Очередным утром Саша поняла, что головная боль уже не вызывала желание вскрыть черепушку, чтобы ослабить давление на мозг. Ну, или же она просто привыкла, хотя, зная свою непереносимость малейшей боли, в этом вообще не была уверена. Ну, или же сказывалась значительная доза таблеток. Порезы на лице начинали затягиваться красными полосами и опасности не представляли, но девушку волновало далеко не это. Она и раньше не блистала красотой и не могла похвастаться тем, что парни часто обращали на неё внимание, но она привыкла к своей внешности и научилась её принимать. А теперь она в ужасе мялась перед зеркалом, не решаясь поднять глаза. Порезы рассекали кожу уродливыми полосами, натягивая и искривляя её, слово уродливую маску. Из-за них Саша чувствовала себя чудовищем, отбросом общества. Будто позорная метка, кричащая о том, что эта девушка пережила тот ещё ужас. Такое не может происходить с обычными нормальными людьми в благополучных районах. Таких людей не берут на работу, с ними не пытаются подружиться, а мнительные мамочки в парках хватают детей за ручки, чтобы отвести подальше. Никто не хочет видеть рядом с собой ходячее напоминание о том, какие ужасы происходят вокруг.
Но сколько бы ни пугали внешние уродства, жизни они не угрожали, и это хоть немного, но позволяло расслабиться. Серьезное беспокойство вызывала только нога. Нет, Саша понимала, что от пули ничего хорошего быть не может, но она надеялась, что та прошла через мягкие ткани и улетела восвояси. Однако, каждый раз при осмотре ноги, брови Барса сводились всё ближе к переносице, рот кривился, а голубые глаза-океаны наполнялись льдом.
Ну что там такое? не выдержала Саша в одно утро. Она не переносил вида крови и травм, так что отворачивалась каждый раз, когда тонкие мужские пальцы умело порхали над бинтом, избавляясь от него.
За всё время совместного проживания у них состоялся только один более-менее полноценный разговор, как раз тот, который был в первый день. После того, как Влад погнал Ласкину к телевизору, они обращались друг к другу лишь короткими фразами, и то по делу: «У тебя нет аллергии на эти продукты?», «Ты закончила?», «А как переключить с тв на флешку?», «Я хотела бы почитать, тут есть книги?».
Пару раз, когда мужчина, казалось, был в приподнятом расположении духа, Саша пыталась завязать разговор сама. Она неловко болтала о погоде за окном, опавших с деревьев листьях и наступлении холодов. Пересказывала смешные видео с домашними животными, которыми раньше скрашивала студенческие будни, пыталась обсудить просмотренные фильмы. Вспоминала ароматные круассаны, которые так любила покупать в пекарне неподалёку от университета и запивать их горячим кофе, обязательно с сиропом. Один раз даже рискнула спросить, куда делись все её кольца и браслеты, которыми она вечно обвешивалась в обычной жизни, без которых Сане теперь было очень некомфортно. Но любые беспечные пустые разговоры Барс пресекал ледяным взглядом.
Этот снег в океане глаз мужчины пронизывал Сашу насквозь, заставляя кровь стынуть в жилах. В такие моменты она чувствовал ком в горле и затыкалась. Предупреждения были понятны без слов.
Цвет какой-то странный, озвученная фраза заставила девушку вынырнуть из рассуждений и вернуться в реальность. Может, проблема в том, что нога заживает вместе с осколками, мне кажется, я не все смог вытащить перед тем, как зашить, а может, просто заражение.
Какие осколки? не поняла Ласкина.
Влад повернулся к белобрысой голове и с сомнением взглянул. Будто был не уверен в умственных способностях собеседницы.
От кости, конечно, какие ещё там, по-твоему, могут быть?
И что они делают в моей ноге?
Прости, конечно, но ты дурочка? Тебе кость прострелили, она раздроблена была. Я достал пулю и всё, что смог, остальное заживает, Барс задумчиво потёр шею. Ну, или пытается.
Во дела, изумленно выдохнула Саня. Всё это время она свято верила, что кости у неё все целы, я думала, оскольчатые переломы сильнее болят.
А ты таблетки не пей, тогда и почувствуешь сполна.
