Мне даже не пришлось поднимать голову священник потянул меня за волосы.
Тяжелой водой я очищаю тебя от всех грехов перед лицом Архангела и Двенадцати ангелов.
Моя армия на берегу озера простиралась до горизонта. Пятьдесят тысяч вооруженных паладинов наблюдали за возрождением своего Великого магистра.
Старый священник схватил меня за плечи.
Веруешь ли ты в Архангела и Двенадцать, которых он поставил охранять верующих?
Верую.
Отрекаешься ли от Падших ангелов и отвергаешь ли все их искушения?
Отрекаюсь.
Будешь ли следовать воле своего императора, куда бы она тебя ни вела?
Я поколебался, затем сказал:
Куда бы она ни вела.
Как только обряд был завершен, я вышел из воды. Беррин, мой заместитель, подал набедренную повязку, и я направился к зажженному им костру. Сорвав с дерева фигу, я сел у огня и наслаждался теплом. Ах, как легко быть новорожденным чистым листом пергамента, на котором можно начертать Священное Писание.
И каково это быть Михеем Железным? спросил Беррин. Толстые щеки делали его похожим на младенца. Но он был первым из моих паладинов и черные доспехи нашего батальона носил так, будто они были отлиты на нем при рождении. Красный узор нагрудника подчеркивал его рыжие кустистые брови, сейчас от волнения опущенные вниз.
До того как я вошел в эту воду, моя душа была покрыта дегтем. Теперь она безгрешна и сияет, как звезда. Я выплюнул в огонь фиговое семечко. Не хочу, чтобы она снова потемнела. Я поднял ладони вверх. Беррин, ты поможешь мне быть достойным человеком?
Мой господин, ты и так лучший из нас. Потому тебе и оказана эта честь.
Нет Я не более достоин, чем любой из вас. Я зажмурился, чтобы скрыть слезы. Когда священник толкнул меня и погрузил в воду, я увидел все дела рук своих. Передо мной снова промелькнул образ Мириам, в комнате без окон, пронзительно кричащей от родовых мук, окруженной презренными тупыми священниками. Как я мог оставить ее там? Я творил такое Меня следует бросить в самую глубокую яму.
Тяжелая вода все смыла. Это твой великий день, мой господин. Не стоит омрачать его унынием.
Беррин ерзал и прятал руки за спиной. Невыносимая отстраненность. Да, возродившись в Священном море, я стал равным любому лорду, даже императору, но меньше всего мне хотелось, чтобы мои люди считали меня выше себя, чтобы воспринимали таким же, как попиравшие их гнусные лорды.
Это великий день для всех нас, сказал я. Любую оказанную мне честь я разделяю с каждым из вас. И, Беррин пожалуйста, не зови меня «господин». Я не стану пороть тебя из-за пшеницы.
Как скажешь, Великий магистр.
Так-то лучше.
Я доел фигу, стряхнул меланхолию и оглядел своих людей. Они преклоняли колени, когда я проходил мимо. Мои святые мечники, чьи длинные мечи выкованы из железа горы Дамав; мои стрелки, чьи аркебузы выкованы из темной стали, выплавленной из Колосса Диконди; мои алхимики и саперы с обожженными и потемневшими от огненных бомб лицами. Моряки, которых я взял с островов Эджаз, не знали наших обычаев, но тоже с высоко поднятой головой преклонили колени.
Я забрался на прибрежную скалу. Какие прекрасные место и день: чистое голубое небо, скалистые зеленые холмы, бирюзовая вода Священного моря мерцает на солнце. Я смотрел на своих людей, гордый как никогда. Все почести я заслужил лишь благодаря их стойкости, благочестию и верности. Ни один командир не пожелал бы более храброго войска, так как же я мог оставить благословения только себе?
Смирно!
Они подчинились приказу и превратились в стену черного металла, протянувшуюся по берегу.
Священник задал мне три вопроса. Я тоже задам вам три.
Повеяло прохладным ветерком.
Клянетесь ли вы своими мечами, аркебузами и огнем защищать истинную веру и всех, кто ей следует?
Пятьдесят тысяч человек выкрикнули:
Да, Великий магистр!
