Люся испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она, конечно же, любила его. Отец играл с ними в детстве, рассказывал небылицы, ни к чему не цеплялся, не читал морали и не занудствовал. Но как родитель был совершенно безответствен и равнодушен: никогда не знал, где они и что с ними происходит, не интересовался ни учебой, ни спортивными успехами Коли, ни Люсиными рисунками, ни чем-либо еще, не касающимся его самого.
Ты ничего для нас не делаешь, сухо сказала Люся.
Я хочу загладить свою вину.
Собираешься вернуть деньги?
Обязательно! Но не прямо сейчас.
Все ясно! Она отодвинулась. Тогда нам не о чем с тобой разговаривать.
Подожди! Просто послушай. У меня есть для вас интересное предложение. Это отличная возможность немного заработать и отправиться в Москву. Вы же хотели в Москву?
Сколько заработать? Вопрос поиска денег стоял особенно остро, и Люсю намного больше волновала сумма, нежели то, что понадобится делать для того, чтобы ее получить.
Не то чтобы очень много, но это деньги и это Москва. Притом бесплатное проживание и содержание шикарные условия. Поедете, осмотритесь, появится возможность позже найти работу. Отец, который в жизни не проработал ни одного дня, говорил это с такой уверенностью, что Люсе стало любопытно.
Ладно. И что же от нас потребуется?
В общем, история такая. Отец оживился. У меня есть одна приятельница Саша. Она соцработница в негосударственной компании, курирующей в основном людей богатых и выдающихся. Бизнесменов, спортсменов, деятелей искусства, публичных персон и всяких других. Так вот, у нее на попечении один известный писатель Олег Гончар. Слышала про такого?
Люся помотала головой.
Когда-то его все знали. Но суть не в том. Сейчас он пишет книгу. Угадай, о чем она? О разнополых двойняшках. Понимаешь, да? Ну и вот, когда Саша вскользь упомянула, что она тоже знает таких, не лично, конечно, но я много ей о вас рассказывал, Гончар очень заинтересовался и захотел с вами познакомиться. Саша сказала, что вы живете далеко, а он ответил, что готов пригласить вас к себе и даже выплачивать гонорар как консультантам. Представляешь? Отец с восторгом посмотрел на Люсю.
Ерунда какая-то. Люся поморщилась. Мало ли кто чего болтает.
А вот и не ерунда! Я потом лично связался с ним позвонил и поговорил. И это не болтовня, торопливо заговорил отец, словно опасаясь, что дочь его выгонит. Гончар на самом деле готов поселить вас у себя и платить по пятьдесят тысяч каждому. Пятьдесят тысяч! Это же настоящая зарплата. Саша говорит, что у него квартира в центре Москвы и он страшно богат.
И за что же он собирается нам платить?
Просто за разговоры. О таком можно только мечтать! Я, как услышал, сразу понял, что разобьюсь, но устрою вам это. Думаешь, я не понимаю, как виноват?
Все, давай не будем.
У Люси имелись все основания ему не верить. Отец был еще тот аферист: плут и игрок.
Просто расскажи об этом брату. Со мной он разговаривать не станет, а тебя хотя бы выслушает. Скажи, я хочу реабилитироваться. Только подумай: если вы отправитесь в Москву сразу после экзаменов, то у вас до сентября будет два месяца. Этих денег должно хватить на учебу, хотя бы на первое время, а потом я еще что-нибудь придумаю.
Он еще долго увещевал ее, соблазняя преимуществами Москвы, о которых Люся и без него знала. И ему удалось все же зародить в ней интерес.
Но только когда Коля сам созвонился с Гончаром и убедился, что все это чистая правда, они принялись обсуждать поездку в Москву.
Дверь в спальню Люся оставила открытой. Она никогда прежде не спала так далеко от брата и потому чувствовала себя несколько неуютно. Дома они жили в одной комнате, разделенной фанерной перегородкой, что позволяло беспрепятственно болтать, лежа в кровати. А теперь, прислушиваясь к тишине огромной квартиры, нарушаемой звуками ночного города, она не могла даже различить его привычного похрапывания.
