Думаешь, Совет пойдёт на такое, предаст страну? с сомнением спросил Нагиль. Принц остановился, посмотрел на него из-под полуопущенных век и снова щёлкнул языком.
Я иногда забываю, что из тебя скверный политик, ёнгданте.
Нагиль замечания не оценил, и Ли Хон покачал головой.
Совет всё время пытался меня устранить, потому что живой наследник им не нужен. Я долго об этом думал и пришёл к выводу, что им вообще никто не нужен из династии Ли. Мы неудобные люди в нынешнее неспокойное время.
Но, если ты объявишь о себе, им придётся с тобой считаться, договорил за него Нагиль.
Все именно так, кивнул Ли Хон. И с тобой придётся считаться. А чтобы у Совета не возникало лишних вопросов, почему это я до сих пор жив
Он потянулся к свёртку, который всё это время держал на столе подле себя, и показал Нагилю содержимое. На ладони наследного принца умещалась тяжёлая печать из красного дерева с золотым тиснением на верхней грани. Свившийся дракон. Символ королевской власти, как на повязке Ли Хона, с которой тот не расставался.
Это королевская печать династии Ли, пояснил Ли Хон, хотя предмет не нуждался ни в каких лишних пояснениях. Нагиль смотрел на печать и молчал. Ты покажешь её Совету, и они проглотят все свои гнусные словечки, которыми соберутся тебя обругать.
Нагиль молчал.
Капитан? позвал принц.
Ты её украл? спросил Нагиль.
Ли Хон сдавленно охнул:
Ну конечно же! Стащил из кабинета отца при том пожаре во дворце, который ты учинил. Подумал, мне она пригодится, а король изготовит себе другую. Все думают, она сгорела вместе с моим телом, но ты докажешь Совету, что они ошибаются.
Напряжение внезапно покинуло тело Нагиля, он опустился на стул позади себя и окунул лицо в горячие ладони. Жар пульсировал у него в горле, и только талисманы Лан не давали Дракону вырваться из тела и спалить казарму.
Совет казнит меня за измену, просто сказал Нагиль. Он устал и хотел, чтобы бесконечная ночь быстрее закончилась, чтобы госпожа Сон Йонг оказалась в безопасности рядом с ним. И чтобы принц перестал нести бред и не мешал ему строить планы по своему будущему спасению.
А вот тут ты передашь им второй мой указ, хитро произнёс наследный принц и опустил в раскрытые руки капитана другую бумагу.
* * *
Хансон, Чосон, середина лета 1592 года, год Водяного Дракона
Совет не успел прийти в себя, когда Нагиль вытянул из-за ворота чогори ещё один свиток и протянул его молчаливо взирающему на печать Лю Соннёну.
Я, Кванхэ-гун, пятнадцатый ван Чосона, при рождении наречённый именем Ли Хон, заговорил тот сиплым голосом, присуждаю капитану третьего ранга Мун Нагилю четвёртый ранг и назначаю его генералом.
Что? выдохнул в неверии советник Ким.
Что? тихо переспросил Чунсок рядом с Нагилем.
Этим указом даю полную свободу действий генералу Мун Нагилю, продолжал Лю Соннён. И буду считать любое сопротивление по вызволению меня из вражеского плена изменой Чосону и лично мне, пятнадцатому вану Чосона.
Шурин советника Кима не сдержал сдавленного возгласа, в котором угадывался и гнев, и страх.
Это ложь! заговорил советник Ким, повышая голос. Это провокация! Вы поплатитесь за это, капитан Мун Нагиль!
Нагиль усмехнулся, теперь не пряча высокомерного тона за вежливостью.
Простите, советник Ким, но вы забываете. Драконы не лгут.
5
Сразу после того, как советник Ким с шурином вдоволь наупражнялись в угрозах казней, которые теперь ждут генерала Мун Нагиля и всё его войско, их с Чунсоком выгнали из Сенджонджона и приказали никуда из Хансона не уезжать. Боым вызвался поговорить с Мунсу: «Постарайся не вызывать подозрений своим напором», остальной отряд занял казарму дворцовой стражи, куда их определили, как гостей. Значит, оставят под наблюдением. Значит, всё ещё не верят в указ наследного принца.
Не принца. Короля.
Хоть коронации ещё не было, хоть официальных новостей о смерти четырнадцатого вана Чосона не поступало, хоть Ли Хон пребывал в Ульджине, его указ с королевской печатью не мог не иметь силы при дворе.
Нагиль думал об этом всю дорогу до рынка, куда пришлось отпрашиваться вместе с Чунсоком под каким-то незначительным предлогом.
Гаин говорила, у них не осталось целых чогори, сказал Чунсок. Нагиль протянул ему увесистый мешок с монетами. Кап Генерал?
Купи, сколько сможешь, ответил Нагиль.
Он почти не тратил своих денег; все вещи брал из запасов войска, а поступающее от Совета серебро отправлял на нужды воинов, оставляя себе небольшую сумму. Они не взяли денег генерала Хигюна в Хансон их и так не хватало на пропитание воинам. Нагиль гадал, достаточно ли будет монет, что он дал Чунсоку, чтобы расплатиться за подорожавшую одежду. Здесь, в столице, всё стоило дорого ещё до начала войны, а теперь, должно быть, цены взвились до самых небес.
Голова гудела, жаркое летнее солнце грело затылок и нагревало почти ледяную кожу, вызывая озноб. Нагиль шагал чуть позади Чунсока и старался не смотреть по сторонам, чтобы не являть столичному народу уставшее осунувшееся лицо.
На рынке было шумно. К этому часу его заполнили галдящие торговцы всех мастей, травники из близлежащих деревень, слуги знати, скупавшие для своих господ овощи, женьшень, последние работы известных художников, отрезы дорогой ткани, украшения У прилавка с танхэ, расшитыми цветами и птицами, Нагиль остановился, не сразу осознав, что привлекло его внимание. Он наблюдал за двумя молодыми девушками в нежных ханбоках, которые крутились у расставленной в ряд обуви и подбирали к своим нарядам подходящую.
Говорят, сейчас в моде цветочные мотивы, чересчур громко шептала одна второй. Вот эти красивые, с лилиями.
Нагиль медленно опустил глаза к танхэ, на которые указывала знатная девушка. И правда, отстранённо подумал он, красивые. Сон Йонг носила похожие прямо перед тем, как
Он зажмурился, разозлился на себя за беспечность.
Ка Генерал? позвал Чунсок, вернувшийся за отставшим ёнгданте.
Сколько стоят эти? спросил Нагиль у торговца, который уже заискивающе склонялся перед неприметным новоявленным генералом.
Двадцать монет, господин, заулыбался торговец.
Генерал? теперь в голосе Чунсока было слышно неприкрытое удивление.
Двадцать монет это много. На них можно купить три готовых чогори, или ткани на десять чогори, или пять мешков риса. Нагиль смотрел на танхэ, обитые ярко-красным шёлком, и уговаривал себя уйти от прилавка.
Моджори-ёнг. Глупый-глупый, смертный, больной тоской человек.
Чунсок со вздохом открыл мешок с монетами и уже начал отсчитывать в руку нетерпеливого старика нужную сумму, когда Нагиль остановил их обоих взмахом руки.
Оставь Дочерям, коротко бросил он пуримгарра. Тот стушевался.
Генерал, вы можете позволить себе
Нет, всё в порядке.
Нагиль пошарил свободной рукой по чогори, нашёл на поясе завязанный в узел шёлковый шнурок с гладким нефритом размером с ноготь и снял его резким движением.
Этого хватит?
Торговец обомлел, морщинистые руки задрожали сильнее.
О, господин, это невиданная щедрость с вашей стороны
О какой щедрости ты толкуешь? разозлился за генерала Чунсок. Показывай всё, что можно обменять на такую драгоценность! Не каждый день к тебе приходит генерал драконьего войска!
Нагиль не рассчитывал брать что-то ещё святые духи, он и танхэ покупать не хотел! но проворный старик вывалил перед ним и Чунсоком украшения для волос, гладкие кольца и зеркальца. Чунсок провёл по ним рукой, приняв самый деловой вид.
Упрямой госпоже понравились бы все эти безделушки, заметил он и тут же осёкся, услышав, как заклокотал в груди Нагиля стон. Простите, генерал. Может, к танхэ полагается взять ленты в волосы?