Типы такого рода, даже естественнонаучные, в целом гораздо более сложно устроены, чем даже генеалогические из рассмотренных ранее. Они являются воплощениями процессов развития индивидуальных или коллективных объектов. Они остаются таковыми не только при индивидуальном рассмотрении, но и при общем рассмотрении, т.е. при группировке по сходству. Процессы, объединенные в эти типы периодов, находятся в непрерывной причинной общности. В той мере, в какой развитая духовная жизнь присутствует в их членах, эти сообщества в то же время телеологически связаны.
В каждом из этих типов можно найти группы преобладающих причин, как в случае, когда причины являются чисто механическими, так и в случае, когда к ним присоединяются телеологические причины. Выделить эти группы чисто мысленно невозможно; невозможно также одновременно ясно и полно изложить их существование. Они являются репрезентативными типами причинно связанных членов. Сомнительно называть эти преобладающие, формирующие силы идеями даже там, где развитие не происходит через действующие лица. Если же связь сообщества телеологически обусловлена, как в истории человеческого рода, то ее необходимо строить в терминах таких идей. Только через них проявляется глубинная связь событий. Они скрывают ее только тогда, когда сгущаются в самостоятельные реальности.
Причинная связь типов периодов, а также преобладающих в них сил является, пока речь идет только о механических энергиях, строго непрерывной. В тех группах, развитие которых происходит через взаимодействие и противодействие одушевленных и неодушевленных существ, связь, как в причинных членах идей, так и в самом разделяемом развитии, ближе к непрерывности в строгом смысле, чем в морфолого-генеалогических типах организмов и формально-материальных языках. Однако она тем более удаляется от этой преемственности во всех периодических типах, чем более в их содержание входят, помимо энергетических моментов, преобладающие черты, т.е. эпитомы состояний, форм и вещей, порождаемых развитием: Подшипники земных колец, распределение суши и воды, окаменелости, господствующие группы флоры и фауны, национальные характеры, социальные институты всякого рода. Ибо эти материальные признаки, свойственные типам периода, как их можно назвать в отличие от морфологических признаков организмов и формальных языков, логически находятся на одном уровне с двумя последними.
Эти материальные символы переплетаются с каузальными в различном изобилии. Они везде находятся на переднем плане описания. В палеонтологии Земли и ее органических обитателей они занимают такое положение потому, что постулатом естественных исследований стало предположение о том, что во всех пространствах и временах действуют те самые механические энергии, которые мы считаем эффективными в настоящее время. Аналогичные предпосылки в последнее время определяют и лингвистику. Наконец, науки о развитии интеллектуальной жизни нуждаются в таких материальных символах по нескольким причинам: во-первых, потому что они в особой степени образуют отправную точку для построения причинно-следственных связей; во-вторых, потому что они позволяют прежде всего нарисовать яркую общую картину для воображения; наконец, потому что построение активных условий не может быть осуществлено вне ведущих идей, именно потому, что они бесконечно фрагментируются для каждого периода. Ведь они, именно в силу своей сложной структуры, как правило, скорее набросаны, чем разработаны. Поэтому индивидуальное изображение должно создавать материал именно в тех чертах, которые делают эти идеи яркими для воспроизводящего понимания. Таким образом, типы развития являются материально-причинными. Временные и пространственные явления обеспечивают лишь внешнюю поддержку и индивидуализирующую детерминацию. Первые тоже лишь постольку, поскольку они материально связаны, в телеологически чередующихся событиях, например, связаны с ведущими личностями или народами, или центральными местностями, со значительными событиями или поступками. Любое кажущееся замкнутым обрамление такого рода является лишь приближением; оно дает данные не для понимания, а для памяти. Наконец, после всего сказанного, типы периодов не могут быть четко отделены от тех, которые обсуждались ранее.
Наследственное родство полов, органическое репродуктивное родство каждого вида устанавливает отношения с генеалогическими типами. Даутер неорганического действует аналогичным образом. Синтетическая и аналитическая стадии языка, которые Вильгельм фон Шлегель впервые выделил в инфлективных языках, носят одновременно и формальный характер. Материальные признаки четко выделяются из морфологических и формальных, несмотря на все различия, только при скрупулезном логическом освещении.
X. Критические замечания
Это запущенная область методологии логики, из которой мы попытались извлечь некоторую пользу с помощью приведенной выше классификации основных типов нашего научного знания.
Джон Стюарт Милл был, вероятно, первым после Уэвелла, кто с некоторым вниманием рассмотрел особенности этих делений. Но его рассуждения, полемическую сторону которых мы можем не принимать во внимание, не дотягивают до изложений его предшественника. Его взгляд не выходит за пределы области организмов. Более того, даже в более поздних изданиях он не может преодолеть двусмысленность понятия вида, предложенного Дарвином. Для него остается истиной, что
«каждый род или семейство формируется с четкой ссылкой на определенные признаки и состоит в первую очередь и преимущественно из видов, которые согласны в этих самых признаках».
Он помогает себе уклонением:
«К этим видам добавляются, как своего рода приложение, другие, обычно немногочисленные, которые обладают почти всеми этими признаками».
Да, он не уклоняется от шаблона плохого определения:
«Класс может быть определен как те вещи, которые либо обладают определенным набором признаков, либо более похожи на вещи, обладающие ими, чем на любые другие».
Замечательно, что Джевонс сталкивается с «классификацией по типам» в своем кратком рассуждении, взятом из той же области. Он заявляет:
«Понятие классификации по типам, строго говоря, ошибочно с точки зрения логики. Натуралист всегда пытается разграничить фиксированные группы живых существ, хотя в очень многих случаях организмы не допускают такого строгого разграничения. Отсюда проистекает некоторая расхлябанность логического метода, которую можно смягчить только откровенным признанием, что, согласно теории происхождения по наследству, градация признаков, возможно, является правилом, а точное разграничение между группами исключением».
Сколько утверждений, столько ошибок или косных мыслей. Вундт видел и получше. Но и он не видит всепроникающего значения этих разделений. Более того, он не занимается логической структурой типов, позволяя себе соблазн следовать часто неправильному языковому употреблению естествоиспытателей вместо логической структуры.
Ведь не везде, где естествоиспытатели привыкли говорить о типах, есть типы в смысле типов текучей связности; так же мало, наоборот, где бы ни присутствовали типы в этом смысле, языковое выражение адаптировано к их сути.
В частности, несмотря на отдельные аналогии, породившие использование языка, «типы» старых химических гипотез, как и кристаллографические «типы», не вписываются в логические рамки текучих связей.