Может, просто сам шницель таков? Ну, жёсткий! А вот салат оказался вкусным. По его рекомендации мы взяли их фирменный салат с ростбифом. Который так и назывался «кактус». Такого я ещё не ел, а ещё и в куче листьев с мелкими помидорами, какие-то мелкие шарики похожие, на маринованный лук, но без специфичного вкуса, бурым соусом и какой-то бежевой стружкой. Этот салат стал ещё одной ступенью на той лестнице, по которой я карабкался от своего прошлого, к жизни о которой так рьяно мечтал.
А о чём ещё мечтать парню, выросшему в небольшом провинциальном городе, два три поколения семьи предков которого точно не бывали дальше областного городишки. А тут ты их потомок, в другой стране, и это нетуристические Египет или Турция. Это одна из самых ярких столиц одной из знаковых европейских стран. Это же почти совершенно другой мир. И вот я ем блюдо, о котором твои родные даже представления не имеют. Ты даже не можешь понять из чего оно.
Мы совершенно потерялись во времени, так что, выходя, попали уже в ночной город, подёрнутый мелкими огоньками фонарей. Кстати, после пива, нам разрешили заказать Апероль, и повторить его, а после того мы попросили счёт, он неожиданное для нас сделал комплимент из двух бокалов красного вина. Явно подбирая слова на английском, бармен которого, как и семьдесят процентов мужчин в этой стране зовут Карл. Так вот, Карл рассказал, что покупает вино у местного фермера и такого в Вене не найти.
Вечер был пряным, словно кто-то подогрел вино, добавил в него немного специй и вылил в воздух. Хотелось фруктов, вина, звёздного неба и поцелуев. Такие фрагменты в жизни ты запоминаешь сильнее, чем фотоснимок на заставке в телефоне.
Сегодня выполнены были три пункта. Побывал в парке Вены, поужинал в достойном ресторане, и сводил на свидание девушку, к тому же смог оплатить счёт, даже не подсчитывая в уме, хватит ли денег. Аккуратно запрятанные во внутренний карман сто евро были почти бронёй от проблем.
«
Вкус откровений горечь
»
Ещё даже год назад, я не мог подумать о том, что буду вот так, просто гулять по Вене. Мне кажется, тогда я даже не знал, как называется столица Австрии. Или постоянно путал с каким-нибудь другим названием. Я нервно рассмеялся, знаете, когда твой смех на надрыве звучит резкими звуками.
Она лишь улыбнувшись пожала плечами.
А ещё я подумал о родителях. Они никогда не были за границей, так же, как и их родители, думаю многие из моих потомков, не были за границей. А я вот добрался. Неважно какой ценой И тут я замолчал подумав, что действительно, ключевое это цена вопроса.
Ты скучаешь по ним? Она обрубила тишину, облокотившись на бетонную стену, по которой извивались какие-то странные трубы.
Нет, я в семье был словно пришитый карман к классическим брюкам с отглаженными стрелками. Знаешь, прямо вот не подходил по всем параметрам. Мы оба закурили. Эдакий гадкий утёнок в обычной птичьей семьи.
Утёнок потом стал лебедем.
Отлично, но надеюсь, не лебедем по-венски на вертеле.
Мы оба рассмеялись.
Если подумать о том, что я гуляю по центру Австрии, только что сходил в ресторан, был в парке, сейчас на берегу Дуная, шатаюсь ничем не обременённый, то всё очень даже отлично, но только сто́ит представить то обстоятельство, которое позволило это Я осёкся. Думаю, она не поддержала, потому что внутри также что-то свербело.
Июль, девять вечера, но уже стемнело. Мы не торопимся. Да, мы могли уже вернуться обратно, но оттягивали возвращение. Ещё пару недель назад, я не знал, чем себя занять до пяти, сейчас уже девять и мне не хочется обратно. Купили в очень миниатюрном магазине вино. Такие сувенирно-продуктовые лавки встречаются очень часто в центре Вены и держат их, как правило, либо индусы, либо азиаты.
Сидим на берегу Дуная, отгоняя мошкару и мысли.
Как тебе Вена? Вот, всё, что я мог выдавить изрядно выпив, но вроде не захмелев, к тому же это вопрос человеку, которого я знаю больше месяца. «Как тебе Вена?».
