Это мой дом. Ты тоже можешь жить в нем, если захочешь, конечно.
Хочу, ответила Огонек, которая никогда прежде не видела столь чудесных домов. Впрочем, она вообще никаких домов не видела, а если и видела, то забыла.
Но тогда тебе придется оставить крылья на пороге.
Крылья? Она повернула голову и действительно увидела крылья, легкие, полупрозрачные и очень красивые, оставлять их было безумно жаль, и Огонек осмелилась задать вопрос Человеку, он ведь такой умный и все-все знает.
А почему я не могу жить там с крыльями?
Потому, что они будут мешать. Да и зачем тебе крылья, когда есть я.
Нгаи-Кутуми зевнула и отвернулась от окна. Ну вот, очередная незаконченная сказка.
А дальше?
Дальше ну, она послушалась, оставила крылья на пороге, и Человек их спрятал, потому что на самом деле знал, откуда появилась Огонек, и очень боялся, что когда-нибудь она улетит на небо. А она обнаружила, что изнутри дом совсем не такой красивый, как снаружи, пыльный и тесный, и еще постоянно вспоминала об утраченных крыльях и пыталась понять, чем же они помешали бы. А когда в доме совсем душно, она погасла.
Почему?
Ну потому, что огонь не может существовать без воздуха, фыркнула Нгаи. Это даже кошки знают.
6
Снег белым мушиным роем вьется вокруг фонаря, наблюдать за ним странно и немного жутко. Ветер призрачной кошкой трется о стекло, оно дребезжит и отпечатки моих ладоней медленно зарастают холодом.
Завтра будет холодно, Нгаи-Кутуми калачиком свернулась на батарее. Ненавижу холод.
Жмурится, и длинные усы раздраженно подрагивают.
Расскажи что-нибудь
Вздыхает наверное, нет настроения, но в просьбе не откажет. На самом деле Нгаи любит рассказывать истории, а я люблю слушать. Даже ветер за окном притих, вслушиваясь в уютное мурлыканье.
Всего день жизни целый день для нее одной. Лохматое облако отпустило на волю, теперь расправить ледяные крылья и вниз, к земле. Жемчужно-перламутровое утро встречает холодом, мерзлое солнце расцвечивает наряд сотней огоньков, почти бриллианты она слышала, про бриллианты, но не знала, что это такое. Да и какая разница.
Ветер дружелюбно подхватил на руки, закружил, завертел и, наигравшись, осторожно посадил на обледеневший подоконник.
Бывай, Снежинка
Она не ответила, не хватало еще с ветром разговаривать, он ведь такой ветреный. Впереди целый мир, столько всего нужно увидеть белые цветы на стекле величественно-прекрасны, а в прозрачных колоннах сосулек отражается солнечный свет. И она сама, вместе с ажурными крыльями и любопытством в глазах. На себя она смотрела недолго, мир вокруг гораздо интереснее.
Еще одна, раздраженно чирикнул Воробей. Когда это закончится? Падаете и падаете, падаете и падаете спасу нет.
Ей стало немного стыдно за то, что она мешает воробью, и расправив крылья, снежинка соскользнула вниз, прямо на зеленую еловую лапку. Уютно пахло хвоей и Снежинка долго сидела на иголке, свесив ноги и любуясь небом, солнцем и ледяными чешуйками на темной коре. Потом ей надоело просто смотреть, время шло и страшно было подумать, что мир вокруг может когда-нибудь закончится.
Она долго летала, иногда подымаясь высоко-высоко, так, что земля бело-зеленым шаром ускользала вниз, но потом крылья уставали, и Снежинке приходилось тратить драгоценное время на отдых. Столько всего хотелось посмотреть
Все равно не успеешь! Каркнула Ворона. Завтра оттепель, зря ты сюда прилетела, возвращайся домой.
Домой? Снежинка еще раз посмотрела на небо, пытаясь понять, какая из этих туч ее дом. Снизу они выглядели такими чужими да и сил не хватит подняться.
Домой, домой, глупая Снежинка. Весна уже. Тепло. Солнце.
Солнце доброе, возразила Снежинка. Смотри.
