И вот тут, словно опомнившись, Сашка спросил:
Тебе с какого вокзала на дачу ехать? Часом, не с Финляндского?
Получив утвердительный ответ, боец улыбнулся.
Выходит, мы с тобой в какой-то степени земляки. Я ведь у вас на Севере полных два года отслужил. А ты, свой отпуск проводишь рядом, где я родился. Кстати, не отрывая взгляда от дороги, поинтересовался Сашка, погостить у меня в Питере не желаешь дней несколько? По городу погуляешь, в музеи сходишь, в Эрмитаж. Что тебе одному в деревне маяться, тем более вопрос со щенком ты ведь так и не решил.
Пытаясь понять, шутит парень или говорит серьёзно, я естественно спросил причину такого неожиданного предложения.
Понимаешь, Сашкино лицо вдруг стало чрезвычайно серьёзно и сосредоточенно, мне завтра в Москву выдвигаться надо, всего на пару дней, буквально туда и обратно. Выручи, друг, сам пойми, собаку одну дома ни как не оставишь, а тем более с собой её не возьмёшь. Обещаю, когда вернусь, проси что хочешь. Хочешь, я тебе щенка от Тирана подарю, прямо с первой вязки. А если Демон больше нравится, от него возьмёшь, я договорюсь. Не веришь? хитро щуря глаза, улыбнулся он, одновременно выуживая из кармана рубашки обрывок бумаги с шестизначным телефонным номером.
Выдержав короткую, победную паузу, Сашка, посмеиваясь над моим непонимающим взглядом, как бы, между прочим, пояснил:
А ты думал я только морды бить могу да собак чужих выхаживать? Хочешь верь, хочешь нет, она сама мне на счёт телефона цыканула. Правда, есть один неприятный момент лицо парня как-то вдруг снова стало серьёзным.
Ревнивец муж и ребёнок? сочувственно предположил я.
В яблочко, подтвердил мои слова Сашка. Но ведь одно знакомство с такой красавицей уже дорогого стоит, верно? А если ещё учесть нашу взаимную симпатию, то здесь явно что-то наклёвывается.
В смысле? не поняв, спросил я.
Да в самом прямом, усмехнулся Сашка. Ты давай, братан, решай быстрее, на вокзал тебя, или всё же выручишь меня.
Ладно, после короткого колебания выдал я. Уговорил, но есть одно условие, ты подробно рассказываешь, где научился так выразительно работать кулаками, а заодно даёшь мне несколько полновесных уроков. Я сам в юности боксом занимался, потому знаю цену хорошего удара.
Забили, радостно протянул мне руку парень. Но предупреждаю, никаких секретов у меня нет. Поставить хороший удар под хорошим присмотром вполне реальное дело, но есть заковырка одна: сможешь ли ты реализовать его на практике. Всем людям что-то даётся от рождения: у кого глотка лужёная, кто-то читает с завязанными глазами или изобретает хрень всякую, а мне, как видишь, подфартило чуток в другом. Пойми, дело тут вовсе не в каких-то супер тренировочных процессах, хотя и это немаловажно, а в том, как работает твой мозг в экстриме. Поверь, знавал я парней, которые на тренировках часами месили мешки, а в перерывах кирпичи в пыль дробили, а зайдя в ринг, не могли показать ничего стоящего и выразительного. Потому как мозг настоящего нокаутёра, в бою отключив всё лишнее, за долю секунды должен просчитать максимальную концентрацию силы удара кулака, именно в момент соприкосновения его с целью.
А ты, Санек, часом не вышибалой в каком-нибудь частном заведении работаешь или, что более реально, телохранителем? Сейчас ведь это сверхмодно, перебил я его, отмечая все более нарастающий интерес к своему новому знакомому.
А вот сейчас мимо ушло, усмехнулся Сашка. Не выношу разруливать чьи-то проблемы, особенно если это в обязаловку, да ещё за деньги.
Тогда ты в боксе преуспел и, наверняка, какой-нибудь чемпион, не унимался я, вызывая парня на откровенный разговор.
Водителя мой последний вопрос зацепил точно. Больше минуты он что-то молча обдумывал, затем, вероятно, взвесив все за и против, на секунду оторвался от дороги и внимательно посмотрел мне в глаза. Для меня, кореш, это больная тема, но, если тебе так интересно, могу кое-чем поделиться, а там делай выводы сам.
