В этот день море успокоилось настолько, что к вечеру самые смелые решили выйти с сетями хоть пару часов до темноты попытать счастья. Незнакомец этого пока видеть не в состоянии: только-только начал приходить в себя в одной из хижин, опустевшей от проданной рыбы. Запашок ещё тот! Но, может, именно он и заставил побыстрей открыть глаза, чтобы выкатиться на свежий воздух, что мужчина и совершил с большим трудом. Чем удивил пару женщин, что оставались при нём. Нет, удивились они не тому, что у «пациента» силы нашлись просто чего это он вдруг из-под крыши выметнулся? С тёплых сухих водорослей? Голышом? Вся его одежда ещё сушилась рядом над тлеющим костром. С перепугу даже и спросили, типа, ты чего это, ненормальный?
Запах, еле слышно пробормотал парень. Подполз к кострищу, подгрёб под себя, что нащупал из травы и снова уснул.
Да и спи тут, запах ему не нравится Но сердобольные тётки всё же накинули на нагое тело какую-то рваную попону. До утра даже не пошевелился спящий ни по какому естественному поводу! С первым лучом солнца открыл глаза, спокойно осмотрелся, как ни в чём не бывало снял с рогаток свою сухую одежду, облачился, с грустью посмотрев на босые ноги. Увидел сложенное у хижины своё оружие, то, что в карманах сохранилось, даже верёвку метров четырёх, которой привязывался к мачте, ухмыльнулся видать, не ожидал, что никто не позарится на хорошую сталь клинков или на «туристический» ножик и прочую мелочёвку. Сходил к близкому ручью, умылся, вернулся снова к кострищу, подбросил водорослей да притащенную от ручья же корягу, чуть подумал
Женщины, дежурившие рядом с Артёмом, проснувшись, с некоторым удивлением наблюдали, как оживший найдёныш портит кинжалом свою длиннополую куртку. На то и длиннополая, что можно укоротить, пустив часть этой одежды на примитивную обувь. Через полчаса на ступнях красовались ничего так себе нормальные «галоши», прошитые над пальцами и пятками обрезанным ремешком-завязкой с той же куртки. Оставшуюся половину кожаной полосы аккуратно сложил и убрал в карман. Только сейчас обнаружил, что из карманов местные его спасители всё вынули, чтобы не повредить, пока одежда сохла. Да там практически ничего и не лежало. Почти. Носовой платок, зажигалка, карманные часы, компас, маленький пакетик с леской и крючками и складной походный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, вилкой, ложкой и ещё чем-то. Решил, что этот предмет, нужный, конечно, может превратиться в первые деньги или плату за спасение на незнакомом берегу. Ага, будто у него тут знакомые имелись.
Он знал, что вечером после «заплыва» и ночью сидящие рядом женщины ухаживали за ним, раздевая, укладывая в ароматной хижине, растирая онемевшее тело, вливая в него какие-то настои. Местные говор, как ему известно, был одним из диалектов общематерикового языка, который, в свою очередь являлся почти близнецом языка на континенте, с которого он якобы и появился здесь, потерпев кораблекрушение. Ничего удивительного, что его поняли, когда он покинул временное жильё.
Здравствуйте, спасительницы! обратился он к женщинам. Кого я должен благодарить за то, что остался жив? И да, меня зовут Артём.
Сиделки подвинулись поближе.
Благодарить никого не нужно, что могли, то сделали. Нашли тебя дети, а мы сами вызвались присмотреть: знахарки мы местные, сёстры Рита и Любава. Боялись, что простынешь ночью, но чувствовали, что хижина тебе сильно не по нутру. Откуда взялся такой привередливый? Речь маленько странная, чудно слова выговариваешь.
И всё же спасибо вам, Рита и Любава! На пустом берегу ведь точно пропал бы. Знаете, кроме того, что на мне, у меня почти ничего и нету, кроме мелочей, сами видите. Так что, кроме ножиков и часов, забирайте, что хотите, а когда разбогатею, чем-нибудь посущественней отдарюсь, Артём успел заметить, как блеснули глаза сестёр, но виду они не подали. И ладно что жеманничать не стали или рассказывать, что такого добра тут завались. Взяли зажигалку да компас, когда увидели, как они работают, да от верёвки не отказались.
