Ещё и Виктория подливала масло в огонь. Недружелюбная одноклассница после победы в местном конкурсе красоты обзавелась звёздной болезнью, решив заразить этой манией и остальных, что не могло не сказаться на девочке из неблагополучной семьи.
Пробуждение силы
В один из весенних дней, когда Кэти возвращалась домой после школы, Томас резко подбежал к ней и толкнул в правое плечо. Растерянная девочка не удержала равновесие и плюхнулась прямо в лужу, которая была в метре от неё.
Она застыла на четвереньках, будто дворовая собака, а через секунду по её сгорбленной спине прокатился тяжёлый серый рюкзак и приземлился в лужу, забрызгав лицо и одежду девочки. В другой раз Кэти бы опустила голову и, молча вытирая слёзы, пошла в сторону дома, но сегодня что-то по-настоящему животное пробудилось внутри. Вместо тихой печали в ней начинала закипать нешуточная злоба, а в глазах появились два обжигающих пламенем красных уголька.
Заприметив странный огненный отблеск, Томас резко отстранился и попятился, словно перед ним возник зверь, готовившийся к нападению. Немного помедлив и отойдя на достаточно безопасное расстояние, он выдавил нелепую ухмылку и крикнул:
Страшила!
После чего резко развернулся и побежал быстрее обычного в сторону дома Крокетов, местных пекарей, где жил его друг Джим. Кэти, не заметив такой странной перемены в своём злопыхателе, рассержено схватила рюкзак за оторванную во время падения лямку и потащила его по сырой земле, распинывая дорожные камни.
Так она шла довольно долго, пока не почувствовала, что ноги её не слушаются и совершенно отказываются идти. Осмотревшись, девочка увидела старый заброшенный парк, что стал пристанищем для голубей и таких же одиноких гостей, как она, которым больше некуда было пойти. Где-то вдалеке прогремел первый громовой раскат, ветер становился всё сильнее и приносил с собой свежий аромат луговой травы. Тучи стремительно собирались, подобно давно разлучившимся друзьям, и затягивали небесную гладь серым покрывалом.
Кэти недолго думая нырнула в глубину парка. Она отыскала самое укромное место, чтобы остаться незамеченной для посторонних глаз, и села на лавочку под раскидистым дубом: сквозь его ажурные распустившиеся листья просачивалось хмурое и неприветливое небо. Даже тишина в парке была какой-то безжизненной, как будто весь мир вокруг замер в пугливом ожидании внезапной непогоды. Кэти тоже замерла, она закрыла глаза, вбирая в лёгкие прохладный воздух. Но вскоре, после очередного раската, первая дождевая капля коснулась бледной девичьей щеки. Она не спеша проскользила до подбородка и, немного помедлив, звучно ударилась о синий рукав испачканной болоньевой куртки.
Дождь стремительно зашелестел по листьям, дороге, разбитым фонарям и ещё не высохшей земле. Он нарастал, превращаясь в водопад. Казалось, вся природа вторила чувствам маленькой девочки. Она сидела совершенно неподвижно, словно брошенная и давно наскучившая своей хозяйке кукла, отдавая этому парку всю боль, что так долго копилась внутри.
Свинцовые серые капли прорывались сквозь ветки и дубовые листья, голова Кэти становилась сырой и тяжёлой, такой же, как и пропитанные отчаянием мысли. Ей больше ничего не хотелось: ни домой, ни уж тем более в школу. Единственным её желанием было остаться здесь навсегда.
Да чтоб вы подавились своими булками! истошно закричала Кэти давно сбежавшему от неё обидчику, с отвращением представляя, как Томас вместе с Джимом наслаждаются выпечкой в местной пекарне.
Никогда ещё прежде она не была настолько сердита и уязвлена словно последнее звено цепи, удержавшей её от своей истинной сути, внезапно дало трещину.
Слёзы девочки стихли вместе с дождём. Следы от капель покрывали порванную клетчатую юбку и забрызганные грязью белые гольфы, по краям которых ещё виднелись жёлтые колокольчики с красными лентами.
На мгновение Кэти задумалась, откуда взялись такие гольфы. Неужели матушка купила их для неё? Она долго перебирала в голове варианты, пока лёгкий озноб не прервал поток этих мыслей. Возвращаться домой ей совсем не хотелось. Впереди были выходные дни, а значит, готовиться к школе было не нужно. К тому же Кэти знала, что каждую пятницу Годри до самой глубокой ночи празднует с друзьями окончание рабочей недели и не заметит отсутствия дочери, а Розалинда ещё с утра предупредила о срочном отъезде, кинув своё обычное: «По делам».
Недолго думая, девочка достала из рюкзака старую спортивную форму, такую же серую, как и школьная, небрежно смахнула влагу с лавочки и легла на её холодную поверхность, положив под голову штаны, а ноги укутала кофтой.
Так она проспала несколько часов, а когда открыла глаза, то увидела, что было уже раннее утро. Далеко над горизонтом не спеша поднималось солнце, разрезая ночную тьму золотыми лучами, а капли дождя, рассыпанные по всему парку, поблёскивали в полумраке, подмигивая девочке. Ещё одна ночь уступала новому дню свои законные права, и вся природа вокруг пробуждалась, приветствуя Кэти ласковым щебетанием зелёных пеночек1.
К своему удивлению, она совсем не замёрзла. Сладко потянувшись, девочка села. Внезапно что-то тяжёлое скользнуло вниз по хрупким коленям, заставив обратить на себя всё внимание.
Ноги Кэти покрывала толстая грубая шкура размером в два её роста. От такой неожиданности она слегка испугалась и, отклонившись, нащупала рукой нечто бумажное. Это был плотный тёмно-зелёный конверт, на котором золотыми чернилами и каллиграфическим почерком было написано имя девочки. Никогда прежде ей не доводилось видеть подобных конвертов, да ещё и с такой дивной надписью.
Кэти опасливо огляделась, но никого не увидела, ни единой живой души. Закусив губу, она очень неторопливо протянулась к любопытному конверту, словно боялась, что он ужалит ей руку. Преодолевая волнение, девочка наконец-то открыла письмо, и в её руках оказалась жёлтая папирусная бумага, на которой виднелись всего несколько слов с загадочным адресом.
«Три мага», площадь Седого Филиппа, дом 9.
За десять лет жизни в Брезене она никогда не слышала о подобном месте. Всё это выглядело немного странно и даже подозрительно, но человек, что оставил письмо, явно был очень добр. От этого у Кэти родилось сильное желание отблагодарить незнакомца и вернуть ему меховое одеяло.
Девочка встала со своего, уже ставшего вполне уютным, спального места и начала собираться. Несколько раз Кэти пыталась свернуть грубую шкуру, но ничего не выходило. Одеяло, будто заколдованное, разворачивалось само собой, то и дело выскальзывая из её худощавых рук. Тогда она забросила рюкзак на одно плечо и, держа одеяло за два конца, накинула его на себя, словно мантию. Весь её образ походил на горбатого медведя и выглядел слегка устрашающим, но делать было нечего. Желание отблагодарить новоиспечённого добродетеля стирало все границы прежнего стеснения. А что больше всего удивляло так это внезапное чувство уверенности, поселившееся в хрупком тельце девочки.
Кэти шла по улице с растрёпанными волосами, в грязных башмаках и забрызганных до колена белых гольфах, а на плечах у неё красовалась коричневая грубая шкура. Каждый прохожий, которого она спрашивала об указанном на конверте адресе, недоумевая смотрел в её сторону и проходил мимо без какого-либо членораздельного ответа.
Так прошло целых два часа и вымотанная, уже изрядно голодная Кэти, практически потеряла всякую надежду, как вдруг заметила странный деревянный указатель, на котором красовался зелёный кот с золотыми усами. Стрелка указывала на узкий переулок.