Глава 5
Мне было четырнадцать, когда наша дворовая пацанва затащила меня в зал классической, а как сейчас говорят греко-римской борьбы, неспешно повёл свой рассказ Сашка, не отрывая свой взгляд от дороги. Добросовестно отдав этому виду спорта два полных года, я успел зарекомендовать себя как довольно перспективный спортсмен с хорошим будущим. Возможно, так бы оно и случилось, но однажды в нашем зале обосновалась секция бокса. Тренера, не очень довольные таким соседством, тут же поделили помещение надвое и заключили устный договор, по которому боксёры не должны вступать на наш ковёр, а мы не должны прессовать их мешки и груши. И вот тут во мне словно бес проснулся. Кулаки Санька не просто чесались, а натурально горели огнём при одном виде этих кожаных боксёрских снарядов. Сдерживал я себя ровно две недели, а потом сломался. Решение проблемы пришло быстро. Как-то после очередной тренировки я предложил своему наставнику делать перед каждым занятием влажную уборку спортзала. В результате чего вместе со шваброй и ведром я без труда заполучил второй комплект дверных ключей от помещения.
С того дня нарушитель конвенции стал регулярно, просто с каким-то диким азартом истязать запрещённые договором боксёрские снаряды. И если начистоту, то без всякого зазрения совести. При этом, с каждым последующим занятием гул от моих корявых ударов гулял по залу всё более громко и выразительно. Однако партизанщине этой, уже через месяц пришёл конец. В один из зимних вечеров, в самый разгар очередного поединка с тяжёлым боксёрским мешком, у меня за спиной неожиданно прозвучал спокойный, но с оттенками металла голос.
Вот мы и выяснили, что за крендель такой треплет наш спортивный инвентарь.
Оглянувшись назад, я в жутком смущении встретил взгляд тренера боксёрской секции. Та неожиданность, с какой последний появился в зале, и его абсолютный авторитет среди парней заставил меня на время онеметь и поменять цвет физиономии на более яркий.
К моему удивлению, вместо ожидаемого и вполне заслуженного разноса, Олег Семёнович прямиком направился к большому железному шкафу, выуживая на ходу из кармана спортивной куртки небольшую связку ключей.
Раз так пошло, давай показывай, чего успел здесь наработать, с нескрываемой иронией и в тоже время с интересом, неожиданно выдал тренер, возвращаясь ко мне со стандартной боксёрской лапой.
Долго просить и уговаривать нарушителя конвекции не пришлось. Окрылённый всем происходящим, я трижды всадил свой правый кулак в эту, уже конкретно потёртую бойцами кожаную мишень. И если судить потому, как рука Семёныча довольно откровенно пошла вниз, а лицо заметно посерело, дебют мой в боксе удался. Между тем тренер, не сказав ни слова, развернулся и вновь направился к сейфу. Покопавшись в нем, он вернулся назад, но уже с парой новеньких боксёрских перчаток.
Натянув их на мои кулаки, он подвёл меня к большому, в рост человека, зеркалу, и, взяв за локти несколько раз, медленно показал правильное движение рук для проведения прямых ударов. Затем уже самостоятельно, контролируя себя в отражении, я повторил этот свой первый урок не менее двухсот раз.
Кулак это снаряд, летящий по кратчайшей траектории к цели, наставлял Семёныч, наблюдая за моими стараниями. Всё остальное, с пальцев на ногах и до макушки головы, есть пусковой механизм. И чем резче и слаженней он сработает, тем больший урон сопернику принесёт выброшенная тобой рука.
Пройдя этот своеобразный курс молодого бойца, мы вновь вернулись к работе на лапах. По всему было видно, что тренер, ничуть не меньше своего ученика увлёкся этим занятием. Наша пара так азартно взялась за дело, что даже не заметила, как в зале нарисовалось ещё одно, далеко не равнодушное ко всему происходящему лицо. Вежливо попросив меня удалиться в раздевалку, тренеры остались выяснять отношения один на один. В результате этих недолгих, но эмоциональных переговоров мне было предложено сделать выбор, который, после короткого колебания выпал на бокс.