Когда он поднял голову, в дверном проеме появилась фигура.
Жутковато, что ты предпочитаешь вот так сидеть в темноте, знаешь ли. Эрик Хейс не стал здороваться, вошел в кабинет и включил верхний свет, когда дверь за ним захлопнулась. В мгновение ока маленькое помещение залил слишком яркий свет. Колтон боролся с желанием прикрыть глаза. В зеркальной темноте большого окна плыли мутные отражения людей, их очертания были неправильной формы. Слышал новости от Апостола?
К сожалению. Колтон закрыл свой ноутбук. А ты?
Нет, с тех пор как Гузман был найден мертвым. Мне это не нравится. Что же мы слушаем? Он взял наушники Колтона и вставил один в свое ухо. Ну ты и больной, Металика? Я не считал тебя фанатом металлической музыки.
Я не фанат, сказал Колтон. Это не было ложью.
Хейс пристально посмотрел на него. Колтон проигнорировал его и вернулся к ноутбуку, прокручивая на доске обсуждение задания предыдущего вечера.
Уголком глаза он заметил, как Хейс выдернул наушник из уха и покрутил его между большим и указательным пальцами. Он чувствовал, как тот обдумывает свои следующие слова, готовясь их выдавить.
Слушай, сказал он, постукивая наушником по столу, моя младшая сестра очень любит мюзиклы. Это не мое направление, но она поглощена этим. Она всю жизнь занималась театром и танцами.
И это касается меня, потому чт сказал Колтон, не отрываясь от компьютера.
Я просто говорю. Если бы она когда-нибудь умерла, не думаю, что смог бы вынести это слушать ее мелодии изо дня в день.
Колтон замолчал. Его палец завис над сенсорной панелью ноутбука. Приняв его молчание за приглашение, Хейс притащил стул и опустился на него, раскинув ноги.
Ты сегодня мучаешься больше обычного. Это меня напрягает.
Колтон закрыл свой компьютер и откинулся назад настолько сильно, что скрипнули пружины кресла Уайтхолла.
Есть ли причина, по которой ты здесь?
Разве парни не могут хотеть потусоваться вместе? сжал челюсти Хейс.
Единственным ответом Колтона был непоколебимый взгляд. Хейс со стоном сдался.
Ладно. Вчера после занятий я отправился на пробежку. Когда вышел на лесную тропу, я увидел, что в Святилище горит свет, и решил заглянуть и все проверить.
И? Колтон сидел совершенно неподвижно. И что ты нашел?
Хейс размял свои пальцы до хруста в костяшках.
Я почти уверен, что видел, как твоя девочка флиртовала с Нейтом Шиллером.
На полке позади Колтона тяжелые часы отсчитывали секунды. От их тиканья, звона, стука ему хотелось вырваться из своей кожи.
Не может быть.
Она говорила с тобой, не так ли? Хейс откинулся на спинку кресла с мрачной миной.
Это не то же самое.
Уймись, это почти одно и то же. Хейс выбил каблук своего ботинка. Если она и Шