Теперь уверенность в собственном здоровье, которая до этого была тверже гранита, не смотря даже на заверения прислуги в обратном, пошатнулась как земная твердь во время землетрясения. Что если я все же больна? Иначе почему я накарябала неизвестные мне символы на подоконнике ценой сломанных до крови ногтей? Что они означают? И вид кровавой луны словно был дурным знамением, которые порой изрекают провидцы или сумасшедшие. Теперь я и сама едва ли могла считать себя нормальной. С другой стороны, кто вообще устанавливает границы нормальности, когда, по сути, они довольно абстрактны? Разве быть сумасшедшим не означает быть честным с самим собой?
В размышления об этом медленно вторгалась наползающая на небесный свод темнота, несущая на своем пышном павлиньем хвосте сверкающие драгоценные камни звезд. В какой-то момент реальность размылась, как краски на холсте от пролитой по неосторожности воды, а затем резко очертилась, собравшись воедино как мозаика.
Небо за окном было бездонно-черным. Не осталось и следа еще теплящейся вдалеке светло-голубой полоски. Казалось, она исчезла от одного взмаха ресниц.
Больше всего меня напугал внезапно возникший рядом со мной молодой мужчина в черном костюме военного формата. Он держал меня за руку и изумленными серыми глазами взирал на меня. Удивление было настолько сильным, что практически парализовало мое тело. Даже в голове витала несвойственная ситуации пустота.
Между нами висела онемевшая тишина, сквозь которую мы взирали друг на друга, как будто бы впервые видели своего визави. В одно мгновенье я поняла, кто передо мной. И вслед за этим пониманием лавиной сошли воспоминания, сметая прочь оцепенение. От моего удивленного вскрика неподвижное молчание раскололось подобно стеклу, осколки которого зазвенели в ушах напряженным сопрано.
Отпрянув от графа Рангвальда, я задушила панические вопли, рождающиеся в груди, и снова замерла в наполненном страхом ожидании. Рука моя легко выскользнула из его прохладных пальцев. Изумление на лице графа сменилось холодным безразличием. В глазах на мгновенье серебристым огнем полыхнул гнев, и снова все покрылось серой коркой льда. Меня почти физически толкнула в грудь его мимолетная вспышка. Гнев и неприкрытая ненависть были адресованы мне. Но чем я их заслужила, я не могла понять.
Резко развернувшись, граф Рангвальд черным вихрем выскочил из комнаты, двигаясь быстро и при этом грациозно, как дикий кот. Он не бежал. Его шаг был тверд и точен, словно военный марш.
Идрис! едва успела крикнуть я вслед уже хлопнувшей двери. Я с запозданием подалась за ним, и вздрогнула от треска, с которым закрывшаяся дверь отсекла всякие мысли о попытках догнать графа Рангвальда.
Вопросы, как вспышки фейерверка вспыхивали уже после того, как в комнате снова воцарилась тишина, наполненная свежестью вечернего воздуха.
Когда граф появился в моей комнате? Что произошло? Почему он выглядел таким удивленным и так быстро ушел?
Схлынувшее морской волной удивление, оставило после себя обнаженный, словно песчаный берег, страх. Предстать перед графом оказалось, как встретиться с монстром из-под кровати. Воспоминания пробудили внутри бурю. Хотелось зарыдать в голос от разочарования и закричать в порыве ярости, выплеснуть на обитателей этого проклятого замка все, что накопилось. И одновременно с этим животный страх перед ними холодил кровь. На какой-то миг мне показалось, что беспамятство было спасением от графа Рангвальда и его дражайших родственников, и того, что тут на самом деле происходило. Для меня оставалось загадкой, почему я до сих пор жива и для чего нужна им. Мерзкая мысль скользким червячком пробралась в голову, подтачивая мою уверенность в том, что со мной все в порядке. В ужасе я посмотрела на дверь и замотала головой, словно бы таким образом могла выбросить подобное из головы. Оставалось только верить в то, что при всех своих дурных и необъяснимых поступках, у графа Рангвальда есть честь и совесть.
