Любуясь закатом, мы возвращались домой. Это был лучший день. Никакой толпы. Никаких звезд. Никакой
Вечеринка, произнесла я, когда вертолет приблизился к поместью Хоторнов и я посмотрела вниз. Сад скульптур и лужайка рядом с ним были освещены тысячами крошечных огоньков и это еще не худшее.
Надеюсь это не танцплощадка, мрачно сказала я Джеймсону.
Джеймсон завел вертолет на посадку, запрокинул голову и улыбнулся.
Ты не собираешься комментировать колесо обозрения?
Вот зачем нужно было увезти меня из Дома.
Я убью тебя, Хоторн.
Джеймсон выключил двигатель.
К счастью, Наследница, у всех мужчин из семейства Хоторнов по девять жизней.
Когда мы высадились и пошли к саду скульптур, я взглянула на Орена и прищурилась.
Вы знали об этом, обвинила его я.
Вероятно, мне представили список гостей для проверки при въезде в поместье. Выражение лица главы службы безопасности было совершенно нечитаемым пока место вечеринки не появилось в поле зрения. Тогда он почти улыбнулся. Вероятно, я также вычеркнул несколько имен из этого списка.
И под несколькими, поняла я мгновением позже, он имел в виду практически всех.
Танцпол устилали лепестки роз и освещали гирлянды огоньков, которые перекрещивались над площадкой, излучая мягкий свет, как светлячки в ночи. Струнный квартет играл слева от торта, какой можно было бы увидеть на королевской свадьбе. Вдалеке вращалось колесо обозрения. Одетые в смокинги официанты разносили подносы с шампанским и закусками.
Но гостей не было.
Тебе нравится? Либби появилась рядом со мной. Она была одета как героиня готической сказки и широко улыбалась. Я хотела выбрать лепестки черных роз, но эти тоже хороши.
Что это? ахнула я.
Моя сестра аккуратно толкнула меня плечом.
Мы назвали это «бал интровертов».
Здесь никого нет. Я чувствовала, как мои губы растягиваются в улыбке.
Неправда, весело ответила Либби. Я здесь. Нэш воротит нос от изысканной еды и назначил себя ответственным за гриль. Мистер Лафлин управляет колесом обозрения под присмотром миссис Лафлин. Тея и Ребекка вообще не упускают момента и прячутся за ледяными скульптурами. Ксандр следит за сюрпризом для тебя, а еще здесь Зара и прабабушка!
Я обернулась как раз в тот момент, когда меня ткнули тростью. Прабабушка Джеймсона пристально смотрела на меня, в то время как его тетя изумленно наблюдала за происходящим.
Ты, девочка, произнесла прабабушка, что было ее вариантом моего имени. Вырез твоего платья делает тебя похожей на проститутку. Она погрозила мне тростью, затем хмыкнула: Одобряю.
Как и я, раздался голос слева от меня. С днем рождения, ты прекрасна, тучка.
Макс? Я уставилась на нее, затем вновь посмотрела на Либби.
Сюрприз!
Джеймсон, стоявший рядом со мной, усмехнулся.
Похоже, Алиса считала, что вечеринка будет гораздо более масштабной.
Но ее самой не было на моем дне рождения. Здесь были лишь мы.
Макс обняла меня одной рукой.
Спроси меня, как мне колледж!
Как тебе колледж? поинтересовалась я, все еще совершенно пораженная.
Макс ухмыльнулась.
Далеко не так увлекательно, как смертельный поединок на колесе обозрения.
Смертельный поединок на колесе обозрения? переспросила я. В ее голосе мне послышалась манера речи Ксандра. Я точно знала, что они поддерживают связь.
Кто выигрывает? Джеймсон наклонил голову.
Макс ответила, но, прежде чем я смогла осознать, что она говорила, я заметила краем глаза движение или, может быть, ощутила. Одетый в черный смокинг за десять тысяч долларов, при этом чувствуя себя так же непринужденно, как другие парни в потрепанных толстовках, Грэйсон Хоторн вышел на танцпол.
Вернулся домой. Эту мысль нагнало воспоминание о том, когда я видела его в последний раз. Грэйсон сломлен. Я рядом с ним. В настоящем же Грэйсон Хоторн позволил своему взгляду задержаться на мне всего лишь на мгновение, а затем обвел им остальных присутствующих на вечеринке.
