Ну и квас у тебя, Вереюшка!!Точно, как у твоей бабки Айникки. Вот, где была мастерица квас ставить! Не иначе, слово какое знала, да и тебя, видать, научила.
Я с милой улыбкой слушала его болтовню, не задавая вопросов. А очень хотелось рявкнуть, мол, не морочь мне голову, а выкладывай, с чем пожаловал. Но терпение и выдержка были, можно сказать, моим вторым именем. Поэтому, прислонившись спиной к столбику крыльца, и, сложив руки на груди, я терпеливо ждала, когда деду надоест валять дурака, и он начнет, наконец-то, говорить о деле. Не дождавшись от меня наводящих вопросов, Авдей тяжело повздыхал еще немного, и наконец начал:
Я вот что прибег -то. Вчерась вечером случилось у меня нечаянно, он сделал особое ударение на последнем слове. Наверное, чтобы я, не дай Бог, не подумала, что специально. Так вот, услышал я нечаянно разговор один. Наташка, фельдшерица наша, с Егорычем разговаривала. Говорит, надо Найдена отсель в район везти. Мол, Верка, то есть, значица, ты, угробит мужика своими зельями, а потом им, значица Егорычу и Наталье, перед районным начальством ответ держать придется. Ты же знаешь, Егорыч-то мужик податливый, а у Наташки характер. С ней, вона, даже наши с завода мужики связываться побаиваются. А еще, она сказала, что напишет в милицию на тебя заявление, что мол, ты своим мракобесием людей травишь! Во как! Но тут, конечно, Егорыч-то вступился. Помнит ведь, как ты его пацана-то от воспаленья легких спасла, когда его этими ати.. анти.., попробовал он выговорить трудное слово. Потом, махнув на свои неудачные попытки рукой, продолжил. Короче, когда его уколами-то чуть до смерти не закололи. Говорит, найди, мол, свидетельства, кому Верка, то есть ты, навредила, тогда, мол, и о заявлении поговорим. Вот! Выдохнул он с облегчением, закончив свое эмоциональное повествование.
Меня его рассказ нисколько не удивил. Ничего нового я не узнала, и соответственно, круглых глаз и испуганных возгласов дед Авдей от меня так и не дождался. Я пожала слегка плечами.
И чего ты так всполошился? То, что у Натальи на меня зуб, так об этом вся деревня знает. И не первый год это длится, как тебе известно. То, что Найдена могут в район забрать Так он же не бессловесный чемодан. Память о прошлом у него пропала, но восприятие настоящего у него в полном порядке. То, что он какой-то преступник надо еще доказать. Не думаю, что его против его воли засунут в мешок и увезут. А все остальное уж как сложится. Посему, твоя тревога мне совершенно не ясна. Есть что-то еще, или ты просто суетишься на пустом месте?
Дед зыркнул на меня глазом, словно филин на ветке, и проговорил уже спокойным и тихим голосом:
Я вот что Все эти дни думал обо всем Тревожно мне, Вереюшка. Неспроста здесь этот Найден объявился с этим знаком, ой неспроста Твоя бабка Айникки наверняка бы разобралась во всем лучше. А мне за тебя боязно. Помяни мое слово, добром все это не кончится
Мне слегка поднадоели его расплывчатые стенания, и я, нахмурившись, проговорила:
Ты чего кудахчешь, как курица-наседка? Если есть, что сказать конкретное, так говори, а не ходи кругами, словно щука в омуте. Ведь я вижу, тебе что-то известно об этом символе. И связан он как-то с моей бабулей был. И знаешь ты это, точно говорю, знаешь. Но по неизвестной причине скрываешь от меня. А теперь вот кудахчешь! Чего хочешь, дед Авдей? Чтобы я Найденыша не лечила? Так уже не могу оставить. Человек ко мне за помощью обратился. Поэтому, я не отступлюсь, иначе, сам знаешь, дар наш родовой пропадет. Это истина. Если плату возьму за лечение, если откажу просящему, дар сгинет, как и не бывало. А коли он даден мне, значит такая моя судьба. И не мне с ней спорить. Бабка моя лечила, и ее мать, и мать ее матери. Мне ли тебе об этом говорить. Так что, если имеешь что сказать конкретное говори, а нет, так не морочь мне голову своими «тревожно мне»!
