Я позвоню тебе, если смогу, сказала я, потому что не знала, где живут Пруитты. И не знала, удастся ли получить доступ к телефону. Но, если у меня получится выбраться, я поеду к Феликсу. И мне было все равно, встречаемся мы с ним или нет. Главное, я оказалась ему небезразлична. Для меня в тот момент это было самым главным. Он был мне нужен.
Феликс даже не был моим лучшим другом. Или парнем. Он был кем-то средним между двумя этими понятиями. Возможно, именно поэтому я с такой легкостью поделилась с ним своими самыми мрачными страхами:
Я потеряла маму. И дядю. У меня никого не осталось. Я одна. Совсем одна.
Он снова обнял меня и положил подбородок мне на макушку.
У тебя есть я.
Я почувствовала, как мое тело задрожало от рыданий. Из-за слов Феликса я вдруг почувствовала, что еще сильнее скучаю по дяде. «У тебя есть я». Именно так говорил мне дядя, когда был мне особенно нужен.
Разве это плохо? спросил он.
Я рассмеялась сквозь слезы.
И у тебя есть Кеннеди. Я хорошо ее знаю. Она если кого-то и любит, то очень сильно. Так что она тебя не бросит.
Я плачу не потому, что ты один из немногих людей, на которых я могу положиться. А из-за того, что ты поступил очень благородно, предложив мне свою помощь. Я этого не заслуживаю. Ведь в последнее время я только и делаю, что плачу.
Знаешь, если бы ты не прогуляла физкультуру, возможно, мне удалось бы тебя рассмешить. У меня это всегда хорошо получалось.
Прости. Я пряталась в кабинете медсестры. Я не была готова вернуться к учебе. Мне все здесь напоминает о нем.
Он держал меня в объятиях, пока я, наконец, не перестала плакать.
Знаю. Феликс снова стал гладить меня по спине, и мое дыхание постепенно успокоилось.
Спасибо, пробормотала я ему в грудь, что пришел сюда.
Мне пришлось посоревноваться с Кеннеди, но благодаря тебе я очень быстро бегаю.
Я рассмеялось и посмотрела на него.
Ой, не стоит благодарности.
Феликс взглянул на меня и улыбнулся.
А еще мне помогло то, что ты забежала в мужской туалет.
Что я сделала? Я освободилась из его объятий и впервые заметила писсуары вдоль стены. Боже, да что со мной такое?
Ровным счетом ничего.
Он так это сказал, что у меня раскраснелись щеки.
Зазвенел звонок, и Феликс снял свой пиджак.
Держи. Он протянул его мне. Ты же не хочешь опоздать на урок.
Я не могу взять твой пиджак. И ты тоже можешь опоздать, сказала я со смехом, вытирая слезы.
Я вечно опаздывая на уроки, пожал он плечами. Возьми.
У тебя будут неприятности.
Я вечно попадаю в неприятности. Он сунул пиджак мне в руки. Позвони мне сегодня вечером. Я приеду и заберу тебя, хорошо?
Хорошо.
Мэтт пообещал мне, что эту ночь я не проведу у Пруиттов. Но обещания Мэтта ничего не гарантировали. Он много чего обещал мне по ночам. Но при свете дня? Мне казалось, что он забывал обо всех своих словах.
Я надела пиджак Феликса. Он был мне великоват, но, по крайней мере, от него не пахло прокисшим молоком.
На тебе он смотрится лучше, чем на мне.
Я улыбнулась ему.
До вечера. Феликс подмигнул мне и исчез за дверью.
Только я не была уверена, что нам удастся встретиться. Шансов, что мне позволят позвонить ему, было очень мало. И все же я наделась, что у меня это получится.
Я подобрала блейзер Изабеллы с пола. Мне хотелось вышвырнуть его в мусорную корзину. Но я знала, сколько он стоит. Именно поэтому у меня всегда был только один комплект школьной формы. Я уже опаздывала на урок, но все равно отмыла пятно от молока спереди и повесила его в своем шкафчике, чтобы он просох. Затем остановилась посреди пустого коридора и подумала, что если сейчас покрепче зажмурю глаза, то смогу представить, как дядя стоит рядом со мной.
* * *
Я радовалась, что начался последний урок. Но боялась того, что ждало меня после школы. Я воображала себе, что Пруитты живут в таком же большом мрачном особняке, как и Мэтт. Мэтт. Видеть его у меня не было ни малейшего желания.
