Оладушкина скривилась, раздраженно вздохнула, но в целом немного подобрела.
Все как обычно, неоднозначно ответила она, для начала переоденься в форму, а то как-то по срамному выглядишь.
Да что они все прицепились к моей одежде? Бесило! И где взять форму, не понятно. В своих апартаментах я даже намека на униформу не видела. Там вообще не было одежды.
Простите, у меня тут такое дело, кажется я потеряла форму, я постаралась невинно улыбнуться, надеялась, что Оладушкина опять не психанет.
На мое заявление она среагировала более менее спокойно, будто ожидала. Пробормотала невнятно нечто в духе «Без меня тут все рухнет, с такими-то бестолочами».
Потешив свое самолюбие, Оладушкина направила меня в складское помещение. Правда объяснила как его найти так, что я еще час блуждала. Из плюсов, мне это помогло лучше изучить академию. Здесь многое изменилось, некоторые коридоры и помещения я не узнавала. Мне попадались разноцветные двери с номерами, куда они вели непонятно. Но встречались и знакомые объекты, например хаотично срастающиеся лестницы и разделение на фракции оборотней и не оборотней.
Оказывается, тут так же был приоритет на волколаков. Само разделение представляло собой не стеклянное ограждение, каким я его запомнила, а чем то туманным, светящимся. Я остановилась рядом с ним и провела ладонью, почувствовала холодное покалывание. Очень странно. Неужели я действительно из-за безысходности пришла сюда сама в поисках работы или Оладушкина соврала?
С шумом пропустив через легкие воздух, отвернулась от очередных навязчивых взглядов. Любопытство, с которым студенты рассматривали меня раздражало до жути. Они все явно меня знали, но никто не здоровался. Зато из-за моей одежды поглядывали так, будто я была голой.
«Да что это за мир такой, в котором я неудачница, которая даже уборку нормально сделать не может?» мелькнула в моем воспаленном сознании истеричная мысль. Хотя убираться я действительно не сильно любила. В качестве профессии точно не выбрала бы клининг.
Можно мне новую форму, старую скоммуниздили, заявила я девушке у стойки, ведущей в складские помещение. Она удивленно округлила глаза.
Так кому же она понадобилась?
Надо спросить у тех, кто скоммуниздил, поджав губы, я подперла кулаком подбородок. Ждала новую форму и продолжала мысленно рассуждать над странностями места, в котором я оказалась.
Я находила ироничным то, что я второй раз оказываюсь в академии от безысходности. Только первый раз я просто хотела получить вышку. Сейчас картина складывалась с точностью наоборот. Но однозначно все происходящее пока напоминало постановочное шоу с явным желанием автора надо мной поиздеваться.
Держи, девушка опустила стопочку одежды на стойку, резко выведя меня из моих дум. Неожиданно она посмотрела куда-то выше моей головы и просияла. Зардевшись, девушка произнесла, здравствуй.
Я машинально обернулась, дабы увидеть к кому она обращается и стало вдруг тепло и радостно.
2. Никчемная
Гордей! вскрикнула я и со всех ног неслась к нему, не обращая внимание на удивленные взоры студентов.
Он проходя мимо ни как не реагировал, но как только я приблизилась, круто развернулся. Мою шею сжала массивная пятерня. Не то чтобы сильно, но ощутимо. Дыхание сбилось. От внезапности грубых действий парня, я привстала на носочки и вцепилась в его запястье. Такого я точно не ожидала.
Гордей, это же я? не обращая внимание на свой подавленный голос, попыталась улыбнуться, заглядывая в его глаза, такие как я их помнила.
А ты кто? холодно спросил он, окатив презрительным взглядом и я почувствовала внутреннюю острую боль, от которой онемело все.
Это я, шевельнулись мои губы и больше слов не было. Волна внутреннего бессилия поднялась, обволакивая каждую клеточку.
Я и спрашиваю, кто ты, оскалившись, он разжал руку и я пошатнувшись упала на пол.
Теперь и вправду чувствовала себя облитой химикатами. Подняв голову, как безумная искала в лице, наполненном раздражением, отголоски прежнего Гордея. Мы же с ним подружились, да и раньше он настолько грубым не был. Что с ним случилось?
Открыв рот, я быстро соображала, о чем можно спросить и как о себе напомнить. Думала, думала и ничего в голову не приходило. Среди студентов прокатилась волна смешков. Из-за них мне совсем стало тошно. Боже, какое унижение. Гордей цинично поднял бровь, так и не дождавшись от меня ответа на его ранее заданный вопрос, бросил:
Чтобы больше ко мне не подходила, никчемная .
Что? услышала я себя, но уже видела его удаляющуюся спину.
Кто-то из студентов одобрительно и заискивающе поддержал Гордея: «так ей!». Он прошел мимо этого учащегося ни как не среагировав. Для него ничего не существовало и даже меня. Здесь же я увидела надменно-довольные лица Марфы с Анжелой. Они противно смеялись. Вот же подлые какие.
Униженная и разбитая я сжала кулаки, до боли впилась ногтями в ладони. Это вдохнуло в меня силы. Вскочив на ноги, я показала средний палец Марфе с Анжелой и обозвала их так, как любила называть всех девушек на районе моя двоюродная тетя Клава. Девушки побледнели. Не ожидали таких слов, конечно у меня словарный запас большой, спасибо тете Клаве.
Гордею я крикнула в след:
Да пошел ты! Думаешь, ты мне нужен?
Спина парня дрогнула. Он остановился. Мне вдруг стало легче. Обида по-прежнему подтачивала изнутри, но немного полегчало. Повернув вполоборота голову, он безразлично заявил:
Прекрасно.
И вот мой боевой настрой опять угас. Потух как свечка от сильного ветра, оставив терпкий привкус разбитости и желания скрыться от посторонних глаз. Это и сделала. Сбежала под раздражающие звуки смешков. Ох как я их всех ненавидела. Закрывшись в своих «апартаментах» я устроила там еще больший погром. Выливала злость разнося все, что попадалось под руку:
Это ж надо было так попасть. Чертова монета!
И вдруг меня словно ударила молния. Неразменный рубль?! Мне его надо найти. Я залезла под матрас, искала. Ну должен же быть или нет?
Упав бессильно на пол, вспомнила как променяла рубль на красный плащ Коноплянко.
Просто отлично! Замечательно! вытирая нос, бормотала я, значит красная тряпка у меня теперь есть, а рубля нет. Ну и что мне с этим делать? Я ж не этого хотела!
Меня охватила тоска и всепоглощающая жалость к себе. Силы иссякли и слезы душили. Первые признаки шока прошли и меня захлестывали эмоции. Стянув с постели ветхое покрывало, укрылась им. Подтянув колени к груди, смотрела на заросший пылью и паутиной потолок и поддавалась разрушающему потоку гнетущей опустошенности.
На тонкой ниточке ко мне спустился паучок. Скорее паучище. Больше похожий на птицееда. Но меня пауками не напугаешь. Поэтому я решила с ним пообщаться.
Привет, поздоровалась с пауком, как дела? У меня вот плохо. Лежу, страдаю, а должна искать выход.
Многочисленные глаза насекомого сверкнули в полумраке моей убогой спальни.
Вот как думаешь, с чего мне начать? продолжила я общаться с ним. Хоть кто то не смотрел на меня с презрением, предположим, если я найду виновника своих бед, то выберусь. А что если поиск надо начинать с причин, вдруг
В дверь постучали и я сильно вздрогнула.
Кто? крикнула в сторону выхода.
Как и ожидалось, опять в комнате дрыхнешь раздался голос Оладушкиной, сил моих на тебя больше нет.
Параллельно послышалось плаксивое недовольство Марфы:
Она сегодня должна мои платья постирать, похоже даже не начинала!
«Спокойно» сказала я себе, смахивая слезы.
Вот так и живем, сообщила пауку. Он опять блеснул глазами, если что, то этих двоих кусать можно. Меня не стоит, я обидчивая. К тому же меня и так сегодня грызут целый день.