Ланс не чокнутый. Он был нездоров. Он был болен.
Чушь собачья, фыркнул папа, вскинув руки. Твой дядя был ребенком, который слетел с катушек, потому что не мог понять, как удержаться на чертовой работе и устроить свою жизнь. Он был наркоманом и манипулировал жалостью твоей матери, чтобы она привела его в наш дом. Он был воплощением слабости, а твоя мать позволила ему на тебя влиять. Не следовало разрешать тебе находиться рядом с этим психом и его жалкими проблемами.
Слова, слетевшие с его уст, вызвали у меня желание перескочить через его стол и ударить его по лицу. Ланс не был психом он боролся со своим сознанием. То, что он не мог найти свое место, не делало его слабым. Как отец посмел изобразить его в таком свете? Ланс был большим мужчиной, чем он сам. К сожалению, депрессия поглотила его быстрее, чем он сумел найти выход.
Посмотри на себя, Лэндон. Какого черта ты делаешь со своей жизнью? Нет образования. Нет целей. Нет будущего. Ты идешь прямо по стопам этого неудачника, а твоя мать ведет тебя туда же, куда вела его. Я не удивлюсь, если в один день ты тоже окажешься под землей.
Озноб пробежал по моему телу, кислота комом подкатила к горлу. Как он мог такое сказать? Как он мог сказать, что не удивится, если я умру, как Ланс?
Я чертовски тебя ненавижу, выплюнул я, чувствуя, как с каждым новым словом в моем животе нарастает ярость.
Как человек может быть таким жестоким?
На его лице не промелькнуло ни намека на раскаяние. Он не чувствовал вины из-за своих слов и даже не осознавал, что перешел черту.
Казалось, он доволен собой и гордится тем, что сумел ударить меня по больному. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки на груди.
Ты ненавидишь меня, потому что я не нянчусь с тобой, как твоя мать. Это называется жесткой любовью, Лэндон, и кто-то должен сказать тебе правду. В этом мире ты никогда не добьешься успеха без надежного костяка и толстой кожи. Люди будут втаптывать тебя в грязь, а не кормить из бутылочки, как твоя мать. Сейчас тебе девятнадцать лет, и пора начинать вести себя в соответствии с возрастом.
А когда ты начнешь вести себя в соответствии с возрастом? рявкнул я в ответ и стиснул зубы.
Я уже это делаю, Лэндон. Я взрослый мужчина, который занимается своим делом. Я понимаю, что мать нянчится с тобой, и, уверен, что в твоей жизни есть люди, которые поступают так же, но так будет не всегда. В какой-то момент они устанут от тебя и больше не будут мириться с твоими глупостями. Терпение тех, кому небезразлична твоя плачевная судьба, не вечно, и, поверь мне, оно иссякнет быстрее, чем ты думаешь. Сколько людей стояло у могилы Ланса после его смерти? Практически никто. Люди не задерживаются с такими, как Ланс, и с такими, как ты. Так что смирись с этим, будь мужчиной и измени то, кем ты являешься и как ты живешь. В противном случае ты останешься несчастным и покинутым и проведешь жизнь, цепляясь за юбку матери.
Прийти сюда было гребаной ошибкой, пробормотал я, вставая со стула. Я забыл, что ты за человек.
Он невозмутимо начал что-то печатать на своем компьютере.
Хорошо. Уходя, закрой дверь.
Я был уже у двери, когда снова услышал голос отца:
Я рассмотрю оплату счетов твоей матери только в одном случае.
В каком?
Ты пойдешь в юридическую школу, как мы и планировали. Можешь работать здесь по выходным и вернуть свою жизнь в правильное русло.
Я не собираюсь этого делать.
Тогда твоей маме придется разбираться самой. Не возвращайся, пока не будешь готов стать настоящим мужчиной. Пока ты продолжаешь вести себя как ребенок, я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Я сюда не вернусь, поклялся я. И я больше никогда не хочу тебя видеть. В следующий раз увидимся на твоих чертовых похоронах, пробормотал я.
Или на твоих, парировал он, и его слова были покрыты зловещей ненавистью.
Я не мог поверить, что моя мать могла полюбить такого человека, как он.
Я вышел из кабинета, чувствуя себя полностью разбитым, злым и несчастным очень несчастным. Не потому, что мой отец оказался чертовым монстром, а потому, что я был не в состоянии помочь маме.