Под конец своей речи я разозлилась не на шутку, и с трудом уже сдерживала свое раздражение. Держалась только, можно сказать, на воспитании. Передо мной сидел старый человек, а меня учили, что старость надо уважать. Поэтому, чтобы хоть как-то успокоиться, метнулась в дом, прихватив пустую кружку из-под кваса у деда. А через минуту вернулась уже с двумя полными. Одну сунула Авдею в руки, а из другой, принялась отхлебывать сама. Старик крутил кружку в руках и поглядывал виноватым взглядом на меня из-под седых бровей. Потом, тяжело вздохнув, медленно заговорил:
Вереюшка, понимаешь, я слово твоей бабке дал, что даже и на смертном ложе тайну сию не открою
Я сидела, сурово нахмурившись, делая вид, что меня очень интересует Найден, который таскал воду в баню. На слова Авдея никак не прореагировала, продолжая молча прихлебывать квас, хотя пить мне совершенно не хотелось. Старик с отчаяньем во взоре смотрел на меня, будто ожидая, что я сейчас скажу, что-нибудь наподобие «да, ладно как скажешь», или еще что-то такое же успокаивающее и ободряющее. Не дождался, крякнул, со стуком поставил кружку на крыльцо так, что квас едва весь не выплеснулся наружу, и, словно головой в омут, выпалил:
Эх!! Прости меня Айникки, что не сдержу я слово!! Но тут такое дело, что не могу более молчать! Я с интересом посмотрела на старика, думая про себя: «Неужто и впрямь, расскажет?». А деда уже нельзя было остановить. Его словно прорвало. Твоя бабка Айникки состояла в каком-то секретном ордене или секте. Не знаю, как правильно и назвать
Я в легком обалдении уставилась на Авдея. Нет, квас, конечно, у меня хмельной можно сказать, забористый. Но чтобы вот так Как-то не верилось. Старик сидел и сверкал на меня очами, словно только что совершил бессмертный подвиг, закрыв амбразуру дзота своей грудью, и, как видно, ожидал от меня какой-то ответной реакции. Я нерешительно улыбнулась.
Дед, да ты никак квасу лишка хватил. Моя бабуля терпеть не могла всякие там секты и тому подобные сборища. Всегда считала людей, которые их организуют мошенниками, желающими побольше денег вытянуть из людей, а тех, которые им верили глупцами, не имеющими своей головы на плечах. Нет уж Придумай что-нибудь более правдоподобное. А в эту байку я ни за что не поверю!
Авдей от меня отмахнулся, как от жужжащей над ухом пчелы.
Да, погоди ты! Я тебе сейчас все расскажу, коли начал, а там, уже сама решай, что, да как. В тот год я сильно ногу повредил. Напоролся, понимаешь, в лесу на еловую коряжину в яме, да и разодрал себе всю ногу почитай до самого колена. Вот, погляди, начал он с энтузиазмом заворачивать штанину на правой ноге. У меня по сию пору шрам так и остался!
Я замахала на него руками:
Верю я тебе, верю давай без стриптиза обойдемся! Повредил ногу ты, и что? Постаралась я его вернуть к главной теме нашей беседы.
Старик задирать штанину перестал, чем вызвал короткий вздох облегчения с моей стороны. И тут же, к моей радости, вернулся к основному рассказу.
Ну, значица, Айникки взялась меня пользовать. Ну, то есть рану мою врачевать. И посему, поселила меня в бане по летнему времени. Я сам в избу не захотел. Чего людям мешать. Ты тогда уже в академиях своих училась. И вот, не спалось мне. Нога шибко разболелась. Бабка мне твоя отвару сонного дала, чтобы значица спал я спокойно. А я возьми, да скобкарь2 опрокинь. А уж по ночи беспокоить Айникки не стал. Вот, значит, маюсь я на полке. И так, и сяк ворочаюсь, не дает, проклятая, уснуть, и все тут! Вдруг, слышу воротца тихонько брякнули. А главное, собака-то не гавкает, словно ее и нет вовсе. Тогда у вас Саам был, помнишь, такой серый с белым лбом. Ох и лютый кобель!! Никого чужих во двор не пускал. Уж на что я частым гостем у вас бывал, а и то, боялся лишний раз по ночи из дома высунуться по естественной нужде. А тут молчит, словно пришиб его кто. Ну меня любопытство-то и взяло. Слез я с полка, в предбаннике затаился, дверь только приоткрыл чуток, чтобы видеть все. А ну как, думаю, воры какие. Хотя, у нас тут отродясь такого не водилось, воровства там, или разбоя какого. Но, мало ли Отвлекся он слегка от главной линии повествования. Но я его перебивать или торопить не стала. Знала, что уж коли он начал говорить, теперь не остановится, пока все не выложит. А старик продолжал. Гляжу двое во двор шасть. По фигурам вроде как мужики, только одеты как-то чудно, не по-нашенски, не по-деревенски Авдей на минуту задумался, словно вспоминая. А я не удержалась, и спросила: