Течение операции проанализировано и по визуалу, и по архиву ассистенского операционного комплекса. Никаких ошибок хирургической бригады на этапах операции не зафиксировано.
То есть, хирург не виноват?
Колобков пожимает плечами.
Со стопроцентной уверенностью утверждать не берусь. Требуются дополнительные исследования
Ясно. Тогда, пускай пока сидит.
Кто сидит? переспрашивает Колобков.
Даниил Соболев. Он же под арестом.
Да-а? удивляется собеседник. Не знал.
Поэтому советую поторопиться с обретением стопроцентной уверенности. Там далеко не курорт.
Понял. Постараемся. Я Даниила знаю лично отличный хирург.
Тем более.
За разговором проходим в кабинет профессора. И я оценивающе оглядываю обстановку. В отличие от старорежимной архитектуры фасада здесь всё по последнему слову техники и дизайна. Интерактивные стеновые панели, рабочий стол-трансформер, адаптационные кресла. Сидеть в таких одно удовольствие в зависимости от настроения они ненавязчиво подберут нужную форму и жёсткость.
И всё-таки, каков механизм повреждения мозга? удобно устроившись в кресле, задаю насущный вопрос.
Смотрите.
Мановением ладони Колобков выводит на стеновые панели объёмные карты сканирования мозга пилотов. И я оказываюсь в окружении пяти сплетённых из сверкающих нитей клубков. Правда, внутри каждого затаилась огромная чёрная клякса, полностью поглотившая свет мысли чужого мозга. Такое впечатление, что я снова в пространстве, полном ярких звёздных скоплений и зловеще расплывающихся туманностей.
По неизвестной причине передача нервных импульсов по дендритам к аксонам в областях
Профессор, постойте. Быстро перебиваю с удовольствием погружающегося в узкоспециализированные термины профессора. Нельзя ли попроще?
Кхм-м, попроще? Тот с удивлением смотрит на меня.
И желательно, на пальцах, прошу я.
Колобков с сомнением переводит взгляд на свои тонкие пальцы. Потом снова на меня. И я ободряюще киваю головой.
В общем, достоверно установлено, что поражение распространилось через установленный в левой височной доле приёмник коммуникатора. Бактериальная природа поражения полностью исключена. Возможно, причиной послужил мощный электромагнитный импульс. Возможно, атака вирусной программы.
Предположительный источник того и другого? Для ускорения приходится постоянно перебивать словоохотливого профессора.
Кто бы знал. Само устройство коммуникатора с периферийными элементами оснащено мощной защитой от паразитарных сигналов. И как её удалось обойти, и кто за этим стоит Загадка.
Последствия?
Поражения настолько обширные, что охватили практически весь неокортекс с ближайшей подкоркой, лимбическую систему, ретикулярную формацию
Профессор
Установлено изменение когнитивных функций, выраженное угнетение сознания до сопора
Я с укором смотрю на собеседника, но тот даже не замечает моего печального взгляда. И пока профессор продолжает сыпать специфическими терминами, делаю вывод, что у парней всё плохо.
Надежда на восстановление есть?
Осадив на полном скаку любимого медицинского конька, Колобков пожимает плечами:
Надежда, конечно, умирает последней, но
И это многозначительное «но» хорошо всё мне объясняет.
А почему прекратился выпуск «кентавров»? напоследок решаю прояснить давно мучивший меня вопрос. Насколько я знаю, всё ограничилось пятью эскадрильями? Концепция себя не оправдала?
Почему же. Концепция прекрасно себя показала. Методика была отработана, хорошо себя зарекомендовала.
Так что мешает сейчас штамповать пилотов-«кентавров»? Не понимаю я.
А вы не знаете? искренне удивляется Колобков.
Нет. И что же?
Наш Центр мозга отвечал за разработку методики армирования жизненно важных органов, создание нанокорсета для мозга. Но мы столкнулись с критическим побочным эффектом перманентная, непрекращающаяся боль у постоперированных. И как следствие угнетение физиологических функций человека. А купировать болевой синдром не получалось. Несколько испытателей на этапе отработки методики покончили жизнь самоубийством, некоторые скончались от послеоперационного шока
Колобков задумывается, и я терпеливо жду, когда он вернётся ко мне из лабиринта своих мыслей. Наконец он продолжает:
Выход был найден через объединение сознания человека с искусственным интеллектом. Странным образом искусственный интеллект бортового компьютера придал нужную устойчивость психике пилотов. Но
Что, но?
Таких платформ было создано только двадцать семь. И они все сейчас задействованы Точнее, теперь уже только двадцать. Все последующие попытки создать нечто похожее закончились неудачей. Даже банальное клонирование провалилось. Профессор разводит руками, совсем как двоечник студент на экзамене по анатомии.
А в чём сложность?
Не знаю. Не наша «епархия»
Глава 2
Я снова в своём кабинете. К сожалению, моё кресло далеко не так удобно как мебель профессора Колобкова. Да и вид из окна сугубо интерактивный с массой пробитых пикселей. Поэтому туда лучше не смотреть.
Сидя в давно уставшем кресле, пытаюсь рассортировать в голове имеющуюся информацию. Но как её ни перетасовывай, ясности не прибавляется. Пилоты выведены из строя. Но все причастные лишь разводят недоуменно руками да безвольно пожимают плечами. Проклятье! Исса бы им тут всем показал Кузькину мать
Вы чего это, мать вашу?! орёт Исса.
Его выводит из себя наша нерасторопность. Учебные бои в виртуальной реальности уже порядком всем надоели, но до реальных машин нам ещё как до Юпитера пешком.
Ну, что ты орёшь, Исса, рассудительно спрашивает Лом. Это же искусственный интеллект, и нам тяжко с ним бодаться. Вот подключат когда к нашим истребителям, тогда и покажем
Ну, чего ты кому покажешь? едко смеётся Исса. Если даже в вирте подставился под динамический удар? Ди-на-ми-ческий! Вы же как сонные мухи.
Лом только виновато разводит руками. И его расстроенная физиономия вызывает чувство жалости к этому битюгу.
Конечно, тебе легко говорить. Я встаю на защиту Лома. У тебя, вон, реакция как у
И замолкаю, пытаясь подобрать удачное сравнение.
Да, ладно вам. После драки кулаками махать, пытается всех примерить Ван. Время есть, ещё освоимся.
Исса не зря наш комэск он единственный воспитывался в интернате от Министерства обороны. Будь моя воля, я бы все интернаты подчинил военным, и не было бы тогда этого раздрая, когда в некоторых не то что жить, а даже временно пребывать невозможно. И пример Лома в этом очень даже показателен. Тот до сих пор с отвращением вспоминает своё детство. Не зря же он у нас закалённый уличный боец. То ещё, воспитаннице Трудностями. А среди везунчиков у нас вместе с комэском Ганс он жил в интернате при каком-то Университете и потому вырос таким умным. Но что его понесло в военное училище, когда прямая дорога лежала в учёные мужи, он никому не рассказывал. Лом подозревает, что это неразделённая любовь. Но, на то он и Лом, чтобы всякую чушь себе придумывать. В интернате ему пришлось оттачивать навыки выживания, а не интеллект.
И нечего здесь загадывать на будущие «достижения». Мы живём здесь и сейчас, а что будет в будущем Исса на миг замолкает, словно зрит в неведомую даль, и неожиданно заканчивает, И долго ли будет, это будущее.
Ну, вот. Опять завёл свою шарманку, ухмыляется полный здорового оптимизма Ганс. Это тебе ваши «вояки» вдолбили в голову: «Тяжело в учении легко в бою», «Не можешь поможем, не знаешь научим, не хочешь заставим»
И что? Вскидывается Исса в защиту своего «болота». А тебя чему обучили твои «очкарики»?