Она расправила крылья, показывая Вороне, как ярко они сверкают, но та не захотела смотреть и отвернулась. Жаль. Снежинке интересно было бы поговорить, одной немного скучно. Поэтому она продолжала сидеть и ждать а вдруг Ворона передумает и скажет еще что-нибудь, она же давно живет несколько дней или даже недель, много видела, мудрая птица.
Ох и глупые же вы, пробурчала мудрая птица. Летите, а куда и зачем? И неужто тебя не предупреждали, что завтра тепло будет?
Предупреждали, призналась Снежинка, и не хотели отпускать, но ведь день это очень много
Год это много, а день ерунда. Год это весна, лето, осень и зима. Весной я возвращаюсь в город, а зимой лучше на свалке, там теплее
Ворона рассказывала очень странные и интересные вещи, Снежинка не совсем понимала, что такое свалка и город, и почему теплее, значит лучше, но слушала и заснула.
А потом? Вот что меня всегда раздражало, так это привычка Нгаи обрывать повествование в самых интересных местах.
Потом наступила весна и Снежинка растаяла, ледяные крылья хрупкая вещь. Нгаи-Кутуми потянулась и, коснувшись стекла, поспешно одернула лапу. Каждому свое, кому-то час, кому-то год кому-то полет, кому-то город или свалка, кто знает, что лучше.
В этом смысл?
Смысл? Нгаи-Кутуми презрительно фыркнула. Какой смысл в сказке?
Ветер завыл с новой силой, отгоняя от окна белый рой любопытных снежинок жаль, хотелось бы посмотреть, как блестят на солнце ледяные крылья.
7
Из разорванного пакета по скатерти растекалось белое кефирное море, и Нгаи медленно отступала, умудряясь выглядеть при этому ну совершенно непричастной к случившемуся.
Это не я! Хвост нервно дернулся. Это случайно получилось! И вообще я кефир не люблю
Не любит, точно знаю, что не любит, как и то, что Нгаи опрокинула пакет, а теперь сидит на краю стола и наблюдает, как медленно скатываются вниз кефирные капли.
Ну не злись, хочешь, я сказку расскажу? и не дожидаясь согласия, начинает:
Из окна башни было видно море. Иногда серо-лиловое, словно мотки шелковых нитей, что лежали в ее корзинке с рукодельем, иногда бархатно-синее, но чаще нежно-зеленое, мягкое. А небо белое. Или голубое. Или тоже лиловое. Оттенков много, и ей нравилось, сидя на широком подоконнике, выискивать все новые и новые, это как бисер для вышивки подбирать, правда, вышивать она не любила, ну совершенно. Нитки постоянно путались, иглы кололи пальцы и терялись, а пяльцы норовили раскрыться, отчего натянутая ткань моментально шла складками, и стежки получались кривыми. Ну кто сказал, что раз принцесса и в башне, то обязательно рукодельница?
Ветер швырнул в раскрытое окно горсть мелких капель, то ли морская вода, то ли дождь, но на белом атласе платья моментально расцвели некрасивые мокрые пятна. Следовало бы закрыть окно или пересесть с подоконника поближе к камину у камина и теплее, и уютнее, но принято, чтобы принцесса ждала спасителя у раскрытого окна. И рукодельничая.
Наперсток, соскользнув с пальца, рухнул вниз, и принцесса поежилась, представив, что будет если и она случайно например, как в ту ночь, когда буря была, и небо дрожало от молний, а залетевший в комнату ветер норовил столкнуть с подоконника.
Кто сказал, что ждать просто?
Скучно. Иногда страшно. И очень одиноко. Поначалу она даже плакала и стыдилась собственных слез, потому что те, кто ждал до нее, наверняка, не думали о всяких пустяках, вроде собственного одиночества. И теней, что ночью наполняют комнату странным подобием жизни, не боялись, и ветра, и вышивать, конечно же, умели.
Внизу море сверкнуло осколком стекла как витраж в ее старой комнате, где красные рыбки и зеленые полосы водорослей. Отсюда, с башни, не разглядеть ни водорослей, ни рыб ничего.
Ничего не должно отвлекать принцессу от ожидания. Разве что вышивка, бусинка к бусинке, на тонкую нить, на жесткую ткань, по расчерченному кем-то узору. Вышвырнуть бы в окно, и платье это дурацкое тоже, ей совершенно не идет белый цвет, и ждать она не умеет стыдно.