Я надеялся, что вопли епископа слышны всему острову. Я наслаждался каждым. Когда все закончилось, я повернулся к ведьме, равнодушно наблюдавшей за происходящим.
Кто освободил тебя? спросил я еще раз.
Я была пленницей, пока хотела этого, ответила она. Пепельные волосы спутались на ветру. Теперь я свободна, потому что так хочу.
Она посмотрела на обгорелые останки епископа. Ее гладкое, почти детское лицо не выдавало никаких чувств. Была ли смерть ей в диковинку? И, что более важно, была ли смерть в диковинку мне?
Я уставился на свои руки. Что я наделал?
Он всего лишь первый, сказала девушка.
Первый в чем?
Первый из тех, кого ты убьешь для меня, прошептала она мне на ухо.
Что за странные слова. Пусть и красивая, девушка все равно не стоила того, чтобы из-за нее убивать, даже если была непростой горожанкой.
Мои люди начали спускаться с холма, молча, будто в трауре. Большинство из них преклонялись перед священниками и теперь были потрясены. Мне придется немало потрудиться, чтобы вернуть им веру в справедливость нашей цели.
Ведьма смотрела на Никсос, и ее глаза мерцали, как его изумрудные воды.
Ты даже не назвала свое имя.
Она подошла ближе.
Можешь называть меня Ашерой.
И ушла.
3. Кева
Обугленные тела и пепел усеивали каменную часовню, служившую некогда домом этосианскому апостолу. Рой ожиревших от крови мух вился над скамьями, пока янычары вытаскивали сгоревших людей на носилках. Я прикрыл рот платком и закашлялся: поджаренное человеческое мясо это слишком, даже для бывалого воина. Я вышел наружу, под жгучее солнце, в дымный воздух узенькой, вымощенной кирпичом улочки старинного это-сианского квартала Костани. По их Писанию, почти тысячу лет назад на это место спускались ангелы и пели славу. Но я не мог вообразить ангела глядящим на смерть, что покрыла это место сегодня.
В связи с внезапной бойней этосианских паломников шах собрал в тронном зале совет. Великий визирь Эбра занял место слева от шаха, прочие визири собрались вместе рядом с местным этосианским епископом. Мы все (кроме шаха, сидевшего на высокой золотой оттоманке) разместились на полу, и с нами несколько старших и прекрасно выглядевших детей шаха. Но все внимание привлекал Великий муфтий Тайма, глава Источника, собрания величайших ученых, и честь сидеть рядом с шахом предназначалась только ему. Из всех присутствующих, не считая шаха Мурада, реальной властью обладал только он. И если шах по некой причине желал казнить кого-либо из царственного дома Селуков, ему требовалось для этого дозволение Великого муфтия.
Десять лет назад я наблюдал, как в Голубых куполах, высочайшей точке Костани, шах отрубил голову своему брату. Селим, тайный наследник престола, умер с улыбкой. Тот проиграл войну за престолонаследие (главным образом потому, что я сразил мага, который удерживал войско Мурада, не допуская его в столицу). Великий муфтий Тайма обвинил Селима в тирании, палаш шаха сделал все остальное.
Сегодняшний муфтий Тайма мало чем отличался от того, прежнего. На нем были белый кафтан и кремовые шаровары. Густая, но аккуратная каштановая борода и золотые очки подчеркивали статус ученого, а власть его зиждилась на уважении по этой причине. Он был из тех людей, каких я боялся в юности: его осуждающий взгляд пронзал человека, как копье пронзает мешок с мукой, насквозь.
Местный этосианский епископ, с ожогами и перевязками на шее и на щеке, дрожащим голосом рассказал о случившемся.
Вокруг алтаря быстро вспыхнул огонь. Мы попытались бежать через внутренний коридор, но там был человек, охваченный пламенем. Сперва я подумал, что он страдает, и бросился ему на помощь. Но то, как он шел С такой легкостью Он поднял руку, и пламя охватило весь коридор. Я задохнулся в дыму и лишился сознания. И это последнее, что я помню, перед тем как очнулся в лечебнице.
