Он стал переодеваться и по мере того, как на нем оказывались брюки, потом рубашка, чувствовал, как все становится другим. Оголяются нервы, напрягаются мускулы, обостряются зрение, слух, обоняние. Куда-то исчезает расслабленный и обессиленный тропической жарой индивидуум и рождается совершенно другой человек: собранный, сильный, сжатый, как пружина, готовый к любым неожиданностям Нестеров посмотрел на себя в зеркало: черты лица заострились, выступили вперед скулы, сжались в узкую линию губы, напряглись мускулы. Но самое странное глаза. Они изменили форму, по-азиатски стали раскосыми, и так случалось каждый раз перед выходом на встречу.
«Удивительная штука, думал он. Я и представить не мог, что такие чудеса могут происходить. Сказать кому не поверят».
Время бежало без остановки. На часах девятнадцать семнадцать.
Любаша, посмотри, пожалуйста, Ваня на месте?
Она вышла на лестничную площадку. Заметно потемнело. Со второго этажа через открытое окно заглянула во внутренний двор и увидела под светом уличного фонаря, как Лукашов, водитель резидентуры, с какими-то вещами садился за руль Сережкиной машины. Люба вернулась в комнату, прикрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. Каждый раз, когда он уходил на такие «мероприятия», ее охватывала дрожь, от которой не было спасения. Что происходило за два-три часа его отсутствия, она не знала, зато видела потом посеревшее, осунувшееся лицо, мешки под глазами, отсутствующий для окружающих, погруженный в себя взгляд. Он был чужим, отстраненным даже для нее с Олежкой. И хотя уже на следующий день Нестеров становился самим собой, она не могла привыкнуть к его вечерним моционам, как он в шутку их называл. Чувство безотчетного страха за своего Сережку не оставляло ее в эти тягучие длинные часы ни на минуту.
Иван только что подошел, сказала она, стараясь выглядеть спокойной. Ты уже уходишь?
Пора, солнышко! Не скучай, буду часика через два, два с половиной
Сережа, поосторожней, пожалуйста. В ее глазах были страх и мольба. Прошу тебя
Нестеров аккуратно, чтобы не обидеть, развел ее руки.
Не волнуйся, все будет хорошо, обещаю. Ты ведь знаешь, я девушек, особенно таких, как Любочка Китаева, никогда не обманываю. Если обещаю, что женюсь, то слово свое держу. Он чмокнул ее в щечку и заторопился вниз.
«Вот женщины в русских селеньях, сверлило в голове. По-настоящему и знать ничего не знает, но провожает каждый раз, как на войну. Чутье, что ли, срабатывает?»
Его джип, как положено, стоял «под парами».
Ваня, привет, дорогой! Сумку не забыл?
Возьми на переднем сидении. Шляпа рядом с тобой. Все должно быть на месте, проверь на всякий случай. Кротов просил передать, что режим в городе обычный. Но мы все равно покрутимся. В «Асторию» заедем, там Гладышев будет, он нас подстраховывает. А пока посиди, подумай, все равно тебе делать больше нечего, сейчас моя работа.
Машина пошла тихим ходом в открытые ворота, раздвигая светом фар упавшую непроглядную темноту.
Ночь в город приходила почти мгновенно. Не было ни вечеров, ни рассветов. Полутона просто не существовали. Вечерами с удивительной красоты закатами можно было наслаждаться только на берегу моря, где свежесть, легкий ветерок и теплая водичка. А здесь Времени двадцать пять восьмого, а тьма хоть глаз выколи.
Нестеров сидел на заднем сидении. Повторил про себя план предстоящей встречи и подумал, что еще ни разу у него не прошло так, как было задумано. Судя по тому, что говорил резидент, у других тоже не лучше. Но, что бы ни случилось, какие бы вводные ни поступили, кровь из носу ты должен получить информацию, уточнить детали, поставить задание, определить условия связи, проработать вопросы безопасности и еще два вагона и маленькая тележка того, что надо сделать. Но это как учили, а в жизни все совсем по-другому. Приходит агент с проблемой, для него самой важной и больной, и пункты твоего плана оказываются на втором или третьем плане. И нет ни помощников, ни подсказчиков, и начальник любимый и мудрый далеко-далеко. И решение, от которого порой судьбы человеческие зависят, ты должен сам принять, и ответственность за все, что нарешал, ляжет только на тебя. Вот какая петрушка, брат. Жизнь такие сюрпризы преподносит, что только держись.