Утром он вел себя так мило со мной. И с какой легкостью скрывал свои нежные чувства ко мне. Словно по щелчку. И я не могла смириться с такой переменой. Ведь он не просто игнорировал меня в присутствии Изабеллы. Мэтт сидел, позволяя ей вылить на меня молоко, а потом еще назвать мусором. Это было так жестоко. Я никогда не думала, что Мэтт жестокий.
Эй, прошептал Мэтт.
Я не подняла глаз и продолжила смотреть на чистую страницу в своей тетради.
Эй.
Почему мне опять захотелось расплакаться? Неужели за эту неделю я выплакала не все слезы?
Прости, что так получилось за ланчем. Мне действительно очень жаль.
Какое жалкое оправдание!
Неужели?
Потому что за обедом так совсем не казалось. У меня возникло желание сказать ему об этом, но проще оказалось смотреть в свою тетрадку. Мне хотелось спросить у него, действительно ли он встречался с Изабеллой каждый вечер перед тем, как тайком пробраться ко мне в спальню? Я хотела спросить его, понимал ли он, как жестоко поступил со мной? Я хотела получить от него нечто большее, чем это извинение.
Что это на тебе?
Я удивилась, каким резким внезапно стал его голос. Неужели он не видел, что я с трудом сдерживаюсь, чтоб не расплакаться? Я посмотрела на Мэтта. Да, вид у него был сердитый. Но он не мог сердиться на меня за то, что я надела чужой пиджак. Это я должна была сердиться на него.
Я переоделась, потому что Изабелла облила молоком мой блейзер. А ты все это время сидел и ничего не сделал.
Чей это пиджак?
Конечно он проигнорировал мою последнюю фразу.
Феликса.
Не было смысла лгать ему. Феликс утешил меня. Феликс всегда был рядом. Феликс не позволял мне почувствовать себя совсем одинокой.
Сними его.
Что?
Не могу. У меня тогда будут неприятности.
Сними его, Бруклин.
И что я вместо него надену? Твою спортивную куртку? Ну конечно я же не могу. Потому что никто не должен знать о нас. Как ни странно, но это оказалось так просто обратить грусть в гнев. И здорово было испытать еще какое-нибудь чувство, кроме отчаяния.
Слушайте, я знаю, что ваши отношения должны оставаться секретом, сказал Роб. Но
Ты можешь говорить потише? спросил Мэтт.
Шарлотты в классе не было. Я вспомнила, как Мэтт объяснил Робу, что мы скрываем наши отношения, потому что я бедная. Как будто дело было не в тайном романе, а в том, что Мэтт просто стеснялся меня. Честно говоря, я и сама себя стеснялась. Что бы подумала мама, узнай она, что я согласилась стать маленьким грязным секретом Мэтта? И что бы подумал мой дядя?
Как я позволила себе опуститься до такого? Ведь я не была такой. Мама воспитала меня иначе. Я Сандерс. А женщины, носившие фамилию Сандерс, не боялись уходить от всяких засранцев.
Не волнуйся, Роб, сказала я. Не переживай, что ты выдашь наш секрет. Я бросила тетрадку в свой рюкзак. Потому что между нами с Мэттом все кончено.
Бруклин! прошипел Мэтт, когда я встала.
Но я развернулась и вышла из класса. Никто больше не сказал ни слова. Не было никаких смешных замечаний от Роба. Или оскорблений от Шарлотты, с которой я едва не столкнулась в дверях, когда выбегала из класса. Мистер Хилл не отругал меня за то, что я ушла с урока. Я снова стала невидимкой в «Эмпайр-Хай». Кто захочет разговаривать с девчонкой, потерявшей всю свою семью? С девчонкой, которую ненавидела королева школы Изабелла Пруитт? С девчонкой, которая плакала чаше, чем улыбалась? Я бы сама не захотела с такой общаться. Но вот невезение такой девчонкой оказалась я.
И, лишь очутившись на оживленной улице, я поняла, что мне совершенно некуда идти.
Глава 7
Пятница
Черный седан затормозил около тротуара, по которому я шла. Я ускорила шаг, но Миллер вышел из машины и через мгновение преградил мне путь.
Через двадцать минут у тебя встреча со стилистом, сказал он.
Я понятия не имела, как ему удалось найти меня. Может, мистер Пруитт прикрепил ко мне какое-нибудь устройство для слежения вроде тех, которые бывают на ошейниках у собак? Меня бы это не удивило. Последний час я бесцельно бродила по городу, но его прихвостню все равно удалось меня отыскать.