Раньше, уверенно подумал Хэл, пробираясь по кустам и задворкам. Солнце поднялось уже высоко, в деревне кипела жизнь не хотелось бы попасться на глаза языкастым женщинам. Ему хватило унижения от побоев Майло.
Родители всегда питали к нему непонятную слабость. Да, старший сын и тяжело болен, но живется ему очень даже неплохо. Работой его никто не неволит, шляется целыми днями по деревне, собирает сплетни и всех стремится вывести на чистую воду. Будь он здоровым, мужики и парни давным-давно как следует отделали бы его за такое поведение, но калеку, конечно, никто не тронет. Майло терпели, но не любили.
Лет в десять у него начала сохнуть левая нога, а потом странная болезнь перекинулась на левую руку, и все тело как-то съежилось, перекосилось. Майло и прежде не отличался сговорчивым нравом, но болезнь озлобила его до крайности. Эта злость и постоянная готовность вступить в драку, не щадя себя, надежно защищали его от насмешек деревенской ребятни.
Сейчас Майло уже исполнилось двадцать пять, и никто не заметил, как за прошедшие годы снисходительность родителей к его выходкам перешла во что-то другое. Увечный юноша как будто подавлял всех в семье своим диким, необузданным нравом, силой духа и чудовищной яростью. Все одинаково робели перед ним и родители, и братья, а с отъездом последней из сестер стало только хуже.
Но солнце светило, кусок хлеба заглушил голод, и Хэл выкинул из головы мысли о Майло.
Добравшись до края деревни, он спустился по склону холма на поле и припустил в сторону леса. Бегать по скошенной траве одно удовольствие, и Хэл несколько раз высоко подпрыгнул, потом кувырнулся и со смехом вскочил на ноги. В лицо стремительной волной катил аромат леса прелых листьев и коры, влажной земли и мягкий, кисловатый запах елей.
Лето утекало, как вода сквозь пальцы, надо взять от него все, что можно, прежде чем зима скует деревню ледяными оковами. Урожайный месяц не за горами, а там хочешь не хочешь придется вкалывать, помогать семье. Хэл и без того пользовался редкостной для своего возраста свободой благодаря двум средним братьям и отцу, которые без труда справлялись с хозяйством.
Среди всех детей четы Магуэно Дирхель отличался самым легким и незлобивым характером и самым крепким сложением. Если бы не болезнь, Майло тоже вырос бы крупным и крепким, а вот остальные дети унаследовали хрупкую, тщедушную стать Изабеллы, матери Хэла. Но, в отличие от Майло, Хэл всегда улыбался даже когда ему хотелось завыть.
Вот и сейчас, вступив в лес, он достал флейту, и с первым же ее звуком случившееся дома сгладилось, а горизонт мыслей снова стал чистым и безоблачным. Легкий мотив роем бабочек вспорхнул к верхушкам деревьев, слился с пением ветра. И почти сразу впереди зашуршали кусты, и, наперебой выкрикивая приветствия, появились трое мальчиков.
Бен, сын кузнеца, белокожий и рыхлый, с короткими огненно-рыжими кудрями, покосился на красные следы на предплечьях Хэла. Кое-где кожа была рассечена до крови, застывшей крохотными алыми бусинками.
Сильно досталось?
А, ерунда! отмахнулся Хэл и, крутанувшись на месте, плюхнулся на поваленное дерево. Куда пойдем сегодня? По мне, так чем дальше, тем лучше. Вы как?
Я с тобой, коротко ответил Натан, сосредоточенно хмуря тонкие черные брови. Худой, темноволосый, он был самым серьезным в их компании и, как ни странно, самым драчливым. Терпел до последнего, а потом без всякого предупреждения взрывался, как заряд фейерверка, и остановить его тогда было непросто.
А я даже и не знаю задумчиво протянул третий мальчик, усаживаясь рядом с Хэлом, и тот невольно фыркнул от смеха.
«Не знаю» было, кажется, любимейшим словом Арно. О чем бы его ни спросили, он тут же начинал оправдываться: «Я не знаю, я ничего не знаю». Маленький, коренастый и кривоногий, он приходился Бену двоюродным братом и тоже отличался ярко-рыжим цветом жесткой, как щетка, шевелюры. Бен не очень-то жаловал боязливого, робкого родича, но помалкивал, поскольку Хэл не возражал против его присутствия.