Как, к примеру, начиналась его командировка?
По всем правилам науки, перед отъездом в страну отработал легенду: где учился, где крестился, с кем работал, кого знаешь, друзья, приятели и все такое прочее. Зашифровался, можно сказать, по полной. Приехали, стали знакомиться с соседями, коллегами по работе в Торгпредстве, а ему аккуратно так, ненавязчиво, дают понять: «Мужик! Ты, конечно, можешь врать, поскольку мы понимаем, чей хлеб жуешь, но особенно не завирайся, совесть имей. Мы же хорошо знаем, кто ты и зачем сюда приехал». А куда, брат Тяпкин-Ляпкин, денешься, если твой предшественник, засранец, не раз и не два по пьянке грозился отправить всех на родину за нарушения правил поведения советских граждан за рубежом, нес всякую другую ересь, за что его, в конце концов, и отправили досрочно в Союз. И как после этого, скажите на милость, надо вести себя с соседями, которые пребывают в твердой уверенности, что его, Нестерова, специально приставили следить за их поведением, смотреть, что они едят, сколько пьют, с кем гуляют и спят, что говорят, какие анекдоты рассказывают. Почти полгода пришлось отношения с людьми налаживать, образ врага стирать.
Ситуация с квартирой и машиной отдельная песня. В Торгпредстве дефицит с жилплощадью и транспортом, а тут у всех на глазах простаивает и то, и другое. Ждали-ждали, вот-вот замена приедет, и дождались через семь месяцев. А контрразведка, она не дура, все видит и на заметку берет. Будь Нестеров на старом месте, ни за чтобы не оставил без внимания такие детальки. Поневоле генерала вспомнишь с его напутствием. Короче, как говаривала мама: «Все у тебя не как у людей, Сережа».
Серый, прервал его воспоминания Лукашов. Подъезжаем к «Астории».
Машина, завернув за угол, остановилась перед парадным входом в отель.
Нестеров зашел в бар, взял бокал пива, не торопясь огляделся. В зале, в некотором удалении, за столиком сидел Гладышев с каким-то иностранцем. Увидев, кивнул, поприветствовал. «Значит, все спокойно Что ж, будем двигаться дальше», отметил Сергей, салютуя в ответ своим пивом.
До встречи еще оставалось время, и Лукашов стал опять нарезать круги по городу. Причем он никогда не повторялся и тем не менее ни разу не сбился с маршрута. На место встречи всегда выходили минута в минуту.
Сережа! Готовься
В свете фар обозначилась фигура человека в светлой рубашке с полотняной сумкой через плечо. Верный джип сбросил скорость и катился на нейтралке.
«Кажется, он подумал Нестеров, но тут же в ухо зашептал другой голос: А может, не он?»
Внутри все схватило морозом, холодом, тело и мозг превратились в единый, четко работающий механизм, не было ничего другого, кроме того, что должен сейчас сделать.
Лукашов вырубил дальний свет.
Ваня, я пошел.
Аккуратно, почти бесшумно, Сергей приоткрыл заднюю дверь, в левую руку взял шляпу и змеёй скользнул на землю. Двигаясь быстрым шагом, одетый, как большинство местных, с сумкой, купленной за гроши на старом рынке в центре города, он приближался к идущему впереди человеку. Машина с погашенными габаритами шла немного впереди. Если это не «Грэг», тогда Нестерову надо будет обратно нырять в свою таратайку и идти дальше по маршруту.
Когда между ними оставалось всего несколько метров, человек остановился, полуобернулся и сделал характерный жест рукой.
Грэг, его манера, мелькнуло у Сергея. Хотя сомнения все-таки оставались и растаяли лишь после того, как оба оказались лицом к лицу.