Последуете ли за мной к берегам нашей священной земли, чтобы вырвать ее из нечестивых рук?
Да, Великий магистр!
Посмотрите налево и направо. Посмотрите на своих братьев. Узрите огонь Архангела в их глазах.
Они подчинились.
Клянетесь ли вы умереть прежде, чем отвернетесь от своих братьев?
Да, Великий магистр!
Теперь я Михей Железный, и вы все тоже должны возродиться. Вы мой дом, моя семья, и каждый из вас будет нести мою честь. Я посмотрел на этосианских священников, стоявших под оливковым деревом вдалеке. Им это не понравится. Идите и окунитесь в воды Священного моря. Возродитесь, воины веры, все до единого!
Пятьдесят тысяч человек сбросили доспехи и стали нагими, как груши без кожицы. Пока моя армия купалась в странных водах озера, я сидел у огня и терпел протесты служителей этосианской церкви.
Им не позволено входить в Священное море!
Обряд очищения только для избранных императором!
Мы оказали тебе честь, и как ты нам отплатил? Епископ Иоаннес об этом услышит!
Я ненавидел священников. Ненавидел святых, которые якобы говорят от имени Архангела. Когда я хотел поговорить с Архангелом, то открывал свое сердце и молился. Мне не требовались посредники. Но я молчал и позволял церковникам возмущаться. Мои пятьдесят тысяч никому не остановить.
В воду не полез только мой механик Джауз. Лысый, заросший щетиной, он был родом из Империи шелка далеко на северо-востоке, где тает лед и земля снова превращается в пастбище. Вместе с другими механиками он взял за правило одеваться в черный и красный, как паладины, но смотрелось это так же нелепо, как доспехи на свинье. Джауз все ночи напролет жег фимиам и медитировал перед нефритовым идолом. Я терпел это из-за его знаний и умений. По крайней мере, он не поклонялся Лат, проклятой искусительнице и Падшему ангелу.
Мои поздравления, Великий магистр. Джауз воткнул в яблоко нож и выковырял семечки. Они даже фрукты едят не по-людски. Я разделяю с тобой святость этого дня.
Не интересуешься тяжелой водой, Джауз?
Это просто вода.
Нет, в ней есть что-то особенное. На вкус как сталь.
У меня на родине было такое озеро. Если нырнуть поглубже, то увидишь подводную гору, полную железа и меди. Пить эту воду точно не стоит.
Если это правда, то было бы неплохо добыть все это.
Наш император рассуждал так же. Джауз хрустнул кусочком яблока. Он осушил все озеро.
Я и представить себе такого не мог.
Нельзя осушить целое озеро. Куда деть всю воду?
Когда у тебя в распоряжении миллион человек и умение правильно насыпать землю, он постучал себя по голове, можно сделать что угодно. Наш император, без сомнения, самый могущественный человек из ныне живущих.
Хорошо, что Империя шелка далеко.
Джауз бросил яблочное семечко в муравейник, и муравьи тут же облепили его.
Для тебя хорошо, что я близко.
Когда я оделся, мы с Джаузом поехали верхом к причалам. Архангел сказал, что Никсос это рай в изумрудном море. Если бы я искал в жизни удовольствия, то поселился бы здесь. Но в море ждало нечто более прекрасное пятьсот моих кораблей. Они заполняли весь горизонт.
Сколько тебе нужно времени? спросил я Джауза, когда мы спешивались.
Мои паладины облачились в рабочую одежду. Кое-кто приготовил тачки, чтобы возить древесину. Другие измеряли корабль. Крепкие мужчины тащили доски на спине, словно быки. Даже в святой день возрождения мои люди не оставляли трудов праведных. Я должен преуспеть не только ради себя, но и ради них. Я обещал, что в новом мире, который мы построим, у каждого паладина будет своя вотчина и ему никогда больше не придется терпеть кнут лорда. Но для этого мне требовалась земля, и единственная еще не завоеванная мной земля лежала на востоке, защищенная морскими стенами святейшего города на земле, Костани.
Джауз почесал лысую голову.
Переделка всех кораблей займет одну луну.