Река в лесу делала множество излучин, на каждой из которых находился какой-нибудь пляж: «Пиратская», «Первое, второе и третье дворянское», «Золотой песочек», «Батчиково» и другие, которых было множество вдоль берегов. Названия эти сохранились ещё с царских времен уездного купеческого города Бобров. Останавливались и купались на всех, которые особенно нравились Тане. Вечером уставшие, но довольные они вернулись домой. Мама, как всегда, встречала их у калитки.
Устали, конечно, целый день на солнце? проговорила она. Паша, ты совсем заморил Таню. Кушать хотите? Есть квас холодный, отец сегодня привез с хлебозавода, окрошка.
Она как наседка стала опекать дорогих её сердцу детей, передавая им всю свою доброту.
Спасибо, мама, я сейчас помою ноги, попью квасу, и спать, ответила Таня.
И я тоже, вторил ей Павел.
Паша, я хочу покреститься, засыпая, уткнувшись в плечо Павла, прошептала молодая жена.
Крещение Тани состоялось в Бобровском храме Успения Пресвятой богородицы. Крестными стали брат Павла и его жена. После этого таинства Таня долго не могла прийти в себя, была тихая и задумчивая. Это событие её очень потрясло и оставило неизгладимое впечатление от мысли, что она пришла к Богу. С трепетом она прикасалась ладонью к серебряному нательному крестику у неё на груди. Она понимала это вовсе не украшение.
В пятницу, как и договаривались с Семёном, рано утром до восхода солнца на его Запорожце отправились на рыбалку. Свернув с основной дороги, заехали на покатый берег, поросший низкой травой и клевером.
Давайте водички наберем, предложил Сеня, остановившись на пригорке.
Он не спеша направился вниз по направлению к пруду. Не дойдя до воды, он наклонился, прилёг и склонил голову ниже поверхности земли. Подойдя ближе, Таня и Павел увидели, как он пьёт воду из чистой лужицы в углублении берега. Попив водички, он зачерпнул пригоршней воды и умылся, крякнув при этом от удовольствия.
Хороша водица, проговорил он, попробуй воды из «капанки», обратился он к Тане.
Таня сначала не поняла, но потом встала на колени и наклонилась над прозрачной лужицей, из которой тонкий ручеек бежал прямо к пруду.
Паша, да он живой! воскликнула она, показывая на выбивающиеся из-под земли маленькие струйки, которые, взрыхляя очень мелкие, не более макового зернышка кусочки глины, выбивались наружу. А вода, какая она прозрачная, прямо хрустальная! продолжала удивляться она.
Ты попробуй её на вкус, посоветовал Павел.
А как? спросила она.
Да прямо так, наклонись и пей прямо из лужицы, Таня, водичка постоянно обновляется.
Не бойся, козочкой не станешь, пошутил Семён.
Таня легла на траву и, опустив голову к самому роднику, стала пить мелкими глотками.
А какая она холодная! снова удивилась она. Теперь я поняла, что означает бьёт ключом, ведь это и есть ключ, бьется он как сердечко.
Да, Танюша, именно так. Такие родники питают этот пруд. Да и не только пруд, но и реки и все водоемы. Они живые и дарят жизнь.
Таня встала и смотрела на родник как заворожённая, не говоря ни слова. Здесь, в русской провинции она постигала основы бытия, такие как крещение и родник.
Затем они набрали воды и отправились к «усынку» заводи, отходящей от основного зеркала пруда, забрасывать удочки.
Так, сказал Семён, вы тут ловите окуней, а может и сазан какой попадётся, а я пойду поставлю донки.
Паша, это же надо червяка на крючок насадить, да? Но они такие скользкие и неприятные, и навозом пахнут, умоляюще глядя на мужа, проговорила Таня.
Ты хочешь, чтобы я насаживал червей, а ты ловила? Нет, на рыбалке так не бывает. Поговорку знаешь: «Без труда не выловишь рыбку из пруда». Мне помнится, что ты хотела стать хирургом. Ковыряться в ранах больных, наверное, тоже неприятно, но ты один раз преодолела брезгливость, и дело пошло, так ведь? Смотри, как надо насаживать червя. А вот так надо забрасывать снасть. Видишь поплавок, он стоит вертикально, а если вдруг ляжет или утонет, или поплывет быстро, то надо не сильно резко, но быстро вытаскивать леску.
