Хорошо, книга, улыбается женщина, хотя глаза у нее снова слезятся, и я откашливаюсь, из-за ее впечатлительности чувствуя себя не в своей тарелке. Эта дама мучается из-за гормонов. Я потакаю ей, не зная, почему она помогает, и задаюсь вопросом, сможет ли она оплатить все, что накидала в тележку. Мы идем в книжный отдел, и я выбираю две книги. Она выхватывает их из моих рук и добавляет еще семь. А когда мы оказываемся в продуктовом отделе, женщина сметает с полки суп, положив его в корзинку вместе с соком, сладостями и шоколадом.
Он не ест шоколад, сообщаю я.
А ты?
Да, я люблю шоколад.
Тогда он для тебя.
Вы действительно не должны столько всего покупать, говорю я, настороженно пробегая взглядом по переполненной тележке.
Должна.
Вы живете в Трипл-Фоллс? Мне нужно отвлечься. Он проснулся. Я чувствую.
Три раза. Дверь заперта, заперта.
Не удержавшись, смотрю на пластмассовые часы, висящие над аптекой. Половина восьмого. Шон уже, наверное, идет в школу. Если Доминик спит, то Шон его скоро разбудит. У меня осталось несколько минут.
Нет, я жила тут раньше, но недавно переехала. Вернулась сегодня, чтобы повидаться с одним человеком но я Она качает головой. Неважно.
Снова смотрю на часы, почти не слушая ее, потому что сердце начинает колотиться в груди. Если Доминик проголодался, то может сотворить какую-нибудь глупость например, попытаться приготовить яичницу.
Вот только чертовых яиц-то у нас дома и нет. Ладошки начинают зудеть, и я поворачиваюсь к женщине.
Мне пора возвращаться к брату. Мне нужно идти. Сейчас.
Она округляет глаза.
Он один?
Киваю.
Похоже, она снова расстраивается.
Когда я уходил, он спал. Не хотел тащить его с собой по такой жаре. А тетя не могла отпроситься с работы. Я сижу с ним дома. Я ведь уже взрослый. В моем голосе слышна злость, да и ляпнул я уже слишком много лишнего.
Я никому не скажу, если ты так думаешь. Ты не виноват, заверяет она. Ты хороший брат.
Женщина торопится пробить покупки, а я смотрю на кучу пакетов и гадаю, как поволоку их домой, но радуюсь при мысли, как воодушевится Дом, увидев, что лежит внутри.
Пойдем отнесем покупки в машину, и я отвезу тебя домой.
С облегчением смотрю на нее.
Уверены?
Конечно. Ты же не думал, что я заставлю тебя идти почти пять километров с этими сумками?
Кассир называет общую сумму, и я, вытаращив глаза, смотрю на экран. Двести двенадцать долларов. Женщина, не моргнув глазом, протягивает триста долларов и кидает сдачу в один из пакетов. Смотрю на нее круглыми глазами.
Если ему будут нужны еще лекарства, говорит она, но я понимаю, что это жалость. И меня это бесит.
Сглотнув ком в горле, киваю, потому как говорить трудно. Собираю пакеты и тащусь к машине, пока женщина поворачивает ключ зажигания и включает кондиционер. Домой мы едем молча, и я поглядываю то на заваленное пакетами заднее сиденье, то на женщину, которая побелевшими костяшками сжимает руль. Чувствую жалость к ней, к этой печальной беременной женщине, которая настолько одинока, что ей приходится шататься со мной по магазину, чтобы поднять себе настроение.
Когда она подъезжает к дому, отказываюсь от ее помощи. Какой бы милой она ни была, в дом ее приглашать не стану. Я редко подпускаю к Доминику взрослых. Не доверяю им. Никому здесь не доверяю. Дотащив пакеты до крыльца, возвращаюсь к машине и захлопываю заднюю дверь, а женщина опускает окно со стороны пассажирского сиденья.
Спасибо вам.
О, прошу, не нужно благодарностей, мне было в удовольствие. Она качает головой и снова выглядит так, будто вот-вот заплачет.
Меня зовут Тобиас, сообщаю ей, словно это имеет значение.
Спасибо, что составил компанию, Тобиас.
Надеюсь, день у вас станет лучше.
Женщина кусает нижнюю губу, словно она на грани нервного срыва, и говорит:
Ты сделал его гораздо лучше. Спасибо, что доставил такое удовольствие. Она качает головой. Ты наверняка считаешь меня сумасшедшей.
