Среда прошла ужасно. Влада сидела на лекции и не слушала. Она будто смотрела кино, где играли перед ней два актера. Она сама играла в этом фильме, а Стас, которого типично для среды не было на занятиях играл вместе с ней.
Влада вкладывала в голову Рене мысли, которые мог думать Стас, в уста Рене слова, которые Стас мог произнести.
Приехав вечером домой, Влада не стала делать уборку, готовить ужин или спать. Она раскрыла ноутбук и принялась писать
Глава 4
Нет уж, миледи, при вашем цвете кожи и глаз я вам красный рекомендовать не могу, воля ваша. Если б вы посмуглее были и темноглазая, тогда другое дело. Разве к волосам только нет! Я обычно белокожим и голубоглазым голубой рекомендую, но с волосами вашими темными возьмите-ка вы синий. Вот этот вот, цвета ночного неба, и модистка приложила отрез темно-синего бархата к груди Амайи.
Смотрелось и впрямь неплохо, но Амайя вздохнула: ей нравились яркие цвета
Может, хоть оранжевый? с надеждой спросила она.
Миледи, вы хотите выглядеть утопленницей? вопросом на вопрос ответила модистка.
Амайя разочарованно кивнула. Одеваться не для себя, а для людей обязанность любой выходящей в свет девицы. Пусть не удобно, пусть не нравится она товар, а товар надо показать лицом. Отец и мать и так жалели ее два года, не торопили ни с дебютом, ни с выходом замуж. Но семнадцать лет это семнадцать лет, больше тянуть нельзя.
Мэй де-Фраулли компаньонка Амайи, которую сама Амайя про себя называла надзирательницей придирчиво выбирала кружева. Ей все не нравилось, и ничего нового в этом не было де-Фраулли не угодил бы и сам Создатель.
Неизящная работа, сказала компаньонка, переворошив целую коробку. В столице мастерицы гораздо лучше. Думаю, я порекомендую вашей миледи-матери заказать кружева оттуда, де-Фраулли брезгливо обтерла толстые пальцы надушенным платком, будто не кружево трогала, а рыбу тухлую перебирала.
Тогда ни о каких балах речи не пойдет, возразила Амайя. Мой первый выход через неделю. Кружева не привезут и за две. Или давайте откажемся от кружева.
Ни в коем случае! возмутилась модистка. Такую нежную шейку обязательно надо обрамить кружевным облаком! Это будет выглядеть очень трогательно и непорочно.
Золотое шитье начала де-Фраулли, но модистка грубо оборвала ее:
Утяжелит образ! У вас хрупкая и нежная подопечная с замечательной фигурой, которую нужно показать без вульгарности и с достоинством. Бархат благородно и не ветрено. Кружево очарование молодости. Золотым шитьем купчихи пусть перебиваются!
Компаньонка замолчала, оскорбленная. Шея и грудь ее побагровели, красные пятна появились на щеках. Но де-Фраулли промолчала. Модистка мадам Триаль считалась лучшей в городе, ей ничего не стоило отказать клиентке в обслуживании в случае чрезмерного хамства последней. И у кого тогда одевать благородную Амайю?..
Ну так что с кружевом, миледи? обратилась мадам Триаль к Амайе. Какое возьмете?
Мне все равно. Вам виднее, я полностью доверяю вашему вкусу.
Амайя устала. Они с утра ходили по магазинам, приглядывая шляпки, сумочки, перчатки и шарфы. Уже на третьем магазине Амайя утратила весь интерес. Если бы мадам Триаль предложила ей надеть холщовый мешок на первый бал, Амайя не стала бы возражать.
Модистка и де-Фраулли все обсуждали и обсуждали платья: и легкие для дневных мероприятий, и более пышные и тяжелые для вечеров, и амазонки для прогулок верхом крутили Амайю как куклу, прикладывали к ней отрезы ткани, набрасывали на плечи. Успокоились они лишь через два часа. Де-Фраулли заказала подопечной восемь платьев и амазонку, сказав, что подумает еще над пятью. Амайя расслабилась, предвкушая, что можно будет, наконец, отправиться домой, но де-Фраулли, смахнув со лба выбившуюся из высокой прически прядь, с видом боевого генерала, лично идущего на выполнение трудной военной задачи, произнесла:
Теперь к сапожнику!
