Петр сотрудничал с надежными людьми, которые распространяли ириски в городе. Хорошо отлаженный бизнес приносил стабильный доход и позволял аптекарю заниматься научными исследованиями в области фармакологии. Петр (он же Химик, он же шведский профессор Симон Хансен) решил посветить свою жизнь поиску лекарства от метонии.
Впрочем, среди барыг, скупавших у него наркоту, Химик особо симпатизировал лишь Беньямину Маркину, могильщику из карантинного лагеря 373.
Как возникла эта симпатия, ни сам Петр, ни уж, тем более, Бен точно не помнили. Их первая встреча произошла так: Бен вышел на Петра через одного своего знакомого барыгу, заявился к нему в аптеку и спросил какую-то ерунду, вроде свечей от геморроя. Петр смерил его озадаченным взглядом, выражавшим удивление, смешанное с недоумением.
Геморрой замучил, пожал плечами Бен, снимая свои зеркальные очки в круглой оправе, которые приобрел еще в самом начале своей болезни. Спасу нет.
Бен одарил Петра самым двусмысленным взглядом, на какой только был способен и замер в ожидании ответной реплики.
Петр, со свойственным ему нордическим хладнокровием, бросил перед ним на прилавок запрашиваемый товар:
Вот, самые качественные, японские, сказал он. Думаю, вы знаете, как ими пользоваться? В любом случае, инструкция прилагается. С вас сто пятьдесят.
Бен усмехнулся, оба они хорошо поняли друг друга.
Спасибо, Химик, ответил Бен. Порывшись в карманах, он вывалил на прилавок несколько смятых купюр и горсть мелочи, отсчитал требуемую сумму, смерил аптекаря разочарованным взглядом и удалился восвояси.
Спустя неделю Бен снова пришел в аптеку и вернул Петру товар.
Извини, приятель, но от твоих свечей, мой геморрой разболелся еще больше. Мне бы чего покруче.
Петр покачал головой:
Не знаю, кто прислал тебя ко мне, но этот кто-то ошибся. Я не работаю с посторонними.
Ты же видишь, что я болен.
Почему бы тебе не вернуться к своему прежнему поставщику?
Бен покачал головой:
Он в отъезде, и, похоже, надолго А геморрой ужас как болит! Сжалься над убогим, я же спать не могу, наворачиваю круги по кладбищу как чокнутая мартышка.
По кладбищу? бровь Петра удивленно приподнялась.
Я ж могильщик, живу рядом с кладбищем.
Петр вздохнул, изучающе разглядывая Бена. Вроде типичный патлатый нарик, больной метонией. Ну а что, если он хитрожопый агент комиссаров под прикрытием?
Хорошая профессия, заметил Петр без тени какой-либо эмоции на лице.
Я тоже так думаю, кивнул Бен. Мне, как и любому замкнутому психопату-социофобу, очень подходит. К тому же, я таким образом искупаю грехи.
Искупление грехов пустая трата времени, глубокомысленно заметил Петр. Как, впрочем, и твое присутствие здесь. Повторяю, я не работаю с незнакомцами.
Ну а если я знакомый Щегла? Щегла знаешь? Ну того, что в отъезде
Да хоть соловья! усмехнулся аптекарь. Ты и сам как соловей тут заливаешься! впрочем, не отдавая себе толком отчета почему, Петр решил все-таки рискнуть и довериться этому парню. Как оказалось потом, инстинкт его не подвел.
О, Химик, да ты крут! сказал Бен. И выражаться по-нашему здорово наловчился! Так что насчет лекарства?
Ты давно болен?
А что, это важно?
Петр молча ждал ответа.
Ну, где-то около семи лет.
Сочувствую. И все это время на лекарстве?
Нет, на лекарстве года три, не больше.
Завязать не пробовал?
А зачем?
Ты же наверняка знаешь, что оно плохо действует на мозг.
Бен усмехнулся:
В моем положении это уже не так важно, не находишь? с горьким сарказмом заметил он. Все, чего я хочу, так это немного вдохновения для своей работы. Да, я еще и скульптор, по совместительству, пояснил он, встретив недоуменный взгляд аптекаря, справедливо полагающего, что для рытья могил особого вдохновения не требовалось.