Взглянув на свою руку с непонятными полукругами, я заметила, что пустой круг стал серебристо-белым, тогда как все остальные остались черными. Он как будто бы слегка светился в полумраке.
Я медленно опустилась прямо на пол у открытого окна. При всех вернувшихся воспоминаниях я все еще не понимала, что происходит со мной и этим замком.
Часть 1. По пути Теней
1 Глава. Знамения
Мечты это пламя, к которому
мы стремимся, словно мотыльки на свет.
Я подпрыгнула на кровати, обливаясь холодным липким потом и пытаясь отличить реальность от сна, в котором ночь горела пламенем, таким беспощадным и всепоглощающим, что казалось, оно вот-вот коснется небес и обратит их пеплом.
Не успевший остыть от знойного летнего дня воздух прикасался к коже горячими поцелуями, словно страстный любовник, но я чувствовала только холодное дыхание страха, дышащего мне в затылок. И как это часто бывает, я была не в силах повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо.
Прерывистое шумное дыхание, словно после долгого бега, звучало в тишине ночи дисгармоничной грубой симфонией звуков. Сквозь распахнутое настежь окно в комнату смотрел свет фонарей, освещавших спящие улицы.
Медленно вдохнув душный воздух июньской ночи, я встала с постели. Это был всего лишь сон. В ночь моего дня рожденья мне всегда снились странные сны. Пусть этот и был самым странным из них. На свое двадцатилетие первым подарком я получила ночной кошмар. В ушах до сих пор звучал голос незнакомки в красной мантии.
«Встретимся на балу»
Словно бы залитые жидким серебром глаза, смотрели в саму суть. Воспоминания о них заставили содрогнуться и обхватить себя за плечи. Они будто до сих пор смотрели на меня из тени, видели мою душу, и мои самые потаенные мысли читали как открытую книгу. Отогнав прочь остатки кошмара, я подошла к окну.
Ночь была одета в черный бархат, усыпанный миллионами сверкающих алмазов. Она широко улыбалась половинкой убывающей луны и пахла ароматами трав, за день высушенных летней жарой. Окутавшее весь город умиротворение успокаивало, и раскрашенный яркими цветами огня и страха кошмар медленно отцветал в памяти, как цветок, которому было пора поддаться закономерному концу жизненного цикла. Впрочем, так было со всем в жизни у всего есть начало и конец, лишь память и истории живут вечно.
Взгляд невольно скользнул над темнотой дремлющего леса, туда, где над верхушками могучих деревьев спящим драконом, свернувшимся на скале, возвышался родовой замок Рангвальдов, чьи окна весь день спали, а ночи напролет с величием взирали на городок Бриль, расположившийся внизу. Вот уж о ком истории точно будут жить вечно.
Вокруг загадок и тайн всегда вращаются слухи, порожденные догадками людей и приумноженные их богатой фантазией. Слухи подобно стае ворон витали над замком Ардскол их было много, и они были столь же мрачны и зловещи.
В очередной раз содрогнувшись, я прогнала прочь мысли о них и о ночном кошмаре и вернулась в постель. Чтобы уснуть решила подумать о приятном. А подумать было о чем завтра состоится долгожданный Праздник Благословенной Ночи. В этот день женщинам запрещено что-либо делать по хозяйству вся прекрасная половина собирает цветы и готовит щедрые дары для вознесения к Великому Древу Иссинир, что защищает людей от злых духов, обретающих силу с наступлением темноты. Подношения совершаются после заката, дабы задобрить духов природы и попросить у них хорошего урожая, счастливого брака и здоровых детей. На закате зажигаются огромные костры, в которые юные девы кидают завернутые в платки травы, загадывая желания. Травы собираются до заката, и композиция их составляется в соответствии с пожеланиями. Когда начинаются танцы, девушки дарят своим избранникам ленты из кос, повязывая их на запястье. Вот так и отмечается этот волшебный праздник плодородия и священного брака. Именно в этот праздник заключается больше всего помолвок и раскрывается тайных чувств.