Мне не с чем сравнивать. Она снова переключилась в режим скупости слов.
Аналогично. Но мне нравится. Выпалил я. Ещё бы сходить на тот концерт в среду. Никогда не слышал австрийский джаз.
А русский слышал?
Я лишь рассмеялся, она тоже. Мы оба поняли мой ответ.
Это как новая страница в моей жизни, в которой я взрослею быстрее, чем за предыдущие двадцать четыре.
А тебе сколько?
Двадцать четыре. Ей оказалось двадцать восемь.
Как ты думаешь, ты бы смог побывать здесь, если бы не это Ну, не порно? Выдавила она, словно стеснялась последних слов.
Думаю, нет. Это был искренний ответ. Я и сам обдумывал это неоднократно. Я отвечаю себе на этот вопрос, как один из плюсов того, что я ввязался в эту историю. Нет, я не жалуюсь, но тебе не кажется, что здесь всё достаточно странно?
Что ты имеешь в виду?
Я рассказал о своём опыте в индустрии порно, о том, как это было у нас, даже изложил поэтапно, как это от того момента привело к этому, резанув фразой «здесь всё как-то странно, тебе не кажется?»
Она лишь пожала плечами.
Ну, ты же сам согласился сниматься в порностудии, которая в другой стране. Согласился жить при студии Что здесь странного?
У меня было первое ощущение, что нас здесь к чему-то готовят, знаешь как свиней откармливают перед убоем, так и нас. Ну, должно́ же что-то быть. Они столько тратят.
Причина, по которой тебя это смущает, понятно. Очень понятно, но за месяц всё вышло бы уже наружу. Она сделала глоток вина́ и отмахнулась от мошкары, которой вроде бы уже и не было. Насколько я знаю, здесь с этим бизнесом проще, чем у нас. Но я могу ошибаться.
Я не думал об этом. Вот, ещё одно оправдание происходящего в копилку, «всё будет хорошо», если бы я знал тогда, в тот день, но тогда мне было хорошо. Даже слишком. Я разоткровенничался в какой-то момент о том, что думал, никому никогда говорить не буду.
Когда я учился в школе, у нас был, конечно, эталон, этакого успешного паренька. Мы прозвали его «принц», подкрепляя очень негативной интонацией. Думаю, везде есть такие. Затянувшись тремя отрывистыми затяжками, обдумывая, зачем я это рассказываю; интересно ли ей; но продолжил. Так, вот у Ашотика. Да это его имя. И он учился в нашем классе. И это не Москва или Петербург, это Аткарск. Так, вот у отца, этого Ашотика был бизнес в Праге или в Варшаве, нет, всё же, по-моему, в Праге. Я завидовал ему, да что я, мы все завидовали ему, его семье, ученики, учителя, наши родители и собственно все обитатели этого поселения, знающие эту семью. Я люто ненавидел его, но старался быть «своим» чуваком для него.
Машка закинула голову набок, раскинув волосы по плечам, поблёскивая хмельными глазами, внимательно слушая мою исповедь.
К окончанию школы ему уже была готова квартира не только в нашем захолустном городке, но и там. Мотнул головой, ну так, где был бизнес его отца. Да, опять же с его слов, но мы не сомневались в правдивости этих слов. Я немного сбавил эмоции, чувствуя, что голос взвивается всё громче. Представь, каждый учебный год начинался с его рассказов о какой-нибудь новой стране, эмоциях, еде, обычаях, людях, отелях, ресторанах Все знали, что едва прозвенит последний звонок, Ашотик отправится в Прагу или в эту, в Варшаву. Да, неважно хоть в Прагу, хоть в Варшаву! Для нас оба этих места казались запредельными. Затушив сигарету, достал из рюкзака брошюру, хотя в сумерках было непонятно, что это. Я столько раз просматривал картинки европейских столиц и грезил о том, что увижу всё это Сам! И вот я в Вене. Знаешь, если бы не эти подростковые комплексы, я бы, наверное, и не согласился на последние деньги лететь в другую страну. Для меня быть здесь всё равно что быть глухонемым, который не может ничего даже написать.
Так, ты пошёл в порно, лишь бы уехать в Вену? Она спросила с такой размеренной интонацией, будто спрашивала так, просто, между делом.