Лишнее напоминание о том, что Максим воспитывает его сына, привело ангела в бешенство. Он не смог проконтролировать себя, от чего ветер чуть не сбил Аню с ног. Затем стало так обидно, что Кирилл заплакал.
Ане бы уйти, чтобы не промокнуть до нитки, но она продолжала говорить, оправдываться и умолять.
Я тебя прощаю и обещаю больше не беспокоить, успокоившись, прошептал ангел и коснулся Аниного плеча. Встал напротив нее и заглянул в большие серые глаза. Провел пальцем по щеке, вытирая катившуюся слезинку, Не надо, не плачь. Я люблю тебя.
Конечно же, слова Кирилла не долетели до Аниного слуха. Но она почувствовала его присутствие. Он рядом: услышал ее и прощает. Ане стало легче на душе. Немного.
6
Ужин разогрет уже в третий раз. Маленький мальчик вот-вот заснет. Сказка о доблестном рыцаре почти дочитана.
Тик-так, тик-так! Настенные часы лишний раз безжалостно напоминали, сколько времени прошло с тех пор, как должен был вернуться Максим.
Громкий хлопок двери. В квартиру, шатаясь, вошел Макс в порванной куртке и с разбитым носом. Его пшеничного цвета волосы были растрепаны.
Я дома! на всю ивановскую заплетающимся языком. Ботинки разлетелись по разным концам прихожей. Куртку стянуть с себя не смог: запутался в рукавах. Да, черт возьми!
Явился, не запылился! И где тебя носило? Аня вышла из комнаты сына. Встала у дверей, скрестив руки и нахмурив брови. Опять напился!
С ребятами посидели чуть-чуть. Отмечали. Представляешь, у нас будет тур! Ик! куртка, наконец, поддалась.
«У нас будет ребенок», в ее мыслях, а вслух вырвалось:
И что? Нажираться, как свинья, теперь? Ты же обещал!
Ну, я же чуть-чуть!
Ага, вижу я твое чуть-чуть. Что с носом?
Да, там упал. Неважно.
Неважно? С кем на этот раз подрался? Что не поделили? Бутылку? она подняла с пола куртку. Новая совсем! Второй раз всего надел. Ну, что за человек! Почему ты все портишь, к чему ни прикоснешься?
Аня села на корточки у стены, закрыла лицо руками и зарыдала. Как ей все это надоело! Готовила ужин, ждала, переживала. Новость важную собиралась сообщить, обрадовать. А муж? А муж снова где-то налакался. «Второй раз за неделю, а клялся, что больше не будет, проносилось у нее в голове. Еще и уезжает в тур свой дурацкий. Опять. Вот говорить ему теперь о беременности или нет?»
Ань, ты чего? Дура, что ли? Успокойся! он сел рядом.
Да, дура! Дура, что с тобой связалась! она затряслась в истерике.
Ну, прости, это было в последний раз! Макс полез обниматься.
Не трогай меня! От тебя воняет, жена резко оттолкнула Максима.
А от него никогда не воняло! И он не пил никогда! Святой!
Да, святой.
Он не святой, а мертвый. Мертвый, Максим произнес медленно, по слогам. Прими это уже!
Какой же ты урод! ее серые глаза полны ненависти и скорби.
Аня встала и прошла в большую комнату. Утерла рукавом слезы и, открыв шкаф, достала оттуда маленькое одеяльце. Затем скинула с кровати большую пуховую подушку. Одну из двух.
Сегодня спишь на полу!
7
«Пришел папа!» догадался маленький Кир, когда хлопнула дверь. Хотел было выйти его встречать вместе с мамой, но та прошептала: «Не надо. Спи».
Спи. Легко сказать. Как тут уснешь, когда за дверью грохот, крики и плач? Страшно. Кир тоже заплакал.
Мама! собрался туда, где ругань.
Не ходи, путь преградил высокий дядя.
Очень знакомый дядя. Кир как-то видел его на фотографии у мамы в телефоне. Только там он был без крыльев. Да, и сейчас уже тоже: быстро спрятал их.
Ты кто? от неожиданного появления этого дяди, Анин сын перестал плакать.
Твой тезка. То есть, меня тоже зовут Кирилл. Ложись скорее в кроватку, а то мама будет ругаться! дядя аккуратно взял Кира на руки и положил на кровать.
Мама уже ругается. С папой, для пяти лет Кир очень четко произносил все звуки. И плачет. Почему?
