Я была готова тут же сесть в экипаж и уехать подальше. Хватит с меня женихов!
Я не желаю становиться невестой ещё раз, отрезала я на прощанье, когда закончила обниматься с сёстрами, почему-то плачущими по-настоящему, словно провожали меня в могилу. Для них служение Богам означало принятие обета целомудрия, а для каждой девы, взращённой в духе «сначала мой господин отец, потом муж», это почти погибель.
Но не для меня.
Наконец, в сопровождении верной Берты, которая должна будет следить за моими надобностями вне храма, мы укатили восвояси.
И где же нас поселят? Будет ли там горячая вода, или придётся умываться холодной? причитала она, пока я сидела, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза.
Накануне ночью мне снова приснился кошмар. Я горела в огне, но не чувствовала боли, скорее даже было любопытно, отчего так, и что ждёт дальше. И я слышала голос в тумане, который повторял моё имя, голос то приближался, то удалялся, а я дрожала как в лихорадке, боясь, как бы меня ни обнаружили. Лучше сгореть дотла раньше, чем мужчина найдёт меня и уничтожит.
Он погрузит руки в мой прах, будет смеяться и потом развеет его по ветру с проклятием на устах. И я буду рада, что не встретилась с ним лицом к лицу, не узнала того, что было бы, сложись всё иначе.
Под утро сны приняли иной характер. Я сгорела, но не исчезла, а превратилась с большой рубин, который мужчина поднял и унёс в свою сокровищницу, спрятав в одном из сундуков. Я билась внутри камня, сдирая руки в кровь, но понимала, что заточена здесь навеки. И боялась даже кричать, потому что страшнее заточения в камне только одно: если мой страж вернётся и обнаружит меня внутри рубина!
Я буду рядом, госпожа, Берта приняла мою молчаливость за волнение. Найду, где и чаю согреть, и воды для купели. Вы всё-таки королевских кровей, обидеть вас не посмеют. Год пролетит быстро, вот увидите!
Я сама выбрала такую судьбу и ни о чём не жалею, пробормотала я, чувствуя, как снова проваливаюсь в сон. Я пыталась бороться с ним: вдруг закрою глаза и увижу кошмар, но усталость и напряжение последних дней начали брать верх, когда экипаж остановился, чтобы в следующий момент въехать в ворота, за которыми был сад. И в центре него сокровищница Двуликого, упирающаяся шпилем в небеса.
Берта ахнула, глядя на неё, и начала возносить хвалы Богам на улице, что с нею почти не случалось. Да, мы находились в огороженном саду, на ветках кустарников уже наклёвывались почки, а земля выпустила из недр первую зелёную поросль, в такое время в древности люди молились земле, прося родить её как можно больше благ, но сейчас приносить благодарности вне алтарей считалось данью суевериям и порицалось церковью.
Берта была хоть и благочестива, соблюдала моления, делала подношения в храмы, особенно Богини-Матери прародительнице всего сущего, но всё же не выказывала религиозного рвения.
Перестань, у тебя будет время, одёрнула я её, улыбаясь вышедшей встречать нас служительнице, одетой сплошь в расшитые золотом одеяния.
Берта при виде её замолчала, а я поклонилась и произнесла обычное в этих случаях приветствие.
Я предупреждена о вашем рвении служить Двуликому, Мать-настоятельница храма, а это была именно она, казалась немолодой строгой классной дамой, готовой покарать за малейшее отступление от правил.
Волосок к волоску, никакой седины в светлых волосах, заправленных в идеально ровный пучок на затылке, и всё ещё красивое, хранящее печать гордыни, лицо с признаками скорого увядания именно такой я представляла себе настоятельницу Сокровищницы Двуликого.
Подпоясанную широким кожаным поясом, кажущуюся высокой даже если была со мной одного роста.
Тогда вы понимаете, насколько оно чуждо корысти, пробормотала я, усмехнувшись про себя. Я особа королевской крови, не стоит забывать этого и позволять забыться другим.
Настоятельница лишь покривила губы и кивнула, чтобы мы шли за ней.
