Иван-то дома? спросил Ерошка.
Муж-то? задумчиво отозвалась Алевтина.
А у тебя другие Иваны в дому есть? нарочито рассердился Ерошка. Конечно, я тебя про мужа твоего спрашиваю моего брата. Дома он?
Алевтина оглядела всех приехавших:
А вам зачем?
Всё-то тебе расскажи! продолжал сердиться Ерошка. Не твоего ума дело, баба!
Подожди, встрепенулась Тасенька. Мне кажется, что Алевтина нам лучше поможет, чем её муж. Она обратилась к невестке Ерошки: Нам нужна знахарка, которая живёт в лесу неподалёку. Мы ищем того, кто может к ней отвести.
Алевтина покосилась на Тасеньку:
А вам, барышня, зачем?
А вот это точно не твоего ума дело, сказал Ржевский. И, вообще, знахарка нужна не ей, а мне.
А вам, барин, зачем? спросила Алевтина.
Да что ж за баба-то! вскричал Ерошка.
Ржевский успел подумать, что зря доверился своему конюху и что лучше бы самому поискать того, кто отведёт к знахарке. Однако рассуждать всегда проще, чем делать. Ведь в Пивунах поручик не знал никого. Не обращаться же к первому встречному! Или обратиться? Может, так и впрямь быстрее?
Ты скажешь, где муж? меж тем кричал Ерошка на Алевтину. Говори, а то я вот Богом клянусь сейчас пойду и напою твою свинью водкой, как в прошлый раз. Но тогда я случайно, а теперь умышленно! Что? Думаешь, у меня водки с собой нет? Он хлопнул себя по голенищу сапога, но вдруг начал испуганно щупать то же место: Где она? Выпала? А ещё через мгновение раздался счастливый смех: Она ж в другом сапоге! Конюх хлопнул по другому голенищу и произнёс: Вот она родимая. Здесь. Здесь! Он чуть не пустился в пляс.
Муж в поле, нехотя произнесла Алевтина.
Ну так ты его покличь, сказал Ерошка. И впусти нас во двор. Чего перед воротами держишь?
Алевтина впустила оба экипажа во двор, весьма просторный, где, не мешая друг другу, ходили куры, несколько гусей, а также бегало четверо ребятишек, игравших в салки.
Поймав за шиворот самого старшего мальчика, которому было лет шесть, Алевтина строго велела ему сбегать в поле и позвать отца. После этого крестьянка ещё раз поклонилась барам, успевшим выйти из экипажей, и сказала:
Милости прошу в дом.
Войдя, Тасенька с любопытством оглядывалась по сторонам. Потрогала бок белёной печки, находившейся справа от двери. Внимательно оглядела ухват, чугунки и прочую кухонную утварь. Затем подняла голову, разглядывая полати. Из этого поручик сделал вывод, что в крестьянских домах она ещё ни разу не была.
Может, квасу? Или молочка холодного? спросила Алевтина, и Тасенька уже приоткрыла рот, чтобы согласиться, но Ржевский, имея опыт в посещении крестьянских жилищ, вовремя вмешался.
Не надо, строго сказал поручик крестьянке, а Тасеньке пояснил: В крестьянских избах можно пить только водку. На крайний случай что-нибудь горячее, потому что в горячем зараза редко селится. А от холодного может пронести.
Пронести? не поняла Тасенька.
Вы же знаете, что такое «понос»? спросил Ржевский.
Знаю. Любопытство девицы тут же сменилось настороженностью. Тасенька по-новому оглядела избу, которую только что осматривала почти с восторгом.
Крестьянка истолковала это по-своему:
Не бойтесь, барышня, клопов у нас нету.
А мышей? ещё больше насторожилась Тасенька.
И мышей нету, заверила её Алевтина. Разве что ужики.
Змеи? Тасенька округлила глаза.
Так ведь ужи змейки не ядовитые, поспешила объяснить крестьянка. Да и заползают редко. А мышей у нас нету, совсем. И за это ужикам спасибо.
А разве мышей не кошки ловят? удивилась Тасенька.
Ужики надёжнее.
Наконец, получив новые уверения, что мышей нет, а ужи давно не показывались, Тасенька успокоилась и даже присела на лавку возле стола. Ржевский сел рядом, Ерошка на лавку у печки, а Петя сесть не решился и остался подпирать стену возле дверей.
Вскоре после этого явился хозяин дома Иван Щербина, широкоплечий мужик с тёмной бородой, у которого не хватало переднего зуба, отчего, судя по всему, и возникло прозвище.
