Он смачно отхаркнулся и попал на ботинок Сергея, после чего рассмеялся, широко открыв рот и брызгая слюной прямо в лицо Нестерова.
Тот побледнел, зная, что в следующую секунду станет работать на автомате: носком правой ноги удар в голень, под чашечку; мент согнется и тогда ладонями по ушам да с размаху коленом в морду Почему он сдержался, что остановило? Может, присутствие своих? Будь он один, все могло быть по-другому.
В кафе почти никого не осталось. С момента, когда появилась милиция, народ потихоньку рассеивался. Возможные посетители, заглянув и увидев защитников правопорядка, сразу удалялись.
Внезапно раздался спокойный и громкий голос:
Кто из сотрудников милиции старший?
У дверей стоял невысокого роста мужчина в пальто с меховым воротником и ондатровой шапке, за его плечами возвышались два молодых человека под метр девяносто каждый, похожие друг на друга, как братья-близнецы.
Капитан Лисовский, ГУВД Москвы, представился милиционер. Кто вы такой?
Полковник Беляев, начальник дежурной службы при Председателе КГБ СССР. Вот мое удостоверение. Нам необходимо переговорить. Пройдите, пожалуйста, сюда.
Он указал на освободившийся в углу кафе столик.
Поздняков с недоумением наблюдал за действиями вошедшего. Это был человек, которого он узнал и рассказал о нем Муравьеву. Когда тот успел выйти и вернуться с сопровождением непонятно Или Поздняков потерял счет времени?
В кафе наступило гнетущее молчание, все ждали, что будет дальше.
Разговор длился не более трех минут, после чего комитетчик вытащил блокнот, что-то написал, аккуратно оторвал листок и передал его капитану. Прочитав, тот спрятал написанное в планшет, козырнул и резко скомандовал:
За мной!
Ничего не понимающие милиционеры вместе с лейтенантом выскочили за дверь.
Теперь вы, обратился к Позднякову, Семушкину и Нестерову представившийся полковником Беляевым. Выходим и следуем по правой стороне Кузнецкого моста к зданию Комитета. Я первым, потом вы, замыкающие мои сотрудники.
Они вышли из кафе. С противоположной стороны улицы, от ЦУМа, за ними, не скрываясь, в полном составе наблюдали знакомые лица в милицейских погонах. Они же стали их сопровождать, держась невдалеке.
В полном молчании чекисты дошли до приемной КГБ; был уже десятый час вечера. Беляев, нажав кнопку звонка, вызвал охрану. Ему открыли, и все зашли внутрь.
Вы, обратился он к молодым людям, сопровождавшим его, следуйте к месту службы. Остальные за мной, пожалуйста. Кабинет номер два.
Помещение было достаточно свободным, а из обстановки обычный стол и с десяток стульев.
Раздевайтесь, присаживайтесь. Можете курить, только не все сразу.
Хозяин не выглядел особенно радушным, но и излишней жесткости, которую они уже отметили при его общении с милиционерами, в голосе не было.
Ваши удостоверения, пожалуйста. Будем знакомиться. Я Беляев Николай Алексеевич, должность и звание вы слышали.
Посмотрев документы и разложив их в раскрытом виде перед собой, полковник обратился к Позднякову:
Юрий Михайлович, не помнишь меня? Два года назад зимой в Кратово вместе отдыхали. Ты еще тогда на горке лыжу сломал Помнишь, конечно. Вижу, что помнишь. И в кафе меня узнал, улыбнулся Беляев. Рассказывайте, друзья, по какому поводу собрались, что отмечали и почему места получше и подальше от работы не нашли? Рассказывайте, рассказывайте! Здесь молчать не получится, да и вредно для вас.
Начал Поздняков, затем как-то незаметно все перешло к Нестерову, а тот, натура артистическая, не заметил, как увлекся и стал показывать ситуацию в лицах, временами вызывая улыбку Беляева. Когда повествование дошло до событий в кафе, тот его остановил:
Стоп, дальше я знаю. Был там, все видел и слышал.
Семушкин и Нестеров удивленно переглянулись.
Счастье ваше, что о перипетиях состоявшегося сейчас общения с представителями органов внутренних дел я узнаю не из милицейских протоколов. Будь по-другому, на всей вашей карьере в Комитете можно поставить жирнющий крест. Правильно, Юрий Михайлович?
Поздняков согласно кивнул.
Видите, молодые люди, начальник ваш прекрасно понимает, в какое дерьмо вы вляпались. А теперь скажите, ничего необычного не заметили? Не торопитесь, подумайте спокойно, время есть. Можете высказать любые соображения.
Семушкин, тщетно пытаясь сосредоточиться, беспомощно моргал глазами; Михалыч, закурив очередную сигарету, ушел в себя, а Нестеров невидяще смотрел в глаза Беляева, по деталям вспоминая последние события.
Первым начал Поздняков.
В том, как все начиналось, ничего особенного не вижу. Менты в последнее время вообще ведут себя по-хамски, с нами в том числе. Особенно те, кто на улицах в форме работает. С оперсоставом нормальные отношения как были, так и остались. Эти же бросаются, словно бешеные. Лейтенант-горилла как раз из этой породы, а Володя ему просто под руку попал. Когда лейтенант уходил, у меня щелкнуло, что надо сматываться, уж больно злобен был, собака но лень-матушка и русское авось
Какое там авось? перебил холодный голос Беляева. Водка, Поздняков, водочка виновата, а не лень-матушка, как ты говоришь. Ладно, продолжай.
Михалыч в смущении опустил голову.
Наверное, вы правы, Николай Алексеевич. Не без этого, конечно. Но главное в другом.
Он замолчал, сосредотачиваясь.
Казалось бы, получил лейтенант по носу, побежал к своим за подмогой здесь ничего странного нет, в каждой деревне такой разворот. Вроде как: «Ребята, наших бьют!» А вот откуда капитан взялся? Я таких орлов у них лишь в министерстве видел. Вы бы слышали, как он говорит, какие отточенные формулировочки. И за плечами у него точно не средняя школа милиции, больно грамотный человек Я пытался его уломать, не устраивать скандала, разойтись полюбовно. Вспомнил Елисеева, заместителя начальника ГУВД, еще пару мужиков, с кем работал и кого знаю. Ничего, ноль эмоций, как будто это не его руководство. Вообще, как он оказался в отделении милиции и почему с нарядом прибежал? Сапожки-то хромовые, в таких зимой по коридорам ходят, а не по снегу за преступниками бегают. Разговаривал со мной тоже странно: и не отказывал, и не соглашался. Ни два, ни полтора.
Знаете, что я думаю, подключился Нестеров. Наверное, он специально тянул. Я вспоминаю, какая у него была напряженная спина. Он разговаривал с вами, Юрий Михайлович, а сам прислушивался, какой у нас с лейтенантом разговор идет А эта падла, извините, Николай Алексеевич, меня так доставал, вы представить себе не можете! Хамил, обзывал всякими словами, на ботинки плевал, из кожи лез, фактически умолял, чтобы я ему в рожу заехал. Но теперь я понимаю, специально все было сделано: и наглость его, и оскорбления. Он даже подставился, в расчете, что я ему по яйцам врежу, троглодит хренов! Наверняка, подготовился, что буду бить по мужскому достоинству. Может, успел даже дощечку какую-нибудь, как защиту, поставить. А зря. У меня была другая заготовка. Я бы его так порадовал, будь здоров!
Мысль, к которой он шел, пока рассказывал, сформировалась.
И вот тогда они бы оттянулись по полной. Для начала отделали бы нас прямо в кафе. В ментовке еще добавили. До утра засунули в обезьянник, и только потом передали бы вам, Николай Алексеевич, в дежурную службу А что дальше, у меня воображения не хватает.
Фантазии тут ни к чему, опыт разбирательств происшествий подобного рода уже имеется. Беляев бросил взгляд на удостоверение, лежавшее перед ним, и продолжил: В течение недели, Сергей Владимирович, проводится служебное расследование, затем по его результатам исключают вас из партии и поганой метлой выгоняют из органов. Вот так, товарищи офицеры.