Она нуждалась в отдыхе, а я понятия не имел, как облегчить ей жизнь.
Сидя в машине возле офиса, я крепко сжал руль и сделал несколько глубоких вдохов. Сердце бешено колотилось, и я пытался остановить нарастающую панику, в то время как слова отца снова и снова всплывали в моей памяти.
Я не удивлюсь, если в один день ты тоже окажешься под землей.
Я не такой, я не такой, я не такой, повторял я сквозь почти сомкнутые губы.
Я не был слабым ребенком, каким меня считал мой отец. Я не был моим дядей. Я был измучен, но не сломлен.
Держась за руль, я всеми силами пытался вырваться из темноты. Мне удалось выровнять дыхание и вернуть пульс к нормальному ритму. Всего несколько месяцев назад не получилось бы. Разговор с отцом вырвал бы меня из жизни на несколько часов.
Сейчас это отняло у меня минуты.
*
Он действительно это сказал? спросила Шей, сидя на моей гостиничной кровати.
Она пришла ко мне сразу после школы, и я заказал нам пиццу.
Ага. Он сказал, что я закончу так же, как Ланс, в могиле, потому что я слабый.
Что за чудовище, вздохнула она, покачав головой. Не понимаю, как отец может сказать что-то настолько жестокое своему собственному ребенку.
Он называет это «жесткой любовью».
Я бы назвала это откровенной ненавистью. Надеюсь, ты в это не веришь, Лэндон. Надеюсь, ты знаешь, что все его слова ложь. Ты один из самых сильных людей, которых я знаю. Твоя уязвимость это то, что делает тебя сильным, и мне жаль, что твой отец все это наговорил.
Я просто злюсь, что не могу помочь маме, вот и все.
Шей начала промокать пиццу салфеткой.
Я приподнял бровь:
Что ты делаешь?
Вытираю масло. Говорят, что это может сэкономить до пятидесяти калорий на каждый ломтик.
Звучит как полный бред.
Она пожала плечами:
Не знаю, но я сделаю все возможное, чтобы сэкономить несколько калорий.
С каких это пор тебя волнует подсчет калорий?
Хм, с тех пор, как из-за стресса я набрала десять фунтов. Я не могу пойти в колледж в таком виде, потому что первокурсницы будут тыкать в меня пальцем, так что с некоторых пор я на диете.
Я уставился на нее как на сумасшедшую, потому что ее слова звучали безумно.
Тебе не нужно сидеть на диете, Шей.
Нужно.
Получается, от конфет ты тоже отказалась?
Она толкнула меня в плечо:
Не говори глупости.
Улыбнувшись, я поставил коробку с пиццей на стол. Затем потянулся к Шей и усадил ее к себе на колени.
Я люблю каждый твой дюйм и каждый твой изгиб.
Ее губы изогнулись в чертовски милой улыбке:
Даже если моя задница превратится в умпа-лумпу?[6]
Черт возьми, да. Я не знаю, в курсе ли ты, но я считаю себя настоящим ценителем задниц. Я бы с радостью зарылся лицом в твою умпа-лумпу до самой шоколадной фабрики.
Фу, она поморщилась и хихикнула, ерзая бедрами на моих коленях. Звучит как отсылка к какашкам.
Ради тебя я бы отправился в шоколадный лес, пошутил я.
Лэндон!
Чтобы попробовать твои «Тутси Роллс»[7].
Боже мой. После переезда в Калифорнию ты стал странным.
Я всегда был странным. Ничего нового.
Она поморщила нос и кивнула:
Это правда. Ты съел туалетную бумагу из задницы другой девушки.
Там не было бумаги! Я сурово наставил на нее указательный палец: Эй, а помнишь тот день, когда ты погладила мою голову вместо головки?
Я ухмыльнулся, вспомнив ее первую попытку подрочить руками. Боже, я так полюбил эту девушку. Полюбил ее невинность, ее смех, ее неудачи, ее любовь.
Замолчи. Чтобы ты знал, я работаю над своей техникой. Я тренировалась.
Мои брови взлетели вверх:
С кем это?
О, ну, знаешь. С Рэнди, Джейсоном, Джоном, Генри Уолтером, Ником. В общем, с любым парнем, который встречался на моем пути, сообщила она.
Я положил руку ей на поясницу и притянул ближе к себе, прижав ее к своей груди.