Семушкин поперхнулся: он же сидел на месте секретаря отдела, какая там может быть спецсвязь?
Не-а
Володь! Кончай мякину жевать, пулей сюда, если еще хочешь работать в Управлении. С ответственным дежурным по Комитету не шутят.
Через пятнадцать секунд Семушкин был в кабинете Муравьева и Нестерова.
Что случилось-то? Почему меня?
Никого из руководства нет, так что ты у нас самый старший начальник.
Зазвенела тревожно оперативная связь, Семушкин взял трубку:
Слушаю.
Это кто такой слушает? Голос был грубый и требовательный. Вы что, на даче отдыхаете или на курорте? Представляться не учили? С вами говорит старший помощник ответственного дежурного КГБ СССР майор Крячков. С кем имею дело?
Дежурный по отделу оперуполномоченный старший лейтенант Семушкин! Голос у Володи почему-то сел.
Товарищ дежурный, доложите о местонахождении руководства подразделения!
Заместитель начальника отдела полковник Зитин в отпуске, начальник отдела полковник Ляпишев в девятнадцать часов отбыл домой.
Кто из вас лжет, вы или Ляпишев? услышал Семушкин в трубке и присел. Жена вашего начальника заявила, что дома его нет, раньше одиннадцати он никогда не приходит. Он так и сказал, что едет домой?
Никак нет. Он не говорил, я подумал, что
То есть это ваши домыслы? Вы хоть понимаете, что сообщили недостоверные сведения и тем самым дезинформируете руководство Комитета государственной безопасности? Семушкин стал бледным, рыжие веснушки еще ярче проступили на лице. Учитесь правильно и четко формулировать свои мысли, товарищ старший лейтенант.
Так точно, товарищ майор! Семушкин вскочил по стойке «смирно» с крепко зажатой в руке телефонной трубкой.
Слушайте и фиксируйте.
Семушкин, схватив ручку и первый, попавший под руку лист бумаги, склонился над столом Нестерова.
В восемнадцать ноль пять из Воронежа вылетел пассажирский лайнер ТУ сто тридцать четыре, выполняющий рейс Аэрофлота три единицы, двойка. Воронеж Франкфурт-на-Майне, вопросы есть?
Никак нет! Все понятно, три единицы двойка, Воронеж Франкфурт-на-Майне.
Хорошо в растяжку сказал «майор Крячков» и энергично продолжил: По данным паспортного и пограничного контроля, иностранных граждан среди пассажиров рейса не было. Тем не менее после набора высоты командир корабля сообщил диспетчеру, что на борту находятся граждане Боливии и Чили, боевики организации «Амигос пур либертад». Иностранные слова псевдо-Крячков произнес, запинаясь, почти по слогам. Кстати, мне сказали, что в переводе это означает то ли «Борцы за свободу», то ли «Друзья свободы». Ваше мнение?
Семушкин, глубоко вздохнув, рубанул напрямки:
У меня нет своего мнения на этот счет, товарищ майор, так как у меня английский, а это испанский язык.
Муравьев с Сомовым переглянулись: чтоб у Семушкина не было своего мнения? Да скорее реки потекут вспять!
Плохо, товарищ дежурный, что вы не знаете испанского, очень плохо!
На лбу Семушкина «нарисовались» бисеринки пота. Однако «Крячков» ответной реакции на высказанное им порицание не ждал.
Боевики заявили, что на борту самолета имеется значительное количество взрывчатки, которую они приведут в действие, если не будет выполнено их главное требование: посадить самолет в аэропорту Триполи. «Оперативный дежурный» откашлялся. Мы вынуждены уступить террористам, чтобы выиграть время и разработать мероприятия по нейтрализации преступников. Сейчас авиалайнер, сопровождаемый средствами слежения противовоздушной обороны, движется в сторону Азербайджана Вы что молчите, Семушкин? Заснули?
Никак нет, товарищ Крячков! Владимир вытянулся в струну.
Фиксируете?
Фиксирую, товарищ майор!
Фиксируйте дальше. Один из пассажиров самолета, агент УКГБ по Воронежской области «Чалый», передал второму пилоту следующую информацию
Семушкин строчил по листу, как заведенный.
