Стася, промычал он, отпусти меня. Развяжи верёвки.
Нет уж, тухлая требуха. За твои грехи тебя колесуют, будь уверен.
Стася, прости меня. Я бы в обиду тебя не дал. Я жениться хотел.
Ага, так именно и делают предложение! хмыкнула я.
Из магистрата вышли два рослых юноши в серых мундирах с красными нашивками на рукавах. Они подошли к повозке господина Прутка и стали ворочать трупы разбойников. Юноши тихо переговаривались между собой.
Это Чернобров, это Катуня, это Бестия. Всё сплошь знакомцы. Банда неуловимых, сказал один.
Теперь это банда уловимых! ответил другой.
Юноши вернулись в магистрат и вскоре к повозке подошли уже не двое, а четверо. Кряхтя и поругиваясь, они вытащили трупы разбойников и отнесли их во двор магистрата. Затем вернулись за Жирко. Они бесцеремонно сдёрнули его с крупа лошади и поволокли прочь. Жирко бессвязно кричал: «Стойте, погодите! Я дворянский сын! Вам худо будет!»
Мне даже жалко его стало. Когда хлопнули ворота магистрата, закрывавшие двор от посторонних глаз, вопли Жирко затихли. Я снова скучала, не смея отойти от повозки. Наконец из магистрата вышел высокий пожилой усач в сером мундире с зелёными нашивками и огромной серебряной розой в петлице знаком высочайшего расположения нашего монарха. Усач шёл в сопровождении Смеяна и господина Прутка. Они подошли к коновязи, и Смеян указал на коней, которых можно было забрать. Я в страхе вцепилась в поводья Каурки.
Это чья лошадь? спросил усач из магистрата у меня.
Моя, господин.
Усач засмеялся.
Извините её, господин старший офицер, это моя служанка Стася. Она фантазёрка у нас, выдумывает всякое. Лошадь эта принадлежит господину Верейке, знаменитому разбойнику. Обратите внимание на клеймо. Я уж себе её оставлю, как трофей.
Добро, кивнул усач, а служанку, Смеян, вы бы могли и посимпатичней выбрать.
Я прислушаюсь к вашему совету, господин старший офицер, без улыбки ответил Смеян, просто бедняжке слишком досталось в потасовке от разбойников. Так-то её лицо вполне смазливое.
Я стояла, как вкопанная, от возмущения не могла вымолвить ни слова. Господин Пруток хихикал, прикрыв губы ладонью.
Усач, которого Смеян называл старшим офицером, раскланялся с купцом и гвардейцем и вернулся в магистрат. Господин Пруток горячо пожал руку Смеяну, схватив её обеими лапищами.
И тебе спасибо, храбрая девушка, сказал он без тени улыбки, не каждая так смогла бы. Дай тебе эльфийская праматерь жениха богатого и деток выводок.
И вам не хворать, буркнула я, всё ещё помня его недавнее подлое хихиканье.
Скажи мне, всё-таки, чем кончилась история Ромилы и Джулиана? спросил купец.
Жили долго и счастливо, разжирели, что твои каплуны к Месяцу Первого Снега, и мостик под ними провалился, мстительно соврала я.
Ох, как несправедливо покачал головой господин Пруток.
Да не так всё было, вмешался Смеян, поправив седло и подпругу на моей Каурке, Ромила отравилась от несчастной любви, а Джулиан заколол себя кинжалом на её похоронах. Умерли влюбленные во цвете лет.
Ещё хуже, махнул рукой господин Пруток и подошёл ко мне, шепнув, осторожна будь. Не то попадёшься Серому Патрулю.
Когда купец распрощался с нами, Смеян подсадил меня на Каурку, и мы двинулись по Челнокам. Городок был маленький, уютный, с узкими улочками, на которых играли пушистые детишки шноркелей, ездили на странных двухколёсных приспособлениях юноши-шноркели. Они отталкивались лапами от земли, держась за рогатину впереди. Приспособления выглядели прочными, но такими нелепыми, что я засмеялась. Смеян с неодобрением покосился в мою сторону. Что же, не все жили в столице, я не стеснялась того, что мало чего видела и мало о чём знала. Я ведь была ещё так молода!
