Нет необходимости уточнять, что логическая форма естественно-исторических типов не меняется, если в рамках теории отбора предположить, что организмы развились из низших форм не моно-, а полифилетически.
Логическое влияние этой гипотезы, однако, иное, если рассматривать ее в контексте, в котором она оказывает более глубокое влияние на вопросы развития. Такое влияние оказала полифилетическая теория совершенствования, представленная Неджели в его большом труде о механико-физиологической теории происхождения.
Неджели вместе с Дарвином полагает, что составные организмы образовались механически из простейших. Он даже логически не вызывает возражений, утверждая этот постулат эволюционных гипотез как «уверенность». Он также согласен с широко распространенным, но гораздо менее определенным обобщением этого постулата, согласно которому простейшие организмы возникли из неорганических тел путем первобытного порождения. Наконец, он с удивительным упорством придерживается мнения, что «первобытное порождение, как и в начале, имело место во все времена и продолжает иметь место в настоящее время»; мнение, которое не было поддержано исследованиями, направленными на эти вопросы, и которое также, без сомнения, не так необходимо с этим обобщенным постулатом, как находит Неджели.
Если говорить более конкретно, то пути Неджели отличаются от путей Дарвина и его последователей, если коснуться только того, что здесь является необходимым, следующим образом. Каждый организм имеет врожденный (несмотря на все объяснения его создателя, механически темный) принцип совершенства. Согласно ему, индивид или род наследует «как механическую необходимость» характеристики родителей с включением «изменения в направлении вверх». В ходе этих предположений организация и адаптация к внешнему миру должны быть строго разделены; таким образом, «расы» как недолговечные продукты скрещивания и болезней, с одной стороны, от долговечных «сортов», которые производятся путем совершенствования и адаптационных изменений идиоплазмы, и, с другой стороны, от «модификаций», чьи специфические характеристики, несмотря на их возможное постоянство в одних и тех же внешних условиях, не являются наследственными, поскольку они возникают только из питательной, а не из идиоплазмы. Не менее конечным является и то, что пространственное постоянство или неизменность можно отделить от временного постоянства. Из этих предположений мы действительно должны заключить, что «механические моменты для образования богатства форм заключаются в совершенствовании и приспособлении, в конкуренции с вытеснением, или, собственно, в дарвинизме, только механическом моменте для образования промежутков в органических царствах». Если далее рассмотреть генетическую связь, вытекающую из взаимопроникновения вышеупомянутых более общих предположений Неджели с этими частными, то становится очевидным, что полифилетическое начало здесь приобретает, однако, иной смысл, чем тот, который оно первоначально имело у Хаеккеля. Ибо отсюда «растительное царство в его исторической совокупности предстает» не как «единый сильно разветвленный филогенетический ствол, и даже не как несколько племен, которые одновременно исходили бы из одинаковых начал и поэтому могли бы рассматриваться, так сказать, как ветви одного и того же ствола». Мы скорее должны были бы сказать:
«Царство растений и то же самое с царством животных как воплощение всех растительных форм, которые когда-либо жили, состоит из мириад филогенетических штаммов, которые возникли во все времена и в самых разных местах земной поверхности, достигли неодинаковой продолжительности, высоты развития и ветвления и в большинстве своем вымерли. Ныне живущие растения представляют собой окончания многочисленных линий, которые имеют разные места рождения и возраст, и поэтому не являются генетически родственными друг другу».
Таким образом, глубокое различие между этими предположениями о развитии и предположениями дарвинизма приводит к легко определяемому расхождению представлений о типе.
Однако это происходит не потому, что с точки зрения Неджели возникают какие-то более четкие критерии для разделения логических родов, т.е. тех «родов», которые он обозначает, чей охват меньше, т.е. для вышеупомянутых рас, разновидностей и модификаций. Скорее, они остаются морфолого-генеалогического характера. Не упраздняется и текучая связь родов. Даже Неджели, в причудливом выражении возвращаясь к старому понятию вида, признает, что даже в его способе разновидности «нельзя отличить от настоящего вида опытным путем». Он даже признает в общих чертах:
«Ряды развития органических царств» ведут «от низших и простейших постепенно к наиболее совершенным и сложным». Для него также олицетворение организмов состоит из множества «древовидных разветвленных рядов, которые сходятся вниз в общих исходных точках».
Поэтому остается неясным, как Наджели еще мог утверждать во втором издании своего небольшого трактата о происхождении и понятии естественно-исторического вида, что
«понятие вида в будущей систематике будет научной категорией, для которой существуют определенные характеристики, наблюдаемые в природе и проверяемые экспериментом», так что «два наблюдателя должны прийти к одному и тому же результату, если метод исследования будет точным».
В этом отношении, однако, возникает разница в ряде типов, поскольку для теории развития Неджели, в результате непрерывного generatio aequivoca [возникновение органических существ из неорганических веществ без родителей wp], генеалогический смысл, которым последовательно обладают типы в гипотезе Дарвина, во многих случаях утрачивается. Везде применяются только морфологические типы, репрезентативные в той же степени, что и у Дарвина. Сам Неджели, однако, готов отбросить это различие для практики классификационного мышления, вставив кантианский ход мысли. Он превращает, можно сказать, конституирующий принцип непрерывного родства в теории Дарвина в чисто регулятивный. Ибо он заявляет:
«Универсальное кровосмешение ныне живущих организмов, а также филогенетической системы могут, в силу простоты закономерного развития, существующего во всем органическом царстве, рассматриваться символически как общие нормы; поскольку организмы, даже если они не связаны генетически, тем не менее в целом относятся друг к другу так, как если бы эти отношения существовали».
VII Идеальность типов развития организмов
В приведенных выше рассуждениях о типичных типах в историческом естествознании вопрос об «идеальности» или «реальности» этих типов специально оставлен без внимания. Ведь он ведет из области логики в область метафизики, или, чтобы избежать названия, которое стало пугающим, хотя и неоправданно, в область эпистемологии.
В ответах на этот вопрос представлены примерно все оттенки метафизических гипотез, от самого крайнего реализма до самого крайнего номинализма.
С одной стороны, утверждается, например, Бюрмейстером, что виды в техническом смысле «действительно существуют как реальные существа», что их «можно увидеть, схватить, собрать и поместить в коллекции». У Линнея даже, менее внешне грубо и в правильном следствии, из аристотелевской концептуальной метафизики, переданной и удерживаемой до невидимости, приписывается та же реальность всем естественно-историческим родам. Так поступает и А. Браун в своих изощренных размышлениях о феномене омоложения в природе. По его словам, «признание природного организма и его подразделений как объективных фактов, выраженных самой природой, является насущной необходимостью для высшего, единого замысла естествознания». Он даже утверждает, что «признание индивида как реально существующего существа при отрицании естественной реальности более всеобъемлющих подразделений природного организма является непоследовательностью». Нигде, даже в самом малом круге, реальность не может быть постигнута непосредственно в разорванном облике, но везде только косвенно, в признании сущности, работающей над обликом в его контексте. Как индивид реализует себя через временную последовательность образований и пространственное деление на подчиненные члены, так и вид реализует себя в структуре более высокого порядка, представленной индивидами, благодаря которой он, как и индивид, проходит через свой круг форм во временной последовательности и пространственном расширении. Таким же образом род реализуется через круг видов, семейство через роды и т.д.».