Мне немного попроще.
Главное "но" не первоклассное окно, а обыкновенный иллюминатор. Его в шторм придется задраивать броняшкой. Главный плюс каюта расположена на задворках империи, глубоко в корме.
Принял душ, побрился, позвонил в Ригу старому приятелю, который ныне держит верхи в исторической романистике, отправляя каждой книгой по сотне академических историков в нокдауны инфарктов и инсультов. Корифей оказался дома. Я вызвал такси к трапу парохода и убыл в надежде весело распрощаться с берегом. Не получилось. У старого приятеля умирает мучительно и медленно жена.
Выпили по махонькой, сказали друг другу избитое: "Ну, держись, старина, не падай духом!.." И я укатил на судно. Вахтенный помощник передал просьбу жены капитана сразу позвонить, когда явлюсь. Звоню Юре, трубку взяла Галя, сказала, что капитан отдыхает, а она сейчас ко мне спустится. Спустилась с бутылкой джина. Ах, не следует перечитывать книги, которые нравились в юности
В девичестве она носила две косы. Кокетничала, прикладывая кончики кос к верхней губе, получались гренадерские усы Пора нервно-диковатого отрочества уходила за корму. Галка начинала окутываться дымовой завесой рождающейся женственности. Нас как-то занесло в Павловск она, Степан, я. Конечно, была весна. Конечно, она завалила какой-то экзамен, готовилась в Мухинское, твердила, что хочет писать красками по фарфору, глядеть вечно на восходы, закаты; глядеть одной в холодную весеннюю или осеннюю воду, видеть свое отражение, любоваться собой, даже язык на сторону высовывать от радости жизни. И говорила, что любит есть, все на свете вкусно и прекрасно, но самое замечательное: горячие сосиски или картошка с селедкой и мороженое. И говорила, что любит петь и чтобы смысла в словах песен не было. И срывала какие-то молодые весенние листочки и травинки, жевала их, восхищалась запахом и нас заставляла жевать листья. И вот тогда я ей придумал имя Веточка. И вот теперь Веточка говорит, что я Чичиков и брожу по свету, откапывая мертвые души себе на потребу.
С этого начала: "Ты Чичиков! Бродишь по свету, чужие души собираешь! Потому что сам никогда жить не умел! И всего боялся!"
Вероятно, она права, хотя не очень хочется в таком признаваться.
Надо купить японский диктофон. Невозможно восстановить по памяти или имитировать живую речь человека, особенно женскую. Как ни перевоплощайся обман недоразвитых получается. Где интонация? Где тембр голоса, который такую огромную роль в женской речи играет? Где она и лжет, и своей ложью, сознавая это, самым прямым, указующим перстом наводит тебя на свою истину? Где все это на бумаге? Ложь, ложь, ложь
Ты, конечно, ждешь, чтобы я только о твоем писательстве и говорила? Изволь. В первых рассказиках еще что-то было. Но давно уже нет ни свежести, ни лиризма. Смакуешь грязную связь капитана с буфетчицей: седина в бороду бес в ребро?
Я видел тебя лет десять назад на Фонтанке, зимой, возле Инженерного замка, сказал я. Но не подошел.
Почему?
Ноги задрожали. А ты меня не узнала, хотя и взглянула в лицо.
У меня два внука, сказала она.
Я знал только про одного.
А! махнула она рукой. Количество внуков для бабушки уже не имеет значения. Знаешь, я научилась играть в теннис!
Смешно. Стоять в очереди за колбасой, продавать в комиссионке ковры, которые супруг привозит с Канар, и играть в теннис на дрянном, самодеятельном корте
Через год мы будем жить за границей там настоящие корты. Одной ногой Юра уже в Роттердаме. Только бы задуманное вышло! И не смей ничего писать! Его в этом пароходстве еще ни одна собака не знает, и ты язык за зубами держи!
Как это не писать?
Я говорю: не смей здесь ничего писать!
Как это я могу дать тебе такой зарок? С ума сошла? Я и права не писать не имею. В Антарктиде еще слишком мало было пишущей братии. Да и посылают меня в какой-то неопределенной роли, без четкого статуса на судне, чтобы я отразил подвиги и героизм полярников и моряков
Тогда пиши все как есть, а то намешаешь каши Золотистые колготки уже десять лет никто не носит! Чего же ты их на свою буфетчицу нацепил? Я же ее видела. Специально смотреть ходила. Она сейчас в ресторане "Нева" работает официанткой. Приличная женщина, такая никогда золотистые колготки не натянет! Чушь какая!