Мы ехали друг за другом, и Смеян явно знал куда. Я надеялась, что он найдёт нам ночлег и ужин. В животе урчало, ведь я и позавтракать не успела. Казалось, что этот длинный день никогда не кончится. Смеян всё петлял и петлял по улицам, пока не остановился возле неприметного дома с вывеской «Модный дом Фрунтеля». Я догадалась, что он привёз меня к портному.
Гвардеец помог мне спешиться, и мы вошли в полутёмную прихожую. На двери висели колокольчики, грустно возвестившие, что у портного будут посетители. К нам вышел пожилой, почти лысый шноркель и посмотрел подслеповатыми глазёнками.
«Самая настоящая крыса!» мелькнуло в моей голове. Шноркели были единственной расой, имевшей хвосты. Длинный розовый хвост болтался позади этого суетливого портного, который сначала заявил, что слишком поздно для посетителей, но когда рассмотрел форму гвардейца, изобразил вежливое радушие.
Сшить платье за одну ночь? Это не просто, и будет стоить половину золотого! потёр передние лапки шноркель.
Снимайте мерки, устало произнёс гвардеец и сел на низкий пуф. Он протянул свёрток ткани, и портной тут же потащил его к окошку. Там он долго цокал языком, щупал плетение нитей пальцами, и даже мял уголок ткани.
Я с интересом оглядывалась по сторонам. Никогда раньше мне не доводилось бывать в мастерской дамского платья. Даже в хорошие времена платья для меня и сестер шили наши служанки, а потом обучилась этому ремеслу и старшая сестра Бася.
Шноркель показался мне забавным. Он отвернулся от окна и пристально вгляделся в моё лицо, обезображенное синяком. Потом стал снимать мерки, нежно поглаживал по плечу, до которого едва мог дотянуться.
Скорая свадьба это хорошо. Женится значит, любит. Девушка должна затмить всех нарядом, если уж не получается взять статью и обликом. Вы принесли мне очень дорогую ткань. Это флоранская парча. В темноте она будет светиться, но не переживайте насчёт запрещённого волшебства. Флоранская парча знает особый способ ткачества, при котором лунный свет или свет свечей на вашем празднике будет преломляться в серебряных нитях. А чтобы ваше личико не привлекало лишнего внимания, я изготовлю вам полумаску. Та же самая парча укроет синяки и ссадины от лишних любопытных глаз.
Я хихикала, догадываясь, что скажет дальше шноркель, и не ошиблась. Он попросил меня наклониться к нему, я так и сделала. И тогда сердобольный портной сказал: «Дам вам совет. Если ваш суженый такой уж раздражительный, не доводите до горячего. Даже лютый зверь укрощается лаской».
Я выпрямилась и поблагодарила шноркеля. Зачем разочаровывать этого смешного портного? Пусть старается, думая, что я для своей свадьбы шью наряд. И Смеян был бы очень подходящим суженым, жаль, что тому никогда не бывать. Я подошла к гвардейцу и увидела, что он сладко дремлет, развалившись на низком пуфике. Тронула его за плечо. И он встревожено вскинулся, не сразу поняв, где находится.
Господин портной обещал сшить платье к утру. Завтра в десять часов мы можем забрать наряд.
Смеян устало поднялся и с неудовольствием посмотрел на портного.
Не вздумайте украсть хотя бы кусок ткани. Платье должно быть пышным, нарядным, всё, как полагается для свадьбы.
Эх, уважаемый господин-не-знаю вашего имени, укоризненно покачал головой шноркель и вильнул розоватым хвостом, вы можете спросить за мою честность у любого жителя Челноков. «Модный дом Фрунтеля» это звучит гордо!
Я на прощанье улыбнулась шноркелю и мы со Смеяном вышли на темную улицу.
Какие крупные звёзды, шепнула я, задрав голову.
Одними нарядами и созерцанием звёзд сыт не будешь, буркнул Смеян, и мы направились обратно, в центр города, поискать гостиницу с ужином. Довольно быстро Смеян указал рукой на уютное строение, по виду тоже принадлежащее шноркелям: остроконечная крыша, балкончики и цветники на подоконниках обоих этажей. Смеян помог мне спешиться, привязал лошадей и сунул монету подбежавшему юному шноркелю.