Внезапно из глубины коридора до ее слуха донесся глухой стук и щелчок замка. В комнату ворвался сквозняк, занавески взметнулись, и Люся подскочила на кровати.
Где-то открылась дверь.
Прошлепав босиком до коридора, она осторожно выглянула. Со стороны черной лестницы к ней двигалась светлая фигура.
Не бойся, это я, громко сказал Корги. Вы чего без света? Спите уже? А я вот карты взял и фишки. Думал, в покер поиграем.
Какой покер? прошептала Люся, опасаясь разбудить брата. Поздно уже.
Еще двенадцати нет.
Корги подошел и остановился напротив нее. В руках у него была круглая металлическая коробка с набором для покера и бутылка шампанского.
Когда я узнал, что вы приедете, очень обрадовался. Знаешь, какая скукота сидеть тут с этими стариками!
В темноте его лицо, оттеняемое белой футболкой, казалось призрачным.
Коля спит. Люся не хотела показаться невежливой, но столь бесцеремонное вторжение ей не нравилось.
Но ты-то не спишь. Парень помахал бутылкой. Давай просто посидим поболтаем хотя бы полчасика. А то я в такую жару почти не сплю, если только в саду.
Здесь есть сад? удивилась Люся.
Не совсем сад, но я его так называю. Там гораздо прохладнее и можно спать прямо на лавочке. Хочешь, покажу?
Нет, спасибо. На лавочке я могла бы и в Первомайском спать.
Значит, мне уйти? Голос его прозвучал так печально, что Люся почувствовала себя злодейкой. В конце концов, она же еще не спала и даже не хотела.
Ладно, полчасика, не больше.
Ура! Обойдя ее, Корги прошел в гостиную и зажег свет.
Люся осторожно прикрыла дверь в комнату брата и сходила к себе, чтобы накинуть халат, а когда вернулась, Корги уже разливал шампанское по высоким хрустальным бокалам.
Ты извини, что я так на тебя пялюсь, безо всякого стеснения заявил он. Я никогда не встречал разнополых близнецов. Просто удивительно, как вы похожи. И в то же время нельзя сказать, что твой брат напоминает девушку, а ты парня. Вы для меня чудо природы. Я обязательно должен тебя нарисовать.
Передав ей бокал, он присел на край дивана.
Брата твоего тоже нарисую, но сначала тебя. Ты же не против?
На золотистой поверхности шампанского шумно лопались крохотные пузырьки.
Люся заняла кресло, где до этого сидел ее брат.
Рисуй, конечно.
А давай ты меня тоже нарисуешь, весело рассмеявшись, предложил Корги и убрал рассыпающиеся волосы назад. Меня еще никто не рисовал.
Ну ты что. Люся развеселилась. Я же просто рисую для себя.
Так и я рисую для себя. Все для себя рисуют.
Люся поймала себя на том, что постоянно смотрит на его тонкие, но очень подвижные губы, которые то растягивались в широкую белозубую улыбку, то печально изгибались, то насмешливо кривились в саркастической усмешке.
Ты рисуешь профессионально, а я никому, кроме брата, свои работы не показываю.
Зря, произнес он назидательно, так ты никогда ничему не научишься.
А я и не собираюсь учиться, это так, хобби. Когда я рисую, мне становится легче на душе и голова проясняется. Понимаешь? Я не стараюсь, чтобы получилось красиво, а только освобождаюсь от чего-то, что копится внутри.
В этом и есть суть творчества высвобождать его из себя любыми доступными способами.
Почему тебя зовут Корги? Только честно.
Потому что моя мама разводила этих псов, и я постоянно пристраивал всем друзьям и знакомым щенков. Вот и прилипло. Смотри, что у меня есть. Он выудил из-под футболки серебряную цепочку с кулоном.
Люся присела рядом с ним на диван, и Корги чуть наклонился вперед, чтобы она могла рассмотреть кулон маленькую коротконогую собачку с большими ушами.
Это мой талисман. Мама подарила. Она теперь тоже зовет меня Корги.
От него приятно пахло восточными благовониями.
А как по-настоящему тебя зовут?
Кажется, Сева или Сеня, а может, и Степа. Не помню точно, но что-то дурацкое.