За поворотом дорога шла в гору. Я увидел в стороне несколько крупных серых валунов и устроился на камне, чтобы перевести дух. Не тот дух, что входит в мои легкие дышал я легко и мог спокойно прошагать хоть целый день но тот, которым так важно не падать. Что мне предстоит, думал я, и что я могу? Задор и гордость вдохновляли и поддерживали меня всю дорогу сюда, но, увидев ферму, я вдруг затосковал. Отправляя меня в путь, ты сказала, что мне предстоит умиротворить раздор между матерью и детьми достанет ли у меня ума и таланта это сделать? Станет ли эта неведомая мне мать слушать меня? зависит, очевидно, от того, смогу ли я найти нужные слова Внезапно я совсем скис так, что готов был сдать назад и отложить все до завтра. Напрасно я пытался взбодриться, вспоминая, что я лучший твой ученик, что ты сама доверила мне этот случай в тот миг все казалось ничтожным.
И тогда я просто стал вспоминать тебя. Я столько раз следовал за тобой взглядом, столько прислушивался к тому, что ты говоришь, что теперь мне было нетрудно представить, как ты входишь в дом вместе со мной. Ты была бы спокойна и дружелюбна. Ты бы улыбалась. Ты бы сказала, что сердце первой встречи наблюдение. Мы смотрим на людей, а люди смотрят на нас, и главное не делать резких движений. Люди сами хотят говорить сказала бы ты, нам нужно лишь слушать. Это всего лишь первая встреча, сказала бы ты, мы просто не успеем навредить. Мы можем только не понравиться.
В том-то, знаешь ли, и беда. Ты-то всем нравишься. А я?
Ладно, конечно же, я пишу тебе не с дорожного камня. Легко догадаться, что я все-таки встал и продолжил путь вооруженный, быть может, твоей улыбкой, незримо витающей возле меня. Или твоим вечным напутствием: «Соник, не придирайся к себе, делай дело». Ты часто говоришь «делай дело» и похлопываешь рукой об руку то ли подгоняя, то ли подбадривая. Я тоже похлопал, сидя на камне и рассмеялся.
Так, даже издалека, ты умиротворила мои опасения. Значит, наше искусство действует!
Я пересек луг и подошел к дому. Странное это строение. На дорогу дом обращен глухой стеной, к которой лепится пристройка, на вид вроде маленькой веранды. Дверь пристройки окружена резными деревянными узорами, но ни молотка, ни звонка рядом с ней я не нашел. В окошки была видна еще одна дверь в толстой бревенчатой стене: легко было догадаться, что, сколько бы я ни стучал, вряд ли это постукивание будет услышано в доме. Вот так задачка: прежде, чем гадать, как помочь, ты еще попробуй войди к этим людям Я стоял перед дверью дурак-дураком.
Смейся, но мне помогла песенка, баллада, внезапно пришедшая на ум как подсказка от далекого друга. Я промурлыкал:
Не ищи любви, девица, подожди, пока
Под окошком в час известный постучит рука.
И пошел искать окно.
Может быть, я и дурак. Но зато образованный и начитанный!
Окно нашлось со стороны, обращенной к озеру. Створки были приоткрыты, и, когда я громко постучал по синему ставню, наружу удивленно выглянула женщина.
Добрый день! беззаботно сказал я. Хозяева дома?
Я хозяйка. А что ж вы не заходите? был мне ответ.
Женщина махнула рукой в сторону, и я понял, что она приглашает меня войти. Я вернулся к дверям, потоптался немного, ожидая, что кто-нибудь выйдет навстречу но, видно, в этих краях так не принято. Пройдя веранду и отворив другую дверь, я оказался в полутемных сенях, освещенных крохотным окошком под самым потолком. Под окошком на сундуке две девочки с серьезным видом играли в куклы под наблюдением толстой кошки. Увидев меня, они встали и чинно поздоровались.
И где же мне найти хозяйку? спросил я, невольно улыбаясь.
Мама там, пискнули они, показав рукой на дверь в дальней стене на этот раз обитую чем-то вроде теплого одеяла.
Сколько же у них тут дверей?
Толкнув последнюю, я наконец оказался в кухне, посреди которой господствовала белая печь. Тут же, наконец, встретила меня и хозяйка молодая румяная женщина с приветливыми светлыми глазами: трудно было поверить, что у нее может быть такой раздор с детьми, который требует помощи миротворца Может быть, я ошибся?
