Керк Монро
Белые завоеватели. Повесть о тольтеке и ацтеке
Глава
I
Пленный воин
Ночь опустилась на город-остров Теночтитлан, столицу Анауака и самого великолепного мегаполиса западного мира. Вечерний воздух был тяжелым от аромата мириадов цветов, столь любимых ацтеками, которых религия заставляла выращивать их в чрезмерных количествах. Со всех сторон слышны были веселые разговоры, смех и музыка. Каналы с соленой водой озера, со всех сторон окружавшего город, несли многочисленные каноэ, полные легкомысленных гуляк. В каждом каноэ горел факел из ароматного дерева, который раскачивался вместе с легким судном, и огонь его отражался в воде, покрытой рябью от многочисленных весел. Вдали от города на спокойной поверхности озера плавали чинампы небольшие плавучие островки. В темноте свет факелов на каноэ похож был на свет бесчисленных светлячков
На городских улицах танцевали юноши и девушки все украшенные цветами; их ноги бесшумно ступали по покрытию улиц, а старшие смотрели на них, одобрительно улыбаясь, сидя у прикрытых пологами входов или на крышах, где росли цветы. Над этой мирной картиной возвышались мрачные пирамиды с храмами на вершинах, напоминавшие о жестоких и кровавых верованиях, определявших всю жизнь государства.
Перед уродливыми идолами, которым поклонялись все, лежали жертвы человеческие сердца, вырванные сегодня из тел живых людей, и над каждой пирамидой поднималось пламя негасимого костра. Днем и ночью огонь поддерживали многочисленные рабы, приносившие топливо на своих спинах по длинным дамбам, связывавшим остров с землей и далекими лесами. Эти столбы дыма днем и языки пламени ночью внушали страх и ненависть многочисленным жителям гор, окружавшим долину Мехико. Они были символом мощи, против которой невозможно сражаться, которой нет надежды отомстить, которая позволяет лишь жить для того, чтобы в любой момент умереть позорной мучительной смертью ее алтари требовали ежедневных жертв. Но, как бы не была сильна их ненависть, выступить против них открыто не решался никто ведь сила ацтеков была необорима, и все покорилось им. До высоких гор и Мексиканского залива на востоке, до Тихого океана на западе, от сухих северных пустынь, где живут люди в домах, построенных на утесах, и до непроходимых джунглей в земле майя распространялась власть ацтеков, и никто ни в силах был сопротивляться их армиям. Если столичный город требовал дани ее сразу доставляли, пусть даже самим приходилось оставаться нагими и голодными. Если их жрецы требовали жертву для своих залитых кровью алтарей ее давали, не пытаясь возразить, дабы не стало жертвой все племя. Только маленькая горная республика держалась, отражая армии ацтеков, но о ней мы узнаем чуть позже.
Так могучий город на острове втягивал в себя все богатства покоренных народов все лучшее, что было в этом западном мире. Тут было золото и серебро, лучшие изделия и все земные плоды. На его рынки прибывали караваны рабов, захваченных в походах в дальние провинции и обреченные на то, чтобы выполнять грязную работу, заниматься которой ацтеки считали ниже своего достоинства.
Во времена блестящего правления Монтесумы столица империи переживала время своего расцвета и готова была бросить вызов всему миру. Ослепленные блеском своего величия, чувствуя себя в безопасности под защитой невидимых богов, она ничего не боялась, ибо кто мог причинить ей вред?
