Я запоздало спохватилась, что я уже вовсе не в футболке и джинсах, а в льняной тонкой рубахе с широченными рукавами. Это кто еще такой бессмертный меня переодевал? Убью гада, только вот Я судорожно шарила руками по телу. Трусы оказались там, где им положено, у меня ничего нигде не болело и не тянуло подозрительно, так что я чуть подуспокоилась, раздумав убивать позаботившегося обо мне человека.
Спустив ноги с койки, почувствовала небольшое головокружение. Я вцепилась в край кровати, не хватало еще свалиться на пол. На длинную рубашку капнула кровь. Ну блин, еще и носовое кровотечение. Я схватила первое, что попалось под руку полотенце и прижала к носу. Задирать голову не стала, наоборот, опустила ниже, чтобы кровь не заливалась в горло. Осторожно встала, пошатываясь, направилась в сторону полога. Странно, это меня от голода шатает, что ли?
Я почти доковыляла до выхода, когда узкая полоска света вдруг стала широкой, а меня сбил с ног некто, ворвавшийся в палатку.
Ребанный йот, прокомментировала я ситуацию, сидя на полу и разгоняя рукой цветные пятна перед глазами. Забавно, на дворе осень, а пахнет почему-то летом.
О, миледи, простите, простите меня! Пахло кровью, я испугался, что с вами что-то случилось, что тварь пришла за вами из леса, я так спешил, что все испортил, надеюсь, вы не ушиблись, простите меня, миледи! Вы так прекрасны залопотал приятный юношеский голос в неподдельном волнении.
Миледи, ага. Он, похоже, чокнутый. Я, конечно, не урод, но и от общепринятых стандартов красоты весьма далека. Про крошечный рост я уже говорила, хотя это скорее преимущество, поскольку все кругом считают меня маленькой и безобидной, не замечая моей истинной «сучности». Фигура моя нечто среднее между грушей и песочными часами, при этом ни разу не хрупкая. Да, относительно тонкая талия, заметная при определенном ракурсе, но при этом широкие, как у пловчихи, плечи, грудь двойка, большая круглая попа и полные ноги с, как заявил мне один ухажер, опоздавший со своей симпатией на пару лет, красивыми коленками. Лицо приятное (при удачном освещении), загорелое, но при этом густо осыпанное бледно-коричневыми веснушками, которые не покидают меня даже зимой. Самая заметная часть моего лица глаза. Они большие, выразительные, золотисто-карие, ресницы, если их хорошо накрасить, тоже вполне достойные. Что мне в себе всегда очень нравилось, так это руки с тонкими изящными запястьями, длинными чуткими пальцами и красивой продолговатой формы ногтями. Руки мне как будто достались от какой-то аристократки, никогда не знавшей тягот физического труда. Зато ноги типично рабоче-крестьянские, с широкой стопой, будто созданной для носки лаптей. Волосы на голове особой красотой никогда не отличались, будучи самого банального темно-русого цвета (цвета пыльной мыши), за лето выгорая до рыжевато-русого. Тонкие и слабо-волнистые, они не держали форму без специальных средств, а времени на укладку мне всегда было жалко. Поэтому нынешней весной я потребовала у парикмахерши ультракороткое пикси, найдя подходящую фотографию в журнале. Так что со спины меня вполне можно было принять на маленького толстожопого мальчика.
Сбивший меня с ног тип присел и наклонился ко мне, скрючившись в три погибели. Пятна перед глазами рассеялись, на их месте проявилось очень юное лицо, лет семнадцать парню, наверное, а какой хорошенький! Вылитый Максим Каммерер из «Обитаемого острова»! Глазки голубые, брови черные вразлет, щечки нежные с пушком, прямо так и потрепала бы, как котика! Парень тревожно вглядывался в мое лицо, принюхиваясь. Я со стыдом вспомнила, что давно не чистила зубы, а во рту будто кошки нагадили. Полотенце давно упало на пол, кровь остановилась. Видимо, этот нюхач разобрался, откуда пахло кровью, потому что обезоруживающе улыбнулся, подхватил меня подмышки и без малейших усилий посадил обратно на койку, метнулся куда-то наружу, принеся тазик с водой, наполовину пустой, видимо, мне его и нес, и еще одно полотенце. Я моргнуть не успела, как этот котик аккуратно, едва касаясь, вытирал мой нос смоченным в холодной воде полотенцем. От его прикосновений у меня кожу стало колоть мелкими сладкими иголочками, волнами разбегавшимися от длинных пальцев. Это еще что такое? Он же младше меня! Я внезапно почувствовала себя очень взрослой и очень развратной женщиной.