Здравствуйте, баре, сказал он, низко кланяясь ещё в дверях. Дошёл до меня слух, что вы к нашей ведьме дорогу ищете.
К знахарке, отозвалась Тасенька. Нам нужен тот, кто может к ней отвести.
Знаю такого. Отведёт и обратно приведёт, сказал Иван Щербина, остановившись посреди комнаты. А что дадите ему в награду?
Ржевский встал и порылся в кармане рейтуз:
Рубль серебром.
Маловато, Щербина с явным недовольством покачал головой.
Тасенька полезла было в сумочку-мешочек, болтавшуюся у неё на руке, но поручик остановил. Что такое деревенский торг, барышня явно не знала и потому могла лишь испортить дело.
Таисия Ивановна, не вмешивайтесь, сказал Ржевский и обратился к наглому крестьянину: Кому маловато? Четыре штофа водки в кабаке можно купить.
На четыре может и не хватить, задумчиво заметил Щербина.
На три точно хватит и ещё на закус, уверенно ответил Ржевский.
И всё-таки маловато, сказал Щербина.
Тасенька снова хотела лезть в сумочку, но Ржевский угадал это намерение и шагнул к крестьянину, встав напротив лицом к лицу так, чтобы Щербина видел лишь своего визави и больше никого.
Больше денег нет, твёрдо сказал поручик.
А может, съездите и найдёте? спросил Щербина. Ещё двадцать копеек серебряных. А?
Съездить-то можно, с нарочитой задумчивостью произнёс Ржевский, но пока я буду ездить, может, мне кто более сговорчивый встретится.
Ладно, согласился крестьянин и крикнул. Митька!
Из сеней в комнату вбежал темноволосый пострел лет двенадцати.
Проводи бар к бабке Агафье, сказал ему Щербина, но сам в избушку не ходи. Постой поодаль, а как баре выйдут, ты их обратно к нам проводишь.
К чему такие предосторожности? удивился Ржевский.
Мало ли. Щербина пожал плечами. Без нужды к ведьме ходить не след.
Тасенька поднялась было с лавки, но поручик опять остановил:
Таисия Ивановна, вам лучше подождать здесь. А то в лесу ветки. Ещё платье порвёте. Да и обувь у вас неподходящая. А мы с Ерошкой в сапогах. Мы вдвоём сходим.
При этих словах Ерошка вскочил на ноги, но вовсе не потому, что был готов отправиться в дорогу.
Барин, а можно мне тоже остаться? спросил он. Я за барышней присмотрю.
За ней вон тот юноша присмотрит, сказал поручик, оглядываясь на Петю.
Тасенька досадливо вздохнула, но тут же смирилась, а вот Ерошка смириться не хотел:
Барин, на кой я тебе там? Я тут больше пригожусь. Барчук про деревенские дела не знает. К примеру, выйдет барышня во двор погулять, а на неё гусь зашипит. Разве барчук догадается, что гусь ущипнуть может? А под моим присмотром ничего не случится. Свинья не укусит, коза не забодает, петух не клюнет. Даже вошь на барышню не прыгнет. Я на лету поймаю!
Вшивых у нас нет! возмущённо произнесла Алевтина. Или ты, Ерофей, про своих вшей говоришь?
Боюсь я к ведьме идти, барин, признался Ерошка, но Ржевского это не тронуло. Поручик ещё с утра решил, что с крепостными надо построже, ведь дисциплина-то хромает! А теперь мало того, что у баб обнаружились секреты от барина, так ещё и конюх не слушается!
Ничего, пойдёшь, сказал Ржевский. Я тебя в обиду не дам.
Ерошка понурился, но тут подал голос Петя:
Я могу сходить с Александром Аполлоновичем. Я ведь тоже в сапогах.
Вот! встрепенулся Ерошка. Пускай барчук идёт. А я за барышней присмотрю.
Мне кажется, продолжал Петя, обращаясь главным образом к Тасеньке, что в лесу от меня будет больше пользы, чем здесь. Если вы согласны с этим, Таисия Ивановна, то предлагаю Александру Аполлоновичу свои услуги. Я хочу быть полезным.
Для Тасеньки это предложение стало приятным сюрпризом. И не столько потому, что позволяло избавиться от общества Пети, сколько потому, что сам этот «бобрёнок» благодаря своему поступку внезапно возвысился в её глазах.
Ржевский истолковал происходящее именно так, ведь Тасенька взглянула на «бобрёнка» благосклонно, а затем просительно посмотрела на поручика: