хочешь быть полезной, наведи порядок в ящике для инструментов, пожалуйста. Там бардак, просит он, вырывая меня из раздумий.
Безропотно усевшись по-турецки на пол, я принимаюсь сортировать болты и гвозди а может, и шурупы, бог их разберет. Это занятие довольно быстро надоедает, и я невольно отвлекаюсь наблюдаю, как слабо помигивают лампочки, представляя, что это сам дом отторгает чуждое ему освещение. Ведь он живет в эпоху, когда электрические лампочки еще не придуманы. Когда я делюсь своим наблюдением с Шоном, он отвечает, мол, просто линия электропередач слабая, не выдерживает напряжения.
Теперь я понимаю, почему мы с ним никогда бы не смогли быть вместе.
Двойной макиато с тремя пакетиками сахара и сливками, пожалуйста! Обезжиренными! Арт входит на кухню, демонстративно запуская пальцы в волосы, постриженные чьей-то неумелой рукой. Скорее всего, его собственной.
Сегодня в меню только один вид: вчерашний дерьмовый с мутной плёнкой.
Арт брезгливо морщится.
Воды нет, поясняю я.
Отбивая какой-то ритм костяшками пальцев, он пересекает кухню-гостиную. Включив телевизор на стене, приземляется на диван и принимается покачивать ногой видимо, в такт тому же ритму, играющему в голове. Повисает молчание. Разбавляют его лишь позвякивание инструментов да бормотание ведущего новостей.
Решив, что никто не видит, Арт ковыряет в носу. Шон выбирается из-под раковины и принимается за сам кран. Рид, как обычно, собран, не отвлекается ни на что, кроме окна справа, выходящего на подъездную дорожку. «Кажется, у меня тоже выработался рефлекс каждые пять минут туда смотреть», думаю я, в очередной раз перехватив мужской взгляд, скользнувший по окнам кухни. А всё потому, что первое, что мы делаем, найдя очередной дом, разрабатываем план побега из него. До секунд и нудных мелочей, чтобы даже в темноте каждый смог все сделать правильно.
Все спокойно?
Этот вопрос давно обогнал уже банальный «Ты что-то вспомнил?», периодически уступая первенство разве что вечному «Чего бы пожевать?».
Шон пожимает плечами.
Не стоит думать о плохом, а то так и до нервного срыва откликается Арт, но, не закончив фразу, тянется к пульту и прибавляет громкость. Я приподнимаюсь, опираясь на деревянный стул, гляжу на экран и тотчас понимаю, что заинтересовало Кавано.
В окрестностях Карлайла прогремел взрыв. По предварительным данным, атаке подвергся склад химических веществ, принадлежащий известной медицинской корпорации, сосредоточенный голос ведущего пулей врывается в мысли, разнося их в пыль. На прошлой неделе сообщалось о подрыве еще двух зданий той же компании. Никакие террористические или иные организации пока не заявляли о своей причастности.
Болты и шурупы высыпаются у меня из рук, раскатываясь по полу. Это он.
Это он выдыхаю я, удивляясь, как глухо звучит собственный голос. Господи это Нет. Нет.
Мог ли Ник сунуться в самое сердце Коракса? Бред. Вот только вариант с террористической атакой еще бредовее. Пытаясь понять логику действий Ника, я прокручиваю в голове всевозможные варианты но, даже окрепнув, они вязнут во рту, не в силах вырваться на свободу, не в силах прозвучать. Я знаю: стоит их произнести и слова превратятся в нечто серьезное: в реальный план, в последовательность шагов, рискованность которых невозможно будет игнорировать, а ещё в надежду. Вот только у разбитых надежд последствия куда более плачевные, чем у самых глубоких жизненных ран. Потому что когда обретаешь смысл, а потом снова теряешь, собрать себя заново уже практически невозможно.
Почти уверена, что эти взрывы не случайность. Мне кажется, это Ник.
Что? откликается из кухни Шон, бросив кран на произвол судьбы. Арт замирает с пультом в руках, присев на подлокотник дивана. Чувствую, парни начинают нервничать внутри меня скручивается огромный разноцветный клубок эмоций, непонятно своих ли, чужих; за какую нитку не тяни неясно, чья она. Управлять ими я не могу как тысячетонный груз, они тянут мой рассудок ко дну. Но как он сумел вычислить расположение лабораторий, если диск с информацией у нас?