Багаж доставят, бросила она через плечо и принялась чинно подниматься по мраморным ступеням. Я лично введу вас в курс дела.
Будем безмерно благодарны, Великая мать!
Я старалась соблюдать ритуалы, конечно, мне никто из них неровня, но наживать влиятельных врагов в мои планы не входило. Достаточно тех, кто ненавидит, будучи со мной в кровном родстве.
Но все эти мысли, тревоги остались за парадными дверьми, ведущими в храм. Высокий, словно стела, он возвышался над всеми зданиями столицы, даже над «Шипастой розой» цитаделью королевской власти.
Берта глазела по сторонам, но встретившись взглядами с другими послушницами, одетыми в бежевые тона, опустила голову и семенила позади меня, стараясь не отстать ни на шаг.
Я же слушала неторопливые объяснения настоятельницы, которые она давала столь тихо, что мне приходилось напрягать слух и стараться идти за её правым плечом, чтобы вообще хоть что-то расслышать.
Сокровищница поделена на три зала, каждый, в свою очередь, имеет по три комнаты.. Вы начнёте работу в первом, где хранится золото и серебро. Кубки, чаши, ритуальные предметы, не связанные с королевской семьёй. Если будете расторопны, молчаливы и покорны, надолго в первом зале не задержитесь.
Губы настоятельницы тронула лёгкая улыбка.
А если не проявите нужные качества, Двуликий заберёт вас. Но лучше он, чем крылатый демон, поверьте.
Улыбка превратилась в оскал.
Глава 4. Имя говорит само за себя
1
Милорды, рада приветствовать вас в «Чертополохе». Надеюсь, вам понравится у нас, произнесла миниатюрная светловолосая дева с кроткой улыбкой на розовых губах. Настоящая роза Сангратоса, так похожая на ту, кого я когда-то отверг, и всё же другая.
Она не боялась смотреть в глаза, даже искала моего взгляда. Такая дерзость всегда мне нравилась.
Это не Исиндора, что уже радует.
Моя племянница, Дэниел, Оливия Лаветт, произнёс хозяин, едва мы вошли в просторный особняк в центре Вронхиля, огороженный высоким каменным забором. Вмиг стряхнул с себя меланхоличность и обречённый вид, да и кашлять стал гораздо меньше. Теперь о чахотке, точившей его изнутри, напоминал лишь лихорадочный румянец на щеках. Дорогая, наш гость устал с дороги.
Рада с вами познакомиться, милорд. Это большая честь для нашего дома и лично для меня, Оливия, рыжеволосая, статная, с веснушками, разбросанными по щекам, и пристальным взглядом пронзительно-голубых глаз, грациозно присела в глубоком реверансе, словно я был особой королевской крови.
И манеры, манеры у неё безупречно-старомодны. Мы поладим.
Слуги, вышедшие приветствовать хозяев, поклонились ещё ниже. Сейчас они разбредутся по комнатам, встретятся на черновой части дома или кухне и примутся обсуждать моё появление. А вскоре о нём узнают в городе, потом и в столице.
Конечно, долго весть о моём пробуждении не скрыть, но я надеялся выиграть время. Заметив, что я нахмурился, дева поспешила уверить, что счастлива познакомиться с влиятельным родственником, прибывшим из-за границы.
Надеюсь, вы не оставите наш дом своим покровительством.
А что получу взамен? спросил я тихо, подавая ей руку, чтобы помочь встать.
Дерзость, но хозяин дома, казалось, не только не спешил меня остановить или иным образом выразить недовольство, но и поощрял племянницу в её смелости.
Всё, что пожелаете, милорд, она также, как и дядя, выразительно вздёрнула брови и улыбнулась, даря вполне понятное для искушённого мужчины обещание.
Я пожелаю горячую ванну, новую одежду и обед. А потом посмотрим.
Притворюсь, что не понял намёков. Исиндора, как я её помнил, была слишком застенчива для открытого разговора, поддаваясь на мои провокации только в минуты отчаяния, Оливия же, как мне показалось, сделана из другого теста. Или воспитана в ином духе.