Наташа умолкла и больше не заводила речи о том, чтобы привлечь отца к материальному участию в их нуждах, однако она очень обрадовалась, когда отец сам ей однажды позвонил:
Как ты там, дочка? заикаясь от смущения, спросил он, у тебя же скоро выпускной?
Да, папа, скоро, от волнения и радости, что снова слышит голос отца, Наталья забыла и про свою обиду из-за его измены, и про строгий наказ матери не брать от него никаких денег.
Папа, ты что так долго не звонил мне и встреч со мной не искал? Ты что забыл, что у тебя есть дочь? она не могла скрыть нотки боли в голосе.
Прости, дочка, закрутился я немного, видно было, что отец волнуется.
Наташа решила ему помочь справиться со смущением.
Пап, да ладно, я всё понимаю, у тебя теперь молодая жена, тебе не до нас, выпалила она неожиданно для себя и вместо помощи ещё больше смутила его.
Отец неумело оправдывался:
Дочка, я никогда, ни на одну минуту тебя не забывал. Повзрослеешь, поймёшь, бывают в жизни ситуации выше наших возможностей. Вот и у меня случилось такое. Я полюбил другую женщину и не мог обманывать твою мать. Но я тебя, не бросаю, Наташка, и, понизив голос, сказал тоном заговорщика, мать запретила мне общаться с тобой, да и тебя я побаивался, не знал, как ты отреагируешь, простишь ли мой уход из семьи. Вот крепился, терпел, сколько мог, хотя думал только о тебе постоянно, иногда подъезжал к школе, наблюдал за тобой издалека. Больше уже не мог вынести разлуки, позвонил.
А я всё это время ждала твоего звонка, папа, сдерживая слёзы, чуть громче шёпота сказала Наташа.
Отец выдержал паузу, собираясь с мыслями и, наконец, решительно сказал:
Давай, дочка, встретимся. Я приготовил деньги тебе на платье, на туфли, да на другие расходы к выпускному. Мне их тебе передать надо.
Хорошо, пап, давай встретимся, обрадовалась Наталья, ты где сейчас, папа?
Они договорились о встрече. Отец подъехал за дочерью на машине, и они вместе пошли в магазин, долго выбирали платье, туфли, украшения. Наталья радовалась покупкам, благодарила отца за щедрость, забыв об уговоре с матерью не брать у него денег.
Но сердце её сжимала боль от мысли, что всё могло бы быть иначе. Они должны были все вместе бродить от прилавка к прилавку, выбирать покупки. У мамы тонкий вкус, она бы лучше посоветовала.
Как жаль, горестно вздыхала про себя Наташа, как, всё-таки, жаль, что они не сберегли свою любовь! Теперь вот и мама страдает, и ей, Наташке, приходится разрывать своё сердце на двоих, ведь она их по-прежнему любит обоих.
Мамина ревность
Домой Наталья явилась поздно, усталая, но довольная, увешанная покупками. Мать всё поняла без слов. Не смогла сдержаться, устроила сцену.
Договорились ведь не брать от этого изверга никаких подачек! кричала она на дочь, забывая, что та стала невинной жертвой не сложившихся отношений родителей.
Наташа сначала растерялась. Потом не выдержала и тоже сорвалась на мать:
Это не изверг, мама, это мой отец! И я не виновата, что вы, взрослые, не сумели сохранить семью, что ты, мама, уступила моего отца какой-то курице!
В запале дочь забыла об осторожности в словах и уже не думала, как больно ранит мать, продолжала:
Надо было следить за собой лучше, чтобы муж тебя любил, надо было ключик к нему подбирать!
От этих слов мать, как раненая поползла по стене вниз, в полусознательном состоянии села на пол, стиснув зубы, тихо сказала:
Много ты понимаешь в жизни? Думаешь, я не пыталась удержать? Но он же кобель, он к молодой ушёл.
Она зарыдала.
Наташа, осознав, что сказала лишнее, испугалась. Она подошла к матери, помогла подняться, усадила в кресло и сама села рядом. И снова, как в прошлый раз, мать и дочь разрыдались вместе.