После завтрака раздался телефонный звонок. Барс бросил свои дела, чтобы ответить. Слушая собеседника, мужчина оживился, встрепенулся. В глазах заиграл озорной огонёк. Положив трубку, он довольно хлопнул в ладоши. До этого плавные и размеренные движения сменились на суетливые, нетерпеливые. Он засиделся в душной квартире с не самой приятной компанией, которой предпочел бы своих любимых тишину и одиночество, и предложение работы стало только в радость. К тому же, деньги никогда не бывают лишними.
Что-то случилось? подала голос Саша, взволнованная такой сменой поведения.
Я на работу, не знаю когда вернусь, Барс надел кобуру, наверное, к вечеру.
Чёрная спортивная сумка из непромокаемой ткани наполнялась верёвками, несколькими прицелами и снайперской винтовкой. Саша украдкой наблюдала, как мужчина собирается, и пыталась понять, насколько ей самой повезло. Раньше Влад тоже уходил, но только в продуктовый, и не больше, чем на пятнадцать минут. Девушка боялась разворачивать спасательную операцию в такой короткий срок. Благодаря простреленной ноге, она бы даже не успела вернуться на диван и скрыть следы неповиновения.
Надеюсь, ты не вздумала что-то предпринимать, голос раздался прямо за спиной. Кожа Саши покрылась мурашками. Она и не заметила, как мужчина успел подобраться так близко. Можешь не пытаться кричать, стучать, или что ты там уже запланировала. Не беспокой соседей зря, Барс скептически окинул её взглядом сверху-вниз и изогнул бровь. И даже не пробуй сбегать. Я не хочу потом собирать тебя по кусочкам из-за того, что ты не смогла ускакать на одной ноге.
Саша с опаской закивала.
Я не шучу, Ласка, мужчина обернулся, уже открывая входную дверь. Если понадобится, я закую тебя в наручники в подвале и отрежу ноги. С ровным срезом возни явно будет меньше, чем с твоим переломом, да и не нужно будет беспокоиться о перемещениях, одни плюсы, получается. Для меня. А ты, думаю, этого не хочешь. Так что будь хорошей девочкой-ангелочком и веди себя тихо.
Только через пятнадцать минут после ухода Барса, Саша, наконец, смогла выдохнуть со спокойной душой. Быть послушным щенком и сидеть ждать, пока хозяин вернётся, она не собиралась. Хотя было страшно. Безумно страшно. Очень хотелось просто завернуться в пледик, включить очередной фильм, коих за последнюю неделю она, казалось, просмотрела десять миллионов, и пролежать так до возвращения мужчины. А там мог и ужин подвалить.
Было страшно что-то предпринимать. Было страшно, что Влад скоро вернётся. Было страшно, что Саша испробует все известные ей способы сбежать и потеряет последнюю надежду, которая ещё теплилась. Было страшно всё-таки сбежать и осознать, что бежать ей-то и некуда. И больше всего было страшно закончить так же, как и родители. В растёкшейся по грязному полу луже собственной крови, приправленной ошмётками разлетевшихся мозгов.
Ласкина, прихрамывая и чертыхаясь, начала обследовать квартиру. На кухне ничего интересного не оказалось. Холодильник заполнен овощами и сырым мясом. Никакого намёка на готовую еду, которую нужно только разогреть, не было. Девушка грустно вздохнула, также не обнаружив нигде ничего сладкого, и привычным движением скользнула пальцами одной руки по другой. Но вместо прохладного металла колец и крепко обвивающих запястье браслетов, которые всегда служили ей опорой, она почувствовал пустоту. Неприятно.
Доковыляв до спальни мужчины, в которой Саша никогда не была, она ахнула. Большую часть пространства занимала двуспальная кровать. Чёрное дерево, тёмное постельное бельё, множество подушек. Кровать короля, не иначе. Ласкина, неделю ютившаяся на узком диванчике, завистливо зашипела. «Ну вот нельзя было и мне на ней спать? Мог бы подвинуться, я много места не занимаю», проворчала девушка и удивилась своим мыслям. С каких пор её ожидания от жизни так понизились, что пределом мечтаний является делить кровать, пусть и такую замечательную, с убийцей, похитившим её? Проклиная себя и всё на свете, она поспешила покинуть комнату. Ну её.