Эта троица составляла костяк их компании, время от времени к ним присоединялись и другие мальчишки. Хэл никогда никого не привечал и не прогонял чем больше народу, тем веселее. Но после ночного приключения большинство мальчишек, видимо, решили остаться дома, от греха подальше.
Не в силах и минуты посидеть спокойно, Хэл откинулся назад и продолжил играть в таком положении. Потерял равновесие, кувырнулся, чуть не свернув себе шею, и захохотал.
И вдруг вскочил на ноги.
Эй, а эту ржавку я не видел! Гляньте-ка!
Он сунул флейту за пояс и полез в ближайшие кусты. Мальчики не торопились следовать за ним.
Брось, Хэл, не трогай ты его! боязливо произнес Арно.
В центре куста громоздилось нечто, смутно напоминающее домик с окошками, но почему-то вытянутое в длину. Ржавый металл протяжно заскрипел, когда Хэл, весь в паутине и листьях, залез на крышу «домика».
Такой здоровенный, как это я его пропустил? Эй, забирайтесь сюда!
Бен и Натан переминались с ноги на ногу и не трогались с места.
Арно прав, лучше слезай, наконец выдавил Бен, сам знаешь, все, что после Исхода осталось, только несчастье приносит.
Хэл со смехом заложил руки за голову и, покачивая ногой, растянулся на теплом металле.
Старушечьи байки! Ржавок в лесу полно, и что-то наша деревня до сих пор на месте, не сгорела и не вымерла. Это просто кучи гнилого металла, чего бояться?
Арно поежился, словно от холода.
Ну не знаю. Мать говорит, в них живут призраки тех, кто до Исхода помер если нарушить их покой, нашлют Белую Лихорадку, и тогда конец.
Хэл повернулся на бок и подпер ладонью щеку.
С Исхода больше трехсот лет прошло, и Белой Лихорадкой давно уже никто не болеет. Так чего трястись?
Мы не трясемся! с досадой заметил Натан. Но зачем рисковать понапрасну? В этих ржавках, быть может, Белая Лихорадка сохранилась, залезешь внутрь и заразишься!
Хэл вскочил на ноги.
Да нет тут никакой Белой Лихорадки! Я вам докажу! С этими словами он вдруг подпрыгнул, раз, другой и третий, обрушиваясь всем весом на жалобно стонущий металл.
Прекрати! крикнул Натан, но было поздно раздался визгливый треск, взметнулось облако сероватой пыли, и Хэл провалился сквозь крышу внутрь «домика».
Бен и Натан тут же бросились вперед, ломая ветки, а Хэл внутри кашлял и хохотал, как сумасшедший.
Видите, ничего здесь нет, кроме старой пыли! Это просто куча мусора, глупо ее бояться!
Сейчас же вылезай! рявкнул Натан. Его узкое лицо побледнело, несмотря на загар.
Ладно, ладно, вылезаю, не бесись. Хэл ухватился за края дыры, подтянулся и легко спрыгнул на землю, Всемогущий, какие вы нервные, парни!
Он был с ног до головы перемазан пылью, лицо и руки в грязи.
Будешь тут нервным, когда полмира передохло, буркнул Бен.
Так это когда было эй, полегче!
Натан схватил Хэла за плечо и почти силой выволок из злополучного куста.
Идем к реке! прошипел он. Ты меня в могилу сведешь!
Ну если это случится, то уж точно не потому, что в ржавках есть Белая Лихорадка! парировал Хэл и с хохотом увернулся от плюхи разгневанного приятеля.
Правда, это уж как-то чересчур, заметил Бен, пыхтя и вытирая пот со лба, ты что, вообще ничего не боишься, что ли?
Хэл остановился и потер подбородок.
Дай-ка подумать нет!
Натан фыркнул и быстро пошел вперед, Бен поспешил следом. Лишь Арно семенил рядом с Хэлом и смотрел на него сияющими глазами.
Солнце поднималось все выше, воздух был густой, теплый и сладкий, как леденец, который Хэлу как-то посчастливилось попробовать. Пятна света пробивались сквозь кроны, двигались, порхали по лесной подстилке, точно огненные бабочки.
Хэл, довольно жмурясь, уже поднес флейту к губам, как вдруг Бен вынырнул из кустов и поманил товарищей за собой. Вид у него при этом был такой довольный, словно он по меньшей мере углядел олениху с детенышем в их укрытии.