Вы сказали, что у вас был плохой день. У меня тоже. Мой вы точно сделали лучше.
Ты хороший ребенок. Ты заслуживаешь Она переводит взгляд на дом. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем плохие дни.
У всех они бывают, пожимаю плечами.
Спасибо, Тобиас.
В шоке от событий последних тридцати минут, прощаюсь и взбегаю по ступенькам, затаскиваю пакеты в дом, захлопываю дверь и поворачиваю замок три раза.
Выглядываю через отогнутые жалюзи и вижу, что ее машина еще стоит у дома, а женщина склонилась над рулем и дрожит всем телом.
Она плачет. Часть меня хочет подойти к ней. Мама всегда говорила не оставлять плачущую женщину одной и никогда не становиться причиной ее слез, но я все равно не знаю, что сказать. Потому только наблюдаю за ней несколько минут, пока она не вытирает лицо и не уезжает. Пока разбираю покупки, в груди остается щемящее чувство. Дом еще спит, когда заглядываю к нему в спальню. Расставив банки в пустой узкой кладовке, чувствую облегчение, смотря на количество еды. Больше не придется голодать и ждать, когда Дельфина решит, что пришло время ужина. Ест она редко, поэтому эти припасы прокормят нас несколько недель. И тут я слышу, как Доминик подает голос за моей спиной, и его слова доставляют мне радость.
Это все мне?!
Через несколько минут пакеты валяются на полу его спальни, а я пытаюсь нанести ему на кожу розовый лосьон, пока Доминик въезжает новыми машинками мне в бедро. Набив живот, думаю о женщине, которая мне помогла, и жалею, что не поблагодарил ее как следует. Справившись с Домиником и намазав его лосьоном, тащу брата в постель и переношу свой небольшой телевизор в его комнату. Дом уже почти засыпает, когда окно внезапно распахивается и появляются растрепанные светлые волосы. Шон поднимает голову и улыбается, увидев, что мы расположились на кровати Доминика. Он залезает через окно, одетый в свою любимую футболку с Бэтменом и джинсы. После лазанья по деревьям его одежда покрыта грязью.
Вы не идете в школу? спрашивает он.
Нет. Доминик заболел.
Не похож он на больного. Шон смотрит на нас и чешет руки, и в тот миг я подмечаю на его руках, лице и шее пузырьки. Открываю было рот, когда Дом вскакивает с кровати и показывает на него пальцем.
Шон! Переносчик инфекции это ты!
* * *
Сэр? доносится до меня незнакомый голос. У вас семь пакетов. Звук пробивающегося товара медленно возвращает в реальность, и я забираю у протягивающей руку женщины сдачу и чек. С ноющим ощущением в груди беру пакеты за ручки и выхожу из магазина к «Камаро» Дома.
Глава 4
Сесилия
Безучастно глядя через большое окно на парковку, отметаю мысль, что ищу хоть какой-то намек на «Камаро» и его появление. Бросив еще один взгляд на часы, сержусь, что лгу самой себе. Он подвез меня три часа назад. Я знаю, что он не передумал и вернется.
Он вернулся ради меня.
Он бросил свою жизнь ради меня.
Он снова убил ради меня.
Да где ты сегодня витаешь, женщина? спрашивает Марисса, подкравшись ко мне за стойкой.
Просто отвлеклась. Понимаю, что, наверное, нужно предупредить ее, что или, вернее, кто к нам скоро нагрянет, но понятия не имею, замышляет ли Тобиас вторгнуться в мое рабочее пространство, как вторгся в мой дом и новую жизнь. Понятия не имею, замышляет ли он оставаться здесь инкогнито, как делал это в прошлом. Пока остается только гадать особенно мне.
Марисса, пожалуй, единственная, кого могу считать здесь подругой, и я немало рассказала ей про Тобиаса, так что она понимает, почему я не интересуюсь мужчинами. Подробностями не делюсь, поскольку верить сейчас во что-то слишком поспешно. Тобиас может пропасть без вести так же быстро, как и появился.
Но в это я не верю вопреки стремлению придерживаться скептицизма.
Меня бесит, что я по большей части верю ему, верю в искренность его слов и поступков. Но если поверю ему, если приму его обещания близко к сердцу, останусь ли навеки в дурочках?