Да нет ее на свете!! взвыл я. Нет, не было и не будет!
Каждый дурак может догадаться. Если ты на "Томске" плавал с Ямкиным, значит это она, с предыстерическим дрожанием голосовых связок сказала Галя и пропустила еще порядочную порцию джина.
Ты же умная, Галя! Неужели понять не можешь? Только тебе, капитанской жене, которая в этом супе варится, приходит в голову такой бред, а для нормальных читателей эта баба абстракция!
А черт с вами со всеми! И с Юрием Ивановичем! Плывите, мальчики, плывите, герои Арктики и Антарктики! О, когда я была влюблена, когда любила, думать без ужаса не могла, что опять надо будет отпускать его плавать! Да я Бога молила, чтобы все моря пересохли, все! Ночью проснусь и молю: "Господи, пусть они все высохнут!" Ну а теперь Ему мужчиной хочется быть в нынешнем понимании. Лимузин, приемы у посла Для такого мужчинства он опять плавать на пассажиры пошел: ценз доверия зарабатывает Пускай плавает. Что я, врать буду? Не буду. И тебе не буду, хотя ты возьмешь да и проорешь на весь белый свет. Правильно он делает И я хочу на старости лет у нас, женщин, другая старость, нежели у вас Да-да, хочу пожить с западным сервисом, хочу коктейли устраивать Вам-то во всем везет, мужикам! Ты говоришь, случайно, мол, сюда попал и плевать на Антарктиду хочешь. А я другое помню. Ты еще юношей о ней мечтал. Забыл просто. Или врешь. И свершается, что мечтал Но Юрий Иванович здесь устроит тебе веселую жизнь После аварии он дал зарок: не читать в море художественной литературы, бросить курить, делать зарядку, изучить еще испанский и итальянский, все время и все силы судну. А моря после того столкновения не любит. И плавать не хочет. Но пусть!
И пошла-поехала болтать лишнее. И как это она будет в Голландии коктейли устраивать, если косеет так быстро и в лоскутья?.. Волосы встрепаны, слабенькие уже волосики, а какие косы были! И злоба: прямо ядовитые брызги летят с губ.
Да-да! Ты хуже Чичикова!..
Отправил ее спать, сам зашел к старпому. Мы, оказывается, уже где-то когда-то встречались. Тезки. Его зовут Виктор Робертович Мышкеев. О себе постоянно говорит в третьем лице: "Старый балтиец Витя Мышкеев хочет спать!", "Старый балтиец Витя Мышкеев хочет пить!", "Подайте шлепанцы старому балтийцу Вите Мышкееву!"
Старому балтийцу едва исполнилось тридцать лет. Рост ровно два метра. Белокурые усики. Его цветная шикарная фотография в тропической форме, на крыле мостика, возле пеленгатора украшает обложку рекламного буклета "Плавайте только на судах советского пассажирского флота! Дешево! Удобно! Безопасно!" При взгляде на безмятежную улыбку, которой улыбается с рекламного буклета Витя Мышкеев, сразу всем делается ясно, что безопасность он обеспечит на сто процентов.
Своего сына называет "мальчик", чем доводит супругу до судорог: "Мальчик провожать меня не пойдет!", "Дайте мальчику перекусить!", "Не мешайте мальчику жить!" Жена орет: "Прекрати! Он тебе не мальчик, он Сережа!!" Мышкеев: "Тогда скажи мальчику, что он не мальчик, а Сережа".
Давеча Сережа забрался на трубу и уселся на святую нашу эмблему серп и молот на головокружительной высоте. Легкая паника. Как пацана с верхотуры доставать?
Не трогайте мальчика! Просто покажите ему яблоко! решил старпом. И он сам слезет.
И точно слез.
Ночью не спалось, хотя никаких предотъездных эмоций нет и в помине. Просто в каюте было душно. Отдраил иллюминатор. Слушал, как прибывают на судно последние, припоздавшие пассажиры-полярники. Мы везем еще большой отряд строителей. Они будут сооружать на Молодежной взлетно-посадочную полосу для приема тяжелых самолетов. Строители шумели у трапа с рижскими таксистами и громыхали баулами до самого утра.