Стерев следы кровотечения, парень выпрямился, я восхищенно ахнула, запрокинув голову. Он был высок, очень высок, сухо мускулист, одет примерно так же, как тот мужик, что нашел меня в лесу. Песочного цвета кудрявые волосы крупными завитками обрамляли гармоничное лицо. Почему мне он кажется смутно знакомым? Я подалась вперед, пытаясь вспомнить, но единственное, что всплыло в памяти, это цветущая сурепка, запах которой ассоциировался у меня с макушкой лета, пусть не такой яркий, как у лилий или петуний, но теплый и медовый Откуда этот запах, я не могу понять?
«Каммерер» ухмыльнулся и снова присел.
Миледи, разрешите представиться, Ланкр орд Твист, младший сын воеводы орд Твиста, он склонил голову. Как вы себя чувствуете?
От выражения его лица, сияющего восторгом и чуть ли ни обожанием, у меня отнялся голос. Нет, мать, так нельзя, он маленький мальчик, младший сын, которого папа взял с собой на ролевую игру. Нечего засматриваться на ребенка!
Нормально, прохрипела я, прокашливаясь. Кто меня переодел и где мои вещи?
Лисанна и Лайна, они живут в этой палатке, миледи. Они ухаживали за вами все три дня, а сегодня ушли в наряд, меня назначили им на замену, я нес воду для вашего умывания, миледи, потому что Лайна сказала, что вы скоро должны очнуться.
Я поморщилась:
Чего ты заладил миледи, да миледи? Я не из вашей игры, я просто в лесу заблудилась, отстала от своих. Называй меня Диана, я не из этих ваших ледей.
Ланкр орд да Боже ж мой, что за псих выдумывал им имена, нахмурился:
Мил простите, леди Диана, о какой игре вы говорите? Мы патрульный Отряд дружины Ербурга начал было он, но испуганно замер, потому что я начала хохотать. А тот псих, что придумывал сюжет игры, весьма неплох, название города прямо огонь!
Мой смех плавно пересек черту нормальности и стал больше смахивать на истерический. Какая-то неправильность, ненормальность тревожили меня. И парень этот реагирует странно, будто не отыгрывает, а в самом деле Да нет. Я икнула и резко прекратила ржать, напугав мальчика еще больше. Мне надо выползти и осмотреться.
Пусти-ка, малыш, проскрежетала я, снова сползая с койки, и двинулась к выходу. Вторая попытка выйти оказалась удачной.
Глазам после сумрака палатки понадобилась пара мгновений, чтобы привыкнуть к яркому солнцу. Я, щурясь и ежась от прохладного ветерка, стояла у порога палатки, причем палатки самого обыкновенного размера два на два метра посреди палаточного лагеря из десятка таких же серо-зеленых палаток, расположенных полукругом. В спину засопели, я сделала шаг в сторону. Из палатки, чуть пригнувшись, вышел Ланкр, встал рядом и светло улыбнулся мне. По спине пробежала волна мурашек. Неправильность происходящего царапнула подсознание. Внутри палатки он мог выпрямиться в полный рост, тогда как снаружи шест едва ли на десять сантиметров возвышался над моей макушкой. Хм, мистер Перкинс снова в деле? Я перевела взгляд далее.
Посреди поляны горел костер, над которым на треноге висел здоровенный котел, а незнакомый высокий бородач помешивал варево, испускающее столь соблазнительный запах, что у меня подвело живот. Группа серьезных мужиков, одетых в примерно одинаковые простого кроя рубахи разной степени заношенности, штаны, сапоги, подпоясанные кожаными ремнями, сидели кружком у одной из палаток и что-то бурно обсуждали. У всех в ножнах болтались клинки разных размеров, у некоторых и не по одному. Женщин видно не было, зато из леса вынырнула пара молодых ребят, похожих на Ланкра, тащивших целую сосну?! Я протерла глаза. Ну да, нормальная такая сосна высотой метров пятнадцать, и ее чуть ли не вприпрыжку несет пара малолеток.