И тут меня осеняет.
Газеты, шепчу я, поднимаясь с пола. Он идет по адресам, что мы нашли в почтовом ящике. Газетные вырезки. Там целая куча всего. Ник догадался, что Тайлер собирал их не просто так.
Хочешь сказать, он намеренно уничтожает все, что каким-либо образом связано с Кораксом? Ты серьезно?
Абсолютно. Только не знаю зачем. Может, он что-то ищет?
Или кого-то? предполагает Шон. По крайней мере, теперь мы знаем, что он жив. И где-то недалеко от Карлайла.
Неужели нельзя было взорвать что-то подальше от папаши Максфилда? Снова чертов Карлайл! причитает Арт.
А вдруг он пытается отвлечь внимание на себя? шепчу я. Судя по взрывам, Ник движется на север, словно уводит отца подальше от нас.
Но в таком случае, если он продолжит
Договаривать Арту нет нужды я и сама знаю ответ: Ник станет первой мишенью Коракса.
Я прислоняюсь к стене и закрываю глаза, стараясь прогнать из головы картины: вот его хватают, заламывают руки за спину, швыряют на бетонный пол. Стоит лишь вообразить, что отец пойдет по следу Ника, тут же вижу его избитого, искалеченного Думать об этом невыносимо, но шепот в голове настаивает: ты знаешь, что именно так он бы и поступил. Знаешь, что ему плевать на последствия.
Ты в порядке? Шон касается моего плеча.
Значит, все-таки чертов Карлайл? повторяет Арт.
Глубоко вдохнув, я возвращаюсь взглядом к Шону. Он ничего не говорит, но смотрит напряженно, не пытаясь скрыть беспокойства.
Я тоже думал об этом, говорит Рид. У нас осталось по крайней мере одно незавершенное дело. В том же городе.
Мы с Артом молча глядим на него. Губы горят я искусала их до крови.
Найти девчонку и забрать у нее пароль от файлов Третьей лаборатории, поясняет Шон.
Лицо Арта вытягивается от удивления.
Ой, да брось. Пароль на тех файлах любой компьютерный гик вскроет за пару дней. И не нужно тащиться в самое пекло. На кой черт тебе девчонка сдалась?
Шон смеряет его красноречивым взглядом, но терпеливо объясняет:
Ник дал ей слово. Значит, мы обязаны сдержать его.
Арт тяжело вздыхает и падает обратно на диван безвольным мешком.
Почему всегда мы?
Я бы тоже хотела помочь
Хорошо. Шон кивает, но его плечи едва уловимо напрягаются, подсказывая, что в глубине души он со мной не согласен. Выезжаем завтра утром, так что лучше бы собраться заранее, добавляет он и выходит из комнаты.
Арт медленно встает и идет следом, а я съезжаю по стене под аккомпанемент скрипа закрывающейся двери. И только когда шаги в коридоре стихают, наконец разрешаю себе вдохнуть, всеми силами стараясь унять бешено колотящееся сердце. Потому что впервые за последние четыре недели уверена: мы как никогда близко.
***
Ночь длится бесконечно. В груди ворочаются сомнения, что вся эта поездка не такая уж хорошая идея, как казалось изначально. Поэтому никто и не спит серыми тенями бродя по дому, скрипя половицами и погружаясь в собственные мысли.
До рассвета еще несколько часов. Я лежу в мерцающей темноте и смотрю в окно, за которым медленно сыпется снег. Боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть дремоту, но ожидание утра с каждой минутой становится все тревожнее. Наконец сон окончательно тает, я встаю с постели и медленно крадусь по коридору. Босые ноги овевает ночной прохладой. Длинная тень скользит по полу, ломается и сгибается, столкнувшись со стенами, а потом и вовсе пропадает в зияющей пустоте дверного проема. Комната парней не закрывается. Не потому что они опасаются внезапного нападения двери попросту нет. Как нет и кроватей. По два сдвинутых матраса у противоположных стен вот и вся обстановка. Я опускаюсь с краю на один из них, опираюсь спиной на стену. Арт подвигается, освобождая мне место, и накидывает на голые ступни одеяло, разделяя общее тепло на двоих. Наверняка гадает, что я забыла у них в четыре утра, но не спрашивает.