Хорошо, вздохнул Петр. Приезжай завтра в час. Только учти, благотворительностью я не занимаюсь.
Деньги не проблема! У нас пенсия от государства, а тратить ее некуда, разве что в био-магазинах яблоки покупать! А нахера мне яблоки, если я помирать собрался? Я лучше кайф словлю! Бен лучезарно улыбнулся и удалился с поклоном.
Петр запер за ним входную дверь и направился в свой кабинет. Он вынул из сейфа пакет, набитый капсулами с желтой жидкостью, напоминающей чем-то рыбий жир, и отсыпал с десяток в другой пакетик поменьше. Его товар был хорош. Еще бы! Ведь он был одним из его разработчиков. Барыги Серска, покупавшие у него ириски понятия не имели, что бедный аптекарь бадяжил им не суррогат, а самый что ни на есть настоящий продукт по оригинальному рецепту. Наркота, разумеется, не была его целью, просто связи с криминальным миром помогали в работе.
Той ночью к его аптеке подъехал фургон, и двое крепких ребят в одинаковых спортивных куртках выволокли оттуда бомжа в бессознательном состоянии. Петр впустил их внутрь и молча кивнул на дверь в подвал. Там уже стояла наготове вместительная железная клетка, вроде тех, что бывают в зоопарке.
Сюда, сюда, подсказывал он им. Аккуратней, не мешок тащите. Он хоть живой? Вы с дозой не перебрали случайно?
Не ссы, Химик, заверили его ребята. Очухается.
Когда дело было сделано, Петр сунул каждому из них по конверту и поспешно выпроводил вон. Посмотрев на бесчувственное тело в клетке, он вздохнул: не то, все не то, и этот загнется через пару месяцев. Он просканировал телефоном запястье бомжа: Николай Сергеев, 55 лет, без определенного места жительства, без определенного занятия, особых примет нет. «Ну, что ж, подумал Петр, для начала уберем эффект антиметонина, а там посмотрим». Он мечтал заполучить другой образец, без прививки, без чипа, без патологий: свежачок. Он знал, что такие встречались среди последователей Нового Евангелия, но вот только где ж их было взять? Эти ребята сидели в своих общинах за надежным бетонным забором и занимались сельским хозяйством. Вроде бы можно было как-то договориться через их пастырей и старейшин, но на эти души и без него уже выстроилась очередь! А ведь его миссия была самая благородная!
Что знают эти подонки из министерства о благородстве? проворчал он, постукивая указательным пальцем по шприцу, чтобы удалить пузырьки воздуха, и повернулся к Николаю. Ну-с, братец, посмотрим, насколько ты крепок
Вообще, Петр людей не любил. Здоровых за то, что они здоровы, больных за то, что они больны, молодежь за беспечность, стариков за бесполезность, женщин за ограниченность и суету, мужчин за твердолобую самоуверенность. Петр знал, что люди, в основном, глупы, и поэтому они интересовали его лишь в качестве материала для опытов
Много лет назад, когда у него еще была семья, когда он был общепризнанным ученым и он работал в лабораториях известнейших университетов мира, а в просторной квартире в пригороде Стокгольма, его всегда ждали любящая жена, и подающая надежды дочь, вот тогда он видел мир в другом свете и питал какие-то нелепые надежды сделать его лучше. Но того знаменитого ученого больше не существовало. Вспоминая порой те времена, Петр задумчиво потирал свою белесую бородку и горько усмехался: каким же он был идиотом! Не видел дальше своего носа, погруженного в пробирку с очередным испытательным образцом. За это судьба дала ему смачный пинок под зад, в воспитательных, так сказать, целях. Пинок был такой силы, что профессор на лету пробил макушкой стеклянный колпак своего благополучия и, пролетев приличное расстояние, шлепнулся в огромную лужу с дерьмом.
Петр работал в секретной лаборатории на Аляске, когда началась эпидемия метонии, и незамедлительно был направлен в экстренный комитет по борьбе с этой новой болезнью или не совсем болезнью. О статусе метонии до сих пор велись споры. Тогда же требовалось экстренно установить ряд вещей, а именно: что является причиной метонии, заразна ли эта штука, и как, черт возьми, с ней бороться.