В тот день, когда началась эта история, в Теночтитлане царило необычное радостное возбуждение, потому что завтра должно было отмечаться одно из самых значимых событий в правление Монтесумы. Большой камень с календарем ацтеков, результат нескольких лет неустанного труда, был, наконец, доставлен во двор замка правителя. На следующий день он должен был быть омыт кровью жертв и освящен жрецами. Огромная глыба порфирита, весом более пятидесяти тонн, была вырублена в каменоломнях, расположенных далеко, за озером Чалко, после чего лучшие резчики по камню и самые известные астрономы трудились над ней так долго, что император отчаялся при жизни увидеть конечный результат их трудов. Наконец, отполированный до зеркального блеска, с вырезанными на его поверхности сотнями иероглифов, расположенных в строгом порядке, он начал свое путешествие к городу, приводимый в движение трудом тысяч рабов. Дюйм за дюймом, медленно и мучительно, платя тысячами жизней за каждую милю, двигался он по камням и болотам. Даже в конце пути, на большой дороге, по которой спокойно катились катки из железного дерева, и, казалось, все неприятности были позади, он сломал мост и упал в озеро, убив несколько человек, которые были внизу. Огромных трудов и страданий стоило поднять его из воды, и вот, наконец, усилиями рабов, подгоняемых бичами надсмотрщиков, он продолжил свой путь.
Наконец огромный камень достиг конечного пункта своего нелегкого пути, и завтрашний день должен был увидеть завершающую сцену этого государственного свершения. Празднества должны были продолжаться неделю после того, как огромный монолит был доставлен в город. Множество жертв должны были погибнуть на алтарях, дабы умилостивить богов, в последние дни его пути. Но это было ничто по сравнению с тем, что должно было начаться завтра. К этому дню сберегли самых храбрых воинов, захваченных в бою, и самых красивых пленниц. Первые должны были сражаться друг с другом им дали ложное обещание, что победителю сохранят жизнь. Остальные красивые юноши, нежные девушки и даже дети должны были исполнять танец смерти с дикими зверями и ядовитыми змеями, множество клеток с которыми было доставлено издалека именно для этого случая. О! Это действительно был редкий и радостный праздник, и сердца жителей Теночтитлана бились в радостном предвкушении предстоящего развлечения.
Невзирая на всеобщую радость, которая царила во всех кварталах города, было по меньшей мере два сердца, которые не бились радостно, но, напротив, сжимались в предчувствии неминуемой беды. Одно из них принадлежало могучему правителю, жрецу и воину Монтесуме, второе билось в груди воина, более искусного, чем сам правитель, который будучи пленным, был предназначен для того, чтобы назавтра сражаться с многократно превосходящими его противниками.
Во всей стране воинов не было воина более прославленного, чем Тлауиколь. Все знали, что он тласкаланец, но только сам он знал, и шепотом говорил об этом Хетзину, своему сыну, что он тольтек. Долгие годы был он военным вождем в бесстрашной маленькой горной республике Тласкала, которая единственная из всех захваченных теперь земель Анауака сопротивлялась непобедимым армиям ацтеков и отстаивала свою свободу. Он не был тласкаланцем, но присоединился к ним, в дни отчаяния, когда ему казалось, что немыслимо более сопротивляться бесчисленным легионам Монтесумы. Их армия была разбита, вожди убиты или захвачены в плен, и следующий день должен был стать последним для республики. Той ночью Тлауиколь появился среди них молодой воин, едва перешедший грань, отделявшую юношу от мужчины, и обратился к ним с такой горячей речью, что смог вновь зажечь их сердца, и они вновь обрели мужество, которого хватило еще на одно отчаянное усилие.
Утром молодой чужак повел их в атаку на ацтеков, которые утратили бдительность в предчувствии легкой победы над врагами. Такой невероятной была его сила, таким удивительным воинское искусство, такой отчаянной храбрость, что победа, одержанная в тот день тласкаланцами, была приписана одному Тлауиколю. Благодарные, восхищенные его смелостью, его суеверные последователи объявили его богом, объявив, что никогда больше никто не увидит того, что видели они в тот день. С того времени чужак на четыре четверти стал тласкаланцем, обретя все почести, которые могла дать ему маленькая республика. Звание военного вождя было ему присвоено безоговорочно, и с тех пор он много лет он вел своих суровых горцев от победы к победе во всех сражениях с ацтеками. Уже в самом начале своей новой карьеры он женился на прекрасной тласкаланской девушке, единственной дочери одного из благородных семейств Тласкалы, глава которого был и признанным главой республики. Плодом этого брака было двое детей Хетзин, унаследовавший невероятную храбрость своего отца, и Тиана, которая, еще будучи ребенком, обещала стать такой же красавицей. Как ее мать.