Проникшие на борт боливийцы и чилийцы являются делегатами Всесоюзного совещания иностранных учащихся представителей землячеств стран Латиноамериканского континента. Из разговора, который проходил между ними перед посадкой, агенту «Чалому» удалось понять, что в распоряжении иностранцев оказались документы особой важности, хранившиеся в сейфе полковника Ляпишева, вашего начальника, а также списки агентуры, используемой в работе по иностранным учащимся, с раскрытием установочных данных: имен, фамилий, должностного положения, домашних адресов и телефонов. Все материалы боливийцы и чилийцы разделили между собой И, как выстрел, из трубки рявкнул «Крячков»: Семушкин!
А?
Какое еще «а»? Вы понимаете, о чем идет речь?
Так точно, товарищ майор, понимаю! отчеканил взмокший Семушкин и добавил шепотом: Охть можно!
Но Крячков, благодаря сверхчувствительности аппаратуры, услышал:
Вы что, нецензурно выражаетесь на службе?
Простите, товарищ майор, вырвалось
Бог простит. А вас я взял на заметку. Понятно?
Понятно, ответил убитый старший лейтенант.
Ваша задача: установить характер материалов с грифом «Особой важности», которые могли находиться в сейфе Ляпишева. Еще лучше, если ты все-таки найдешь своего начальника, Семушкин. Понял? Последнее прозвучало с угрозой.
Понял!
В течение пяти минут разработайте и сообщите предложения по комплексному решению возникшей проблемы. Учтите, если у Ляпишева действительно были материалы «Особой важности» и они окажутся за границей, мало вам не покажется. Не то, что погоны и звездочки головы полетят!
По всему было ясно, что «дежурный по Комитету» не шутит. Какие тут могут быть шутки?
Ну, все! решительно сказал Крячков. Самолет летит, время убегает, жду вашего доклада через пять минут.
Есть, товарищ майор!
Ошарашенный, с трудом соображающий Семушкин опустился на стул.
Слышали? спросил он, затравленно посмотрев на Муравьева и Сомова. И что делать? Может вы, Александр Николаевич, как старший по должности и званию, возьмете руководство на себя? Семушкин почему-то перешел на «вы».
Ни в коем случае, категорично и искренне ответил Муравьев. Ты ответственный дежурный, значит старший начальник. Я могу лишь советы давать. Но ответственность за принятые решения лежит на тебе. Так что, уволь.
В кабинет влетел Нестеров:
Семушкин, ты что делаешь за моим столом? Да еще с таким видом, вроде по тебе трактор проехал? Что случилось, мужики?
Семушкин действительно выглядел не лучшим образом.
Александр Николаевич, промямлил он, может, вы расскажете?
Муравьев, стараясь быть серьезным, коротко, в сжатой форме, описал Нестерову сложившуюся ситуацию. Всклокоченный Семушкин сидел рядом и с отрешенным видом кивал головой в знак согласия.
Давайте сконцентрируемся. Нестеров был энергичен и деловит. Определим порядок действий. Владимир Александрович, очнись, ермилкин корень! Кто у нас начальник, ты или я? Я знаю Крячкова, мужик нормальный, договоримся.
Семушкин встрепенулся, услышав обнадеживающую новость.
Сейчас главное не упустить время. Разыскивать Ляпишева бессмысленно, может, колобок наш к любовнице поехал. Надо самим определиться по содержимому его сейфа. Что там может быть? Ну, какие предположения? Семушкин, ты будешь работать? Или тебе мозги снесло? Да не писай в компот, там ягодки! Все пройдет, как с белых яблонь дым!
Легко тебе говорить! Посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте.
Каждый должен быть на своем месте, Вова. Вы пока думайте по содержимому сейфа, а я позвоню Крячкову, узнаю, как там чего Сергей по оперативной связи набрал номер. Гаврилыч, привет! Нестеров. Я тут случайно оказался в отделе, у нас что, проблемы?
Начавшийся разговор, к которому со всей тщательностью прислушивался Семушкин, проходил на высокой эмоциональной волне. Сергей только изредка подавал реплики, но и этого было достаточно, чтобы понять серьезность создавшегося положения и необходимость принятия кардинальных, экстренных мер. Настал момент, когда Нестерову надо было отвечать на поставленный Крячковым вопрос.