Вы, наверное, за сыром? спросила хозяйка, прежде чем я успел начать заготовленную речь.
Я брат Софроник из Ордена миротворцев, ответил я, далеко не так весомо, как мне мечталось.
В ответ на это хозяйка и смутилась, и разволновалась, и, кажется, растерялась. Обмахнув передником тяжелый дубовый стул, она пригласила меня сесть. Я присел к столу, улыбаясь и дружелюбно помалкивая, чтобы дать ей время освоиться с моим присутствием в доме.
Меня зовут Аги, сказала хозяйка фермы.
Очень рад знакомству, начал я, но она, перебив меня, внезапно выпалила:
Разве нам не должны были прислать женщину? И ну кого-то постарше? Простите.
Чего я боялся, то и сбылось. Да еще так в лоб, неприкрыто и откровенно. Чувствуя, как горят уши и щеки, я мучительно подбирал слова, чтобы ей ответить, а Аги, между тем, продолжала огорченно говорить:
Вы только не обижайтесь, но мы ведь писали в ваш Орден. Нам прислали ответ, что письмо передали какой-то сестре Марит, и чтобы мы ждали миротворца. Мы подумали, что сестра Марит и приедет.
Сестра Марит старшая миротворица Детского двора! возмутился я. Было бы странно, если бы она отправилась к вам лично.
«Какой-то сестре Марит» подумать только. Я так разозлился, что забыл про всякое смущение.
Конечно, кто бы не хотел, чтобы их случаем занялась лично сестра Марит! Чего она не знает о мире и раздорах между родителями и детьми, того, наверное, не знает никто. Поэтому Орден не может разбрасываться, посылая ее направо и налево она работает на Детском дворе и учит новых миротворцев. Если нужно вы можете приехать и обратиться к ней, она обязательно постарается помочь. Но ведь вы написали, что помощь нужна на месте. Сестра Марит выбрала самого подходящего из своих учеников и отправила сюда. Если она так сделала, стало быть, видела в этом смысл. Но, остывая, рассудительно закончил я, нам в Ордене неизвестно то, что известно вам. У вас есть свои резоны. Поэтому, конечно, и решение остается за вами.
Марит, мне было в тот миг так обидно! Только вот не могу толком сказать, за тебя или за себя.
Пока я так пылко говорил, Аги присела напротив, облокотившись о стол и сложив под подбородком маленькие крепкие руки. Она смотрела на меня так кротко и ласково, что весь мой запал потух, и я поник, ожидая ее ответа.
Простите меня, не сердитесь, задушевно сказала Аги. Я верю, верю, что вы хороши в своем деле. Я сама виновата нужно было все описать яснее. Помощь нужна моей старшей сестре но сама она не стала бы обращаться за ней, поэтому я сделала это тайно. Я надеялась, что женщина, миротворица, которую пришлет Орден, сможет войти в ее дом и заслужить ее доверие ну и, после, как-то подействовать на то, как она обращается с детьми. Как вы это делаете. Я, простите, даже не знала, что на вашем Детском дворе есть мужчины мне это и в голову не приходило.
Кстати, она хорошо говорит для хозяйки фермы, я имею в виду. Выговор у нее четкий, и слова она подбирает легко, как человек, знакомый с книгами. Это меня успокоило и ободрило. Улыбка у нее была милая, смущенная.
Я заметил:
Не слишком верится в то, что тайная помощь может принести пользу. Да и сколько времени понадобится, чтобы ваша затея сработала?
Время деньги, я понимаю, деловито кивнула Аги с хозяйственной прямотой. Мы прикинули цену плата большая, но для нас посильная.
Тут ее светлые глаза замигали и, растеряв всю свою деловитость, она горестно шепнула:
Жалко племянников! Сил нет смотреть.
Сколько их? спросил я, сочувствуя ее грусти.
Четверо, вздохнула Аги.
Что сказать, Марит. В ту минуту я совсем уже смирился с тем, что придется мне отправиться восвояси, и только надеялся, узнав побольше, найти для Аги добрые слова или, может быть, описать тебе, как обстоят дела, чтобы ты в другой раз выбрала миротворца получше. Словом, я приготовился хорошенько ее расспросить, когда дверь отворилась и на пороге явился Берт.