Понимаешь как же тебе объяснить? Кирилл взбил подушку и укрыл сына Ани одеялом. У взрослых так бывает. У них много всяких заморочек, требований друг к другу. И когда требования не соответствуют, они ругаются. Кричат, плачут, потому что достучаться друг до друга, говоря спокойно, уже не получается. А еще они все усложняют.
Зачем?
Да, кто ж его знает, зачем? тезка пожал плечами. Потом кинул взгляд на компьютер, стоящий на столе. Играешь?
Да. Только долго не разрешают.
Ты больше радуешься, когда прошел легкий или сложный уровень?
Конечно, сложный.
Вот так же и взрослые, после небольшой паузы произнес тезка. Чем сложнее, тем интереснее. Но ты не думай об этом. Давай-ка лучше закрывай глазки и спи.
А ты мне колыбельную споешь?
Колыбельную? Кирилл на мгновение задумался. Нет, колыбельную я спеть тебе не смогу.
Ну, пожалуйста, Кир умоляюще смотрел на дядю ярко-зелеными глазами. Как у папы. Настоящего. Мама мне всегда поет.
Так то мама. У нее какой голос!
Спой. Я засыпаю только так.
Что ж, ладно. Я попробую, дядя прокашлялся и запел. Спи, моя радость, усни.
И замолчал от неожиданности, что так превосходно поет. Никогда не обладал музыкальными талантами. Ни в одной из тысячи жизней. А тут такой чистый, звонкий голос с чудесными переливами.
Кир не слышал впредь настолько волшебных колыбельных и не видел настолько сказочных снов. Крики и плач за дверью больше не беспокоили. Он крепко заснул под пение своего ангела-хранителя.
«А ты думал, что никогда не сможешь уложить сына спать», тихо прошептал сам себе Кирилл. Раскрыл белоснежные крылья и растворился в воздухе.
Когда зашла проверить Кира, Аня на секунду почувствовала приятный ветерок. Машинально посмотрела в окно. Большая белая птица улетала куда-то в даль. «Как будто бы, он был здесь, пронеслось у нее в голове. Да, нет. Бред какой-то». Поправила сыну одеяло и тихонько удалилась.
8
Таблетка успокоительного Ане бы сейчас не помешала. Но и помочь бы тоже вряд ли смогла. Валерьянка давно уже не действовала должным образом. А снотворное покупать Аня не хотела. И пустырник закончился. Да, и «Глицина» в доме нет, как, в принципе, и «Новопассита». И так проблемы со сном, а тут еще и муж.
Под громкий резонирующий храп Максима резко переворачивалась на правый бок. Затем на левый. И снова на правый. Ложилась на спину. Сбрасывала с себя одеяло и укрывалась им с головой. Закрывала уши руками и подушкой. Ворочалась. Садилась на кровати и вставала с нее. Открывала окно, чтобы проветрить. Опять ложилась в постель и опять ворочалась. В конце концов, когда солнце заявило о начале нового утра, Аня накинула теплый халат, вышла на кухню и включила чайник.
Разочарование, злость, сожаление обо всем сделанном и несделанном атаковали ее в полной мере. «Может быть, стоило вернуться в музыку?» не в первый раз задавала себе вопрос. И тут же отвечала, отпивая горячий напиток из любимой кружки Кирилла: «Нет. С кем тогда оставался бы Кир, пока я в разъездах? С бабушкой и дедушкой? Ну, уж нет, я хочу видеть, как растет сын, и участвовать в его воспитании. А не просто общаться с ним между турами и привозить подарки. Подарками материнскую любовь и заботу не заменишь. Хоть и целый день на работе, но вечер-то полностью наш, круговыми движениями пальцев потерла виски. Работа от этих цифр мозг скручивается в трубочку. Может быть, переучиться? Правда, когда? Теперь рожать, а потом и в декрет. Снова. А, может, аборт? И уйти от Макса. Ну, не получается у нас нормально жить. К тому же, у него только два состояния: либо пьяный, либо в туре».
Все оставшееся до будильника время провела за кухонным столом. «Кофе мой друг» надпись на кружке, но Аня налила туда чай. Раз в третий за утро.
Не сомкнула глаз ни на секунду. Мысли путались, голова раскалывалась, а нужно было собираться на работу. Там Аню ждал понимающий и добрейшей души начальник, у которого слова «Сдать срочно! Мне плевать на ваши обстоятельства! Уволю всех, к чертям собачьим!» заменяли приветствие. Точнее, он ждал не саму Аню, а ее годовой отчет.