Трещина в отношениях
Этот вечер оставил осадок в их любящих сердцах. Что-то надломилось в отношениях. Обе они не могли друг друга понять до конца и простить. Матери казалось, что дочь её предала, встала на сторону отца, не понимает какие страдания он причинил её маме. Наташа обижалась на мать, за то, что рвёт она ей сердце пополам, не осознаёт, что она не только мамина дочка, но и папина, что оба они ей дороги.
Долгие годы стояла эта стена между двумя любящими сердцами и мешала им выражать любовь и заботу в полноте.
У мамы стало пошаливать сердце.
Всякий раз, как случалось обострение и мать увозили в больницу, Наташа не находила себе места, всё бросала, бежала к ней. Только бы погладить её руку, только бы сказать ей, что любит очень свою мамочку.
В такие дни она клялась матери, что до отца ей дела нет, что за неё, за мамочку, обижается на него и видеть его не хочет. А как отходила мать после вмешательства врачей, да начинало её сердце ровнее биться, так забывала Наташа свои клятвы, снова украдкой бежала к отцу, снова общалась с ним радостно, не скрывая своей любви к дорогому с детства человеку, а мать каким-то образом всегда про это узнавала или догадывалась.
И опять сыпались упрёки или начинались недомолвки, изматывавшие их обеих.
Страшный миг настал
И, всё-таки, он настал, этот страшный день, которого Наташа боялась с давних пор. Однажды скорая к маме не успела, и она умерла на руках у дочери.
Как же Наташка тогда кричала, как уговаривала врачей вернуть её к жизни, не могла поверить, что больше никогда не встанет мать, не обнимет её, свою дочку, не поплачут они вместе и не посмеются.
И сейчас, у гроба, Наташа, не осознавала до конца происходящего, тихо уговаривала мать, чтобы она простила, чтобы она вернулась к ней, чтобы поверила в преданность и любовь своей единственной дочери.
Как же ей было трудно принять, что случилось непоправимое. Как невыносимо больно было поверить, что мама уже никогда больше не встанет.
07.01.19г.Проверка
На свидание с незнакомцем
Алешка, где ты там? Ну сколько можно ждать? крикнула Лида, нетерпеливо заглядывая вверх, в сторону балкона собственной квартиры, оттуда свесилась вихрастая голова брата и Алёша недовольно пробасил:
Иду, Лидок, ну какая же ты Торопыжка. Ещё пять сек подожди, я уже спускаюсь.
Но Лида не успокоилась, продолжая ворчать, она смотрела то на балкон, где только что разговаривал с ней её брат, то на подъездную дверь, из которой она ожидала его появления.
Вскоре дверь с шумом отворилась, Алексей выбежал и, торопясь, направился к сестре. Вместе они заспешили к автобусной остановке.
Алексей галантно помог спутнице войти, затем сам легко вскочил и сел рядом с сестрой, примирительно улыбаясь ей.
Но Лида уже забыла своё недавнее недовольство медлительностью брата и живо рассказывала ему о событиях минувшего дня:
Так вот, Алеша, он такой стройный, красивый, одет, знаешь, «с иголочки», как наша мама любит говорить. Смотрит на меня так пристально, с улыбкой. Ну а я совсем на него не смотрю, вот как нет его передо мной.
Как же ты разглядела красоту его, не глядя на него? усмехнулся Алексей.
Да ладно, Алёшка, не перебивай, я это увидела, когда он ещё далеко от меня был и только в мою сторону направлялся.
И к тому же, я умею видеть боковым зрением. Я как бы и не смотрю на него, а вижу его, голубчика, не только внешне, но и душу насквозь его увидела, понимаешь?
Ну, Лидок, это уж ты хватила далеко, Алёша покачал головой, отрицая слова сестры, чтобы душу человека узнать, иногда и целой жизни не хватает.
Ну уж нет, запротестовала Лида, не забывай, что я будущий психолог, и мне хватило лишь секундной встречи наших взглядов.
Вот видишь, всё-таки был твой взгляд, и если он тоже психолог, то и ты для него не такая уж большая загадка, Алексей насмешливо взглянул на Лиду, но, девушку подвёл недостаток таланта психолога, и она, не заметив усмешки брата, нетерпеливо продолжала:
Ну, пожалуйста, не перебивай или я рассказывать дальше не буду.
Ладно, продолжай, я слушаю внимательно.