Смертельный поединок на колесе обозрения, спокойно произнес он, всегда плохо заканчивается.
Глава 5
Открыв глаза на следующее утро, я увидела свое вечернее платье, свисающее с кровати. Джеймсон спал рядом со мной. Я подавила желание провести кончиками пальцев по его щеке, дотронуться до шрама, тянущегося вниз по груди.
Я десять раз спросила его, как он получил этот шрам, но он дал мне десять разных ответов. Причиной становились то зубчатые скалы, то стальной стержень, то лобовое стекло.
Однажды я получу правдивый ответ.
Я позволила себе еще мгновение побыть с Джеймсоном, затем соскользнула с кровати, взяла брошь Хоторнов, оделась и спустилась по лестнице.
* * *
Грэйсон в одиночестве сидел в столовой.
Я не думала, что ты сможешь приехать домой, сказала я, каким-то образом решившись сесть напротив него.
Технически это больше не мой дом, зазвучал тихий голос Грэйсона. Еще немного и это место официально станет твоим. В его голосе не слышалось осуждения или жалобы. Просто утверждение.
Это не значит, что что-то должно измениться, произнесла я.
Эйвери. Пронзительные светлые глаза встретились с моими. Должно. Ты должна измениться. До того как появилась я, Грэйсон считался наследником. Он был практически экспертом в том, что должен был делать.
И только я знала: под маской стойкости он разваливался на части. Я не могла произнести это, не могла показать, что подумала об этом, поэтому я придерживалась выбранной им темы.
Что, если я не смогу сделать это в одиночку? спросила я.
Ты не одна. Грэйсон задержал взгляд на мне, затем медленно и осторожно разорвал зрительный контакт. Каждый год в наши дни рождения, произнес он спустя мгновение, старик звал нас к себе в кабинет.
Я уже слышала об этом.
Вкладывай. Развивай. Создавай, вспомнила я. С самого детства на каждый день рождения братьям Хоторнам давали по десять тысяч долларов, чтобы они их куда-нибудь вложили. Им также говорили выбрать талант или интерес, который они будут развивать, и на это развитие не жалели никаких средств. И, наконец, в день рождения Тобиас Хоторн ставил перед ними задачу: они должны были изобрести что-то, создать или воплотить в жизнь.
Вкладывай скоро ты сможешь это сделать. Развивай ты должна выбрать что-то, чего хочешь именно ты. Не предмет или опыт, а навык. Я ждала, что Грэйсон поинтересуется у меня, что я выберу, но он не стал спрашивать. Вместо этого из внутреннего кармана пиджака он вытащил блокнот в кожаном переплете и положил его на стол передо мной. Твоя задача на день рождения придумать план.
Кожа была глубокого, насыщенного коричневого цвета, мягкая на ощупь. Края страниц были слегка неровными, как будто блокнот был переплетен вручную.
Тебе стоит начать с четкого представления своего финансового положения. А после этого подумай о будущем, распланируй время и финансовые обязательства на следующие пять лет.
Я открыла блокнот. Плотные белые страницы были пустыми.
Запиши все это, проинструктировал Грэйсон. Затем вырви страницу и снова напиши. Снова и снова до тех пор, пока у тебя не появится рабочий план.
Ты знаешь, что бы сделал на моем месте. Я бы поставила все свое состояние на то, что где-то у него был свой такой блокнот и план.
Глаза Грэйсона метнулись ко мне.
Ты не я.
Я задалась вопросом, был ли в Гарварде кто-нибудь, хоть один человек, кто знал его хотя бы на десятую часть так же хорошо, как его братья и я.
Ты обещал, что поможешь мне. Слова вылетели из меня быстрее, чем я смогла их удержать. Ты сказал, что научишь меня всему, что я должна знать.
Я знала, что лучше не напоминать Грэйсону Хоторну о нарушенном обещании. У меня не было права просить его об этом, просить его хоть о чем-нибудь. Я была с Джеймсоном. Я любила Джеймсона. И всю жизнь от Грэйсона ожидали чертовски многого.