Показав эти нехитрые приемы, Павел отошёл от Тани и забросил свою снасть. Он специально не стал дожидаться клёва на удочку Тани, чтобы не лишать её яркого впечатления от первой пойманной рыбки.
Паша, Паша, смотри, я поймала, поймала рыбу! вдруг закричала она.
Павел оглянулся на жену, она высоко держала удочку, а на крючке у неё извивался окунь размером больше ладони. Он положил свою удочку и побежал к Тане, но немного не успел: она трясла ладонью, уколовшись об острые плавники пойманной рыбы. Взяв из её рук удилище, он показал, как надо снимать окуня с крючка. Таня чуть не плакала, но не от боли, а от стыда, что не умеет проделать простых приемов. Павел обнял жену и поцеловал.
Сильно поранилась? спросил он её.
Да нет, больше испугалась, что поранюсь, с виноватой улыбкой проговорила она.
Может, не будешь больше ловить? спросил он.
Нет, буду, возразила Таня и стала насаживать червя на крючок.
Перед тем как забросить, надо поплевать на него и сказать: «Ловись, рыбка, большая и маленькая», с улыбкой проговорил Павел.
Таня поняла шутку и рассмеялась.
Такого азарта Павел от жены не ожидал. Клёв был хороший, и Таня, забыв обо всём на свете, вытаскивала одного окуня за другим.
Ну что, рыбаки, много рыбы наловили? раздался голос Семёна, идущего в больших болотных сапогах, подвернутых до колена, и с рюкзаком за спиной. В обеих руках он нёс по одному садку, полные рыбы. Всего рыбин было немного, штук восемь, но это были сазаны и карпы по килограмму и полтора. А в двух садках Павла и Тани было всего двадцать девять окуней от ста пятидесяти до трехсот грамм. Таня была счастлива, это была её первая и удачная рыбалка. Она подошла к садкам, что принёс Семён, и стала с интересом рассматривать крупную рыбу.
На донку, на жмых, пояснил он. Ну что, поехали? Всё равно клёва уже до вечера не будет.
Собрали все снасти и рыбу, погрузили в «Запорожец» и вдруг, как бы вспомнив что-то, Таня бросилась к роднику. Она припала к нему губами и стала пить мелкими глоточками, как бы прощаясь с ним.
Почему вы называете его «капанка»? спросила она у мужчин.
Очень просто, ответил Сеня, кто-то когда-то пастухи, наверное, заметили, что на ровном месте через траву просачивается вода. Они выкопали ямку и увидели родник. Копали и выкопали, вот и «капанка». Таких в округе штуки три. Пастухи, да и люди из города, приезжают к ним воды набрать.
Мама Павла всплеснула руками, увидев столько рыбы. Весь свой улов Семён подарил родителям Павла, взяв слово с молодых, что через три часа они будут у него в гостях.
У ворот их встретила Наталья, жена Семёна. Сам хозяин сидел, развалившись на крыльце за столом, на котором в огромной сковороде ещё «шкварчала» жареная рыба. Встав из-за стола, он повёл гостей показывать свои хоромы. Дом был огромным, из шести комнат, не считая ванной и двух туалетов. В доме был водопровод, канализация и отопление от газовой колонки, а за домом свинарник для трех свиней, курятник и большая будка для кавказской овчарки.
Это всё рыба, Павлуш, пояснил он. Сам он целыми днями и даже ночами пропадал на реках, прудах и озерах, а с домашним хозяйством справлялась жена.
Дом видишь какой большой? Думал, дочь с зятем будут жить. Так они уехали в Германию, пояснил он. Ну, давайте к столу.
За столом всё было просто и радушно. Семён убедил Таню выпить самогону, который делала Наталья, сравнив его с чистотой родника, который она видела. Павел не препятствовал, всё больше погружая Таню в жизнь простых людей, из среды которых вышел сам. Это была его малая Родина. А потом пошли разговоры. Для Тани достали из погреба домашнего яблочного вина, а после третьего тоста полилась песня «Огней так много золотых на улицах Саратова» и другие народные, которые Таня слышала впервые.