Ты хороший человек, Том, сказала Сара, глядя на меня своими большими карими глазами. Ее улыбка, хотя и не была такой широкой, как раньше, по-прежнему светилась на лице.
Хороший человек? Если бы только она знала.
Быстро получилось, съязвил Хьюго, когда я рассказал ему о том, что Сара осталась со мной. Было воскресное утро, и мы играли в теннис на одном из крытых кортов клуба. Я заказывал его раз в неделю в течение всего года. Открытые корты ненадежны с точки зрения погоды. Боюсь, что Хьюго тоже не отличался надежностью с тех пор, как стал отцом. Если ночью дети долго капризничали, то он позволял Оливии поспать и брал дежурство на себя. В этом году он уже пятнадцать раз отменял наши теннисные встречи.
Она нуждалась в чьей-нибудь помощи, добавил я, подбрасывая мяч высоко в воздух.
Конечно, нуждалась! И как секс? Нет, не отвечай. Сам скажу. Твое лицо напоминает мое собственное, когда во время учебы у меня был роман с одной девчонкой-хиппи в Калифорнии. Помнишь, я тебе рассказывал?
Да. Несколько раз.
Это было обалденно, продолжал он так, будто я ничего не говорил. Она творила такое, о чем я и не мечтал.
Все совсем не так, перебил я. Говорил же, у нее грипп. Я присматриваю за ней, пока она болеет.
Он отступил подальше для подачи.
Тогда ты заразишься. Не приходи какое-то время, ладно? Дети могут подхватить. Тогда мы вообще спать не будем. Мяч просвистел мимо меня. Гейм за мной, приятель.
После этого я некоторое время не контактировал с Хьюго. Вместо этого сосредоточился на работе и заботе о Саре. Грипп у нее был ужасный. На следующие две недели ей пришлось отменить занятия в центре и те, что она проводила на дому, «чтобы выживать».
Мне не платят, когда я не работаю, сказала она, в третий раз пытаясь встать.
Это не имеет значения. Я же сказал, что позабочусь о тебе.
Но ты меня почти не знаешь.
А кажется, что знаю. Слова сами вырвались изо рта. И застали меня врасплох.
Понимаю, что ты имеешь в виду, тихо сказала она.
Во мне начал растекаться незнакомый жар. Почти как если бы я надел теплый джемпер.
Шли дни, и я начал вести себя словно совсем другой человек. Это было и тревожно, и до странного приятно. Я даже зашел в женский магазин и купил нижнее белье и пару ночных рубашек, хотя и с помощью ассистентки.
Очень мило с твоей стороны, но обычно я ничего не надеваю в постель, сказала Сара, когда я принес свои покупки.
Я подозревал об этом, но хотел проявить заботу. Правда заключалась в том, что, несмотря на предположение Хьюго, у нас с Сарой не было секса. Разумеется, я ее хотел. Мое тело горело от желания. И я не мог выразить этого иным способом. А еще не мог забыть электрический разряд, который пронзил меня, когда она впервые положила свою ладонь на мою. Никогда раньше не чувствовал ничего подобного.
Но в то же время мне не хотелось, чтобы Сара решила, будто я собираюсь ею воспользоваться. Вот почему я спал внизу на диване. К тому же она болела.
К счастью, через несколько дней ей стало лучше.
Сегодня чувствую себя хорошо, сказала Сара, когда я вошел с чашкой чая.
Она приподнялась на локте. Красивые блестящие черные волосы с розовыми и голубыми прядями свободно спадали на плечи. Несмотря на то, что раньше она утверждала, будто спит обнаженной, на ней была одна из купленных мною ночных рубашек: бледно-голубая с «вырезом в виде сердца», как описала ассистентка. Я гадал, не решила ли она таким образом просто сделать мне приятное. Из ее глаз исчез лихорадочный блеск. И, что важнее, вернулась ее чудесная улыбка.
Теперь я, наверное, смогу отправиться домой, сказала она, склонив голову набок в своей обычной манере. Она напомнила мне портрет женщины с выставки прерафаэлитов в Королевской академии, на которую меня затащила Арабелла. Большое спасибо, что позаботился обо мне.
Этого я и боялся.
Не хочу, чтобы ты уходила.
Я тоже. Она встала, подошла к окну и подняла створку, чтобы впустить воздух. В сквере посадили розы.
Правда?
Да! Смотри. От волнения ее голос стал громче. Всех цветов! Мои любимые абрикосовые. А твои?
Никогда об этом не задумывался. Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, я прочистил горло, которое необъяснимо сдавило.
Когда я сказал: «Правда?» то говорил не о розах в сквере. А о том, что не хочу, чтобы ты уходила.
Да, сказала она, оборачиваясь. Я тоже.
Ее слова настолько меня ошеломили, что я не знал, что ответить.
Она вернулась в кровать мою кровать и свернулась калачиком, будто котенок.
Ты, наверное, сыт по горло этим диваном, сказала она, улыбаясь.
Он довольно удобный. Я не стал добавлять, что потратил много времени на изыскания, прежде чем остановился именно на этой модели.
Затем Сара протянула руки и просто сказала:
Я тебя хочу.
Прямо сейчас мой мозг оказался к этому не готов, хотя я, конечно, представлял нашу близость столько раз, что перестал считать.
Сара взяла мою руку и потянула к себе.
В первую очередь я подумал, что это было довольно бесцеремонно с ее стороны. А потом и мне стало тревожно о том, что Сара найдет меня не очень интересным в постели. Ведь если не считать Арабеллу, я был не особенно опытен.
Тем не менее Сара, казалось, не возражала. Она начала медленно раздевать меня, расстегивая каждую пуговицу рубашки с неторопливой обдуманностью, почти дразня, а затем ласкала меня нежными поцелуями, становившимися все более настойчивыми, когда наши тела сплелись.
Это было здорово, сказала она позже, когда мы откинулись на подушки. А тебе как?
Тоже здорово, смущенно ответил я. Как и говорил, мне никогда не нравилось обсуждать секс.
Могу только сказать: ей, похоже, понравилось то, что я делал. И это меня заводило. Придавало уверенности.
Мне нравится твое тело, сказала она, поглаживая меня.
Я обнаружил, что провожу указательным пальцем по контуру ее правой груди. Затем мой палец коснулся чего-то круглого и твердого внизу.
Это родинка, сказала она. Когда я проверяла ее, врач сказал, что иногда такие называют третьим соском. Видимо, в средневековье это считалось признаком колдовства. Только представь, меня могли сжечь на костре!
Она рассмеялась.
В том-то и заключалась особенность Сары. Ты никогда не знал, что она сделает или скажет.
Было ли это могло ли это на самом деле быть любовью? Тем, что в песнях называют «болезнью» и «невозможностью что-нибудь с этим поделать»? Как и моему отцу, мне всегда требовалось держать себя в руках. (Не та черта, которой я горжусь, но это факт. И помогает мне чувствовать себя в безопасности.) И все же я не мог представить себе жизни без Сары, хотя мы познакомились совсем недавно.
Я больше не ходил на ее занятия по живописи, потому что мне было невыносимо видеть, как любимая женщина склоняется над другим мужчиной, чтобы дать ему совет. Вместо этого я готовил ужин к ее возвращению. Разумеется, о рисе и речь не шла.
Вкусно, всегда говорила она. И все же ела довольно мало. Когда я была маленькой, еда у нас была не очень вкусной. Так что аппетит у меня плохой. Затем она пододвигала ко мне свою тарелку. Доешь за меня. Помнишь, как я ненавижу расточительство? Иногда мне даже снятся кошмары о том, как я умираю с голоду.
Я протягивал руку через обеденный стол из красного дерева, который купил в местном антикварном магазине, когда только переехал.
Теперь, когда я рядом, тебе не нужно ни о чем беспокоиться.
Ее улыбка меркла.
Но я ведь не могу оставаться здесь вечно?
Ну, очевидно, вечно не сможешь. Никто из нас не сможет. Но ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.
Правда?
Иначе я не стал бы этого говорить. Кроме того, разве твоя подруга не вернулась из Индии?
Прошлой ночью она упоминала об этом и о том, что ей нужно будет найти какое-нибудь жилье. Я прямо тогда хотел предложить ей остаться, но постеснялся.