Конечно, завались добра, когда жильё, что видно по сторонам всё типа этой хижины, что и укрыта водорослями. Лишь кое-где заметны жилища, обтянутые шкурами. Хотя, что он видел?
Я с другой стороны пролива. Младший сын купца, младший, молодой и дурак. Тянет на приключения. Нанял кораблик, нагрузил чем попало и поплыл счастья искать. Хотя предупреждали, что время штормов не прошло. Вот вам и вся история. Никаких пиратов или бегства от злых кредиторов.
Однако, слова у тебя, купец, ладные, сразу видать, не из простых. Но это ваша жизнь. И ваши приключения. Сейчас выпей отвару да съешь хотя бы вяленую рыбку, потом к старейшине пойдём. Да, тебе же небось интересно, куда попал, Рита ставила на огонь закопчённый чайник, пока Любава по её сигналу куда-то убежала. Наверно, предупредить того старейшину о визите. Наше племя рыбаков «Чайка» живёт тут с незапамятных времён. Людей много, ты очутился не в самом большом поселении. Дальше по берегу, она махнула в сторону юга, есть посёлки намного больше. Но нам туда переходить смысла нету: привычный берег, своя морская территория, да и связи с торговцами давно налажены им тоже новых искать не резон. Ты, вижу, осматриваешься, по внешнему виду таких вот хижин не суди это просто сараи и кладовки, а живём чуть дальше от воды в нормальных домах, увидишь скоро. Тащить тебя туда вечером опасно было мог и не выдержать.
Выпили отвару из керамических пиал, от рыбы Артём вежливо отказался, не скрывая, впрочем, причину. Тут и Любава вернулась, сообщила что старейшина посёлка Ерём ожидает у себя дома. Кстати, она произнесла «у себя в канге».
Канг? перепросил он.
Да, кивнули обе, так называются наши жилища под оленьими шкурами. Их покупаем у равнинных племён, близко к солёной воде эти звери не живут.
А ничего так по величине посёлок-то оказался. Рассмотреть его от берега мешала полоса возвышенности, напоминающая искусственную дамбу. Может, таковой и являлась. Под сотню кангов, на взгляд не считать же их. К тому же вокруг каждого те самые покрытые водорослями строения разного назначения от складов до отхожих мест. Жилище старейшины расположилось в центре, само собой. Рядом круглая площадка, окружённая небольшими деревцами. Вообще, тут не холодный север, по прикидке сверху, Артём должен был оказаться, по земным аналогиям, где-то на широте Владивостока. Так что пустынное, по первому впечатлению, место, где он выплыл, пока ни о чём не говорило.
Любава нырнула под полог, скоро выглянула, жестом позвала Артёма и Риту. Сёстры, как оказалось, были родственницами жены Ерёма, потому остались на встрече. Обычный стол, лавки, посуда по стенам, в небольших окнах стёкла, но осматриваться некогда. Ерём, высокий худощавый мужчина лет под полсотни, встретил Артёма несколько настороженным взглядом, как и его жена Валина. Другого и не ожидалось. Пригласили за стол, предложили горячего травяного отвару, мяса с лепёшками. А рыбы не заметно видать, Любава сообщила об отношении чужака к этому продукту. Правда, Артём в ходе разговора сообщил, что это у него временное состояние. Он, например, сейчас и моря видеть не может неприятные воспоминания оно вызывает.
Разговор же шёл степенно и весьма затянулся, поскольку расспросов о жизни в дальних неведомых краях хватало. Именно, что неведомых несмотря на какие-то триста-четыреста километров пролива, никто и не помнил, чтобы случались взаимные посещения хоть по торговым надобностям, хоть по военным, хоть из чистого любопытства. Последняя причина, по которой Артём и оказался тут, вызвала явно видимое недоумение типа больше тебе делать нечего?