Ну уж нет! Амайя редко повышала голос на компаньонку, но сейчас сделала исключение. Мэй, я устала. Ужасно. Я не хочу ничего смотреть, не хочу ничего примерять. Если честно, я хочу умереть, но сомневаюсь, что вы мне это позволите.
Ну разумеется, нет! возмутилась де-Фраулли. У вас дебютный бал через неделю, ни о какой смерти не может идти речи. Возьмите себя в руки, мадемуазель де-Марсо.
Амайя решительно толкнула дверь «Модного магазина мадам Триаль», ведущую на улицу.
Я не могу взять себя в руки, Мэй! Они у меня отваливаются!
С этими словами Амайя шагнула на тротуар. И в этот же миг грязная вонючая вода из лужи окатила подол ее платья, испачкала бежевые ботиночки. Заржала лошадь причина расплесканной лужи.
Амайя подняла глаза.
В двух шагах от нее на вороной кобыле гарцевал молодой человек. Неровно обкорнанные волосы, встопорщенные и местами выкрашенные алой краской, выдавали в нем огненного мага. Только маги единственные во всем княжестве имели право и обязанность красить волосы. В красный красились маги огня.
Миледи! маг, разглядев, кого обрызгал, соскочил с лошади и устремился к Амайе. Прошу простить мой промах! Если б знал, что моя кобыла навредит вам, я бы всю дорогу ехал шагом, а то и вовсе шел пешком! Впрочем, его светлые глаза беззастенчиво изучали Амайю, такой красоте ничто не сможет навредить
Амайя покраснела. Столь прямолинейные комплименты были ей в новинку
Но не мадмуазель де-Фраулли.
Подумайте, какой наглец! вскричала она, пытаясь заслонить подопечную от мага. Залил грязью благородную даму и еще такие речи себе позволяет! Чему вас в академии научили?!
Маг, не обращая внимания на де-Фраулли, сделал последний шаг. Упал перед Амайей на колено, извлек из рукава белоснежный кружевной платок и вытер им грязь, стекающую по подолу платья.
Амайя вздрогнула, не зная, как реагировать: столько чувственности оказалось в простом вроде бы жесте. Наконец, пробормотала, едва слышно:
Благодарю
Это мне надо благодарить, так же тихо ответил маг, не сводя с Амайи глаз.
Затем он откинул в сторону испорченный платок, вскочил на лошадь и, широко улыбнувшись, ускакал. Прохожие только и успевали убраться с его пути, а еще пустить вслед едва слышное проклятие.
Наглец! Мерзавец! не могла успокоиться де-Фраулли. Об этом стоит написать Великому Князю! Пусть знает, как его подопечные обнаглели! Как в таком виде идти к сапожнику?!
Никак, ответила Амайя, в душе благодаря мага, закончившего утомительный поход по магазинам. Где наша карета, Мэй? К сапожнику поедем завтра.
Спустя полчаса карета де-Марсо остановилась у особняка из светло-бежевого песчаника, полгода назад приобретенного отцом Амайи.
Амайя, не дожидаясь посторонней помощи, выбралась на улицу. Ее укачало, де-Фраулли, все еще переживавшая инцидент у магазина модельерши, гундела без передыху, пока у Амайи, наконец, не начала болеть голова. С такими страданиями не нужны ей никакие балы
Ни матери, ни отца дома не было. Амайя приказала подать ей в комнату чай и приготовить ванную, поднялась в спальню и в изнеможении уселась у окна. Уставилась на свое отражение в стекле.
«Такой красоте ничто не сможет навредить», вспомнила Амайя и снова залилась румянцем. Правда ли? Неужели она так красива?
Амайя, конечно, не раз слышала о своей красоте, но не так. В глазах говоривших не было искреннего восхищения, какое было в глазах мага. До этого комплименты Амайя воспринимала как часть ритуала: их положено делать и их положено принимать.
Так вот, как оно бывает, когда по-настоящему
И этот белый платок Амайя достаточно бывала в магазинах, чтобы знать, сколько стоит такая вещь. А он вытер им грязь и выбросил.
Неужели маги так богаты, что разбрасываются платками стоимостью в золотой? Отец говорил, что не все, что очень многие выходцы из очень бедных семей