Другие свидетели подтвердили, что видели того горящего человека. Все они были этосианами, а я никогда не встречал этосианина, который не был бы склонен к полету фантазии, особенно когда дело касалось веры, войны и смерти.
Позвольте мне пояснить, произнес муфтий Тайма. Наша религия не позволяет убивать кого-либо неважно, последователя Лат, верующего в Архангела, или поклонника глиняного идола без должного рассмотрения дела. Его речь текла как плавный поток. Тот, кто это сделал, осквернил святые заветы и должен предстать перед судом.
Никто не решался это сказать. Мы переглядывались, как малолетние школьники, боящиеся назвать имя мучителя.
Из описания свидетелей все понятно. Эбра сглотнул. Пот над бровями выдавал его страх. «Человек, охваченный пламенем». Это сделал колдун.
Маг!
Шах хлопнул по столику у оттоманки так, что зазвенели золотые кубки и блюда с фруктами.
Не ошибался ли я насчет мага Вайи? Он не выказывал кровожадности предпочитал подавать странный чай.
Полгорода поклоняется этому Архангелу! Казалось, шах готов достать меч и снести кому-нибудь голову. Когда пятьдесят тысяч крестеских паладинов осадят Костани, для этосианцев это будет идеальным поводом сплотиться с ними!
Единственный выход привлечь виновных к ответственности, сказал Великий муфтий, и показать тем, кто верит в Архангела, что мы станем их защищать, как своих. Призвать мага Вайю к ответу.
Кева, ступай немедля, приказал шах. Скажи магу, чтобы явился не позднее завтрашнего дня, не то заклеймлю его врагом Лат и предателем.
«Проклятие, только и мог думать я. История полна безголовых посланников».
Разумно ли отталкивать его, о мой шах?
Эбра, собери сотню лучших янычар, велел шах, не обратив на меня внимания. Маг Вайя войдет в Небесный дворец и не покинет его, пока муфтий не вынесет приговор.
Но почему вы думаете, что он подчинится? Я вынужден был настаивать, иначе нас могла постигнуть судьба этосианских паломников. Если он владеет огнем, неужто сто янычар удержат его?
Воцарилась ошеломляющая тишина. Но я понимал, что то же самое было на уме у всех.
Великий муфтий улыбнулся мне, как старый друг.
А разве не ты убил мага, впервые со времен Темура Разящего? Разве ты не эксперт в подобных делах?
Я часто думал о том, убил ли я того мага на самом деле. Мы сражались с ним под градом, вызванным его колдовством, и вдруг он взглянул на небо, удивленно раскрыв глаза, как будто на горизонте появился ангел, как, по легенде, это случилось в той полной горелой плоти часовне. Отвлекшийся маг даже не вздрогнул, когда сабля перерубила его шею.
В юности я жаждал славы. Нет лучше трофея, чем деревянная маска мага, источник его силы, хотя она становилась невидимой, когда ее надевали.
Маг существо из плоти и крови, ответил я. Сруби ему голову, и она не отрастет заново. Но сделать это совсем другая история. И, честно сказать, я сам не знаю, как мне это удалось.
И тем не менее законы должны соблюдаться, а правосудие свершаться. Муфтий пристально смотрел на меня сверху вниз сквозь золотые очки. У магов тоже есть свои законы. Они дают клятву защищать веру в Лат. Случается, что заблудший маг неверно истолковывает эту клятву. Защита латианской веры может означать убийство последователей иных религий и даже убийство соперника, претендующего на трон, как это произошло десять лет назад.
Как приятно напоминание о моем любезном и милом братце. Шах откинулся на оттоманке. Маг Вайя и его приспешники хотели видеть моего брата на троне. Он всегда был сорной травой у меня в саду. Шах устало вздохнул. Нам не следовало щадить мага Вайю, избавляя от судьбы, постигшей его господина. То была ошибка и твой совет, Эбра!
Эбра вздрогнул, словно получил пощечину от наставника.