Старший мастер указывал виконту самых лучших mestres daixa; Рокаберти приветствовал их легкими кивками. Уго заметил, что в то время, когда вельможа здоровался уже со следующим мастером, майордом подходил к тому, кто был отмечен высокой честью, и награждал его несколькими монетами.
Доменико Блазио, генуэзец, объявил старший мастер. Ваше превосходительство, вот бы вам убедить этого человека остаться с нами, когда он получит свободу.
А это случится уже скоро, пообещал виконт де Рокаберти в первых же словах, обращенных к генуэзцу.
Надеюсь заговорил Доменико, но в этот момент раздался крик:
Собака!
Уго понял, кто это кричит, даже раньше, чем увидел молодого Пуча, на сей раз в красных тонах: от шелковых чулок до искаженного яростью лица. Юноша выскочил из рядов свиты и налетел на Уго; вслед за ним поспешал слуга.
Сукин сын! взвизгнул Пуч и протянул руки к Уго.
Мальчик, державший ядро Доменико Блазио, не задумываясь вручил железный шар Рожеру Пучу, и тот от неожиданности его подхватил. Ржавчина тут же перепачкала руки и красную котту молодого сеньора, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и бросить ядро на землю, а Уго воспользовался этими мгновениями, чтобы спрятаться за спиной у своего учителя.
Что такое? вопросил де Рокаберти.
Пока Рожер Пуч охлопывал себя по котте, стараясь избавиться от ржавчины, его слуга и несколько солдат схватили Уго и выпихнули на обозрение виконту.
Этот подонок, зарычал Рожер Пуч, все еще отряхивая свои одежды, оскорбил мою бабушку Маргариду Пуч. Он заслуживает наказания!
Слушая эти вопли, виконт одновременно прислушивался и к словам, которые шептал ему на ухо майордом. Рокаберти покивал.
Что ты хочешь с ним сделать? спросил он Пуча.
В застенках замка Наварклес у него будет время пожалеть о тех поносных словах.
В толпе работников нарастал ропот. Уго побледнел и попробовал вырваться из рук слуги того самого, кто избивал его в день казни мисера Арнау; и сегодня он снова ударил мальчика по лицу.
Жоан Наварро хотел вмешаться, но управляющий остановил его решительным жестом.
Хорошо, согласился виконт. Заточи его на один год, а по прошествии этого срока ты его освободишь. Будешь давать пленнику достаточно пищи, чтобы он не умер. За его жизнь ты в ответе.
Нет!.. взмолился Уго, но колени его подогнулись, и мальчик упал.
Быть по сему, провозгласил Рожер, не придавая никакого значения протестам Уго. А семейство Пуч выкажет вам свою благодарность.
Виконт уже поворачивался к осужденному спиной, когда раздался громкий окрик генуэзца:
Вы совершаете ошибку!
Де Рокаберти так и не успел отвернуться, он остановился, чтобы услышать разъяснения, каковые Доменико не замедлил представить.
Мальчик трудился на строительстве «Санта-Бригиды». Этот корабль несет в себе что-то от него, частичку его души наравне с душами всех остальных мастеров, рабочих и подмастерьев. Если сегодня, в день представления галеры, флагмана всей армады, вы не проявите милосердие и великодушие, дух галеры рассердится. Разве власть имущие лишились сострадания?
Рожер Пуч рассек рукой воздух и коротко хохотнул. Уго пытался встать на ноги.
Какой еще дух? спросил через плечо виконт.
У каждого корабля свой дух, сеньор, ответил старший мастер, указывая на громадную корму, нависающую над их головами.
А что случится, если он рассердится? спросил де Рокаберти, хотя и представлял заранее, что ему ответят.
Галера никогда не будет хорошо ходить по морю.
И даже, возможно, затонет, добавил генуэзец.
Вы же не станете верить в эти байки?
Виконт отмахнулся от брюзжания Пуча и надолго замолчал.
Я убежден, наконец изрек он, обращаясь к Рожеру Пучу, Уго и генуэзцу, что твоя прославленная бабушка, твой дядя и вся его семья предпочли бы твердую уверенность в победе королевской армады наказанию дерзкого подонка, особенно если один из членов вашей семьи является частью моей команды. Или тебе хотелось бы выйти в море с такими дурными предзнаменованиями?
Рожер не нашелся с ответом.
У нашего короля и так достаточно проблем с колдовством, которое высасывает его силы, а теперь он узнает, что мы поссорились с духом флагманской галеры из-за какого-то безбородого нищеброда! Отпустите его!
Виконт отдал прямой приказ слугам и солдатам, а потом прошествовал дальше, не проверяя, будет ли исполнено его повеление, как будто не допускал и мысли, что кто-то вздумает ему не подчиниться.
Все так и вышло. Уго снова был свободен. «Отпустите его!» Мальчик уже дважды в своей жизни слышал эту команду, возвращавшую ему свободу. Взгляд его встретился с полным ненависти взглядом Рожера Пуча. «В следующий раз тебе так не повезет», предупреждал его Рожер рядом с эшафотом. Уго улыбнулся. Ему опять повезло. Увидев ярость в глазах юного вельможи, Уго хотел было опустить голову, но вспомнил совет мисера Арнау: «Не склоняйся ни перед кем». Мальчик глубоко вздохнул, сжал кулаки и не отвел взгляда. Мимо него уже прошел старший мастер и теперь проходила свита виконта де Рокаберти, не терявшая из виду своего господина, однако в глазах Уго это была лишь расплывчатая бессмысленная тень. Стоявший перед ним Рожер Пуч дрожал от ярости, вены на висках и шее вздувались от напряжения. Уго ждал, упорно не отводя взгляда, пока вельможа наконец не решил последовать за виконтом.
Уго. Уго!
После второго окрика спасенный почувствовал, что кто-то его трясет. Сзади стоял Жоан Наварро. Мальчик попытался изобразить на лице улыбку, однако помощнику управляющего было не до смеха.
Ты должен уйти с верфи, велел Наварро. Уго затрясся. Виконт не желает, чтобы ты находился возле кораблей. Ты должен уйти прямо сейчас. Таково его повеление.
3
Уго поднимался к кварталу Раваль туда, где строилась новая стена. Шел туда, не думая. «Спрячься, шепнул мальчику Наварро, пока королевский солдат следил за исполнением приказа. Не высовывайся по крайней мере до тех пор, пока Рожер Пуч не выйдет в море вместе со всей армадой». Генуэзец тоже хотел что-то сказать, но настолько расчувствовался, что не смог произнести ни слова и наградил Уго крепким поцелуем, так что щека его намокла от слез. Мальчик и сейчас ощущал влагу на лице, хотя, возможно, это были уже его собственные слезы.
За верфью, между Рамблой и новой стеной, заложенной королем Педро, открывался квартал Раваль просторная территория, которая заселялась барселонцами по мере того, как здесь строились здания, не помещавшиеся внутри стен или же неуместные в городе: монастырь Сант-Пау-дел-Камп, госпиталь Сан-Лазаро для прокаженных, два здания большого монастыря кармелиток, давшего название улице Карме, госпиталь Колом, тоже поименовавший свою улицу, Госпитальную; женский доминиканский монастырь по соседству, маленький госпиталь Вильяр, монастырь Сант-Антони-Абат, монастыри Монталегре и Насарет В Барселоне было столько церквей и монастырей, что Педро Церемонный запретил строить внутри городских стен новые религиозные учреждения и расширять уже существующие, потому что, как утверждал король, если так будет продолжаться и далее, то Барселона останется без граждан, способных защищать и хранить город.
Вокруг монастырей и больниц Раваля начали селиться люди в большинстве своем небогатые, а иногда и совсем нищие. И все-таки заселенная часть нового квартала (в основном вокруг будущей улицы Карме) была ничтожно мала в сравнении с общими размерами Раваля; остальное пространство между новой стеной и морем занимали огороды и пахотные земли.
Именно по этим огородам с рассеянными там и сям бедняцкими хижинами брел апрельским вечером 1387 года изгнанный с верфи Уго. Весеннее солнце, сулившее приход жары и безветрия, столь ценимых на верфи, поскольку они предвещали открытие навигации, служило для мальчика лишним поводом задуматься о неопределенности его собственного положения. Уго обернулся посмотреть на море оно осталось позади. Плеск волн, радостная суматоха корабелов, рыбаков и матросов уступили место унылым грядкам, на которых все возрастало медленно и беззвучно. Уго попробовал вдохнуть запах моря, и ноздри его залила волна смрада так пахли удобрения. Зато разум его прочистился резко и окончательно. Он лишился всего. А ведь совсем недавно думал, что ему сопутствует удача. «Дурак!» вслух обругал он себя. Ему теперь никогда не сделаться mestre daixa, не стать даже конопатчиком. Мечтания и грезы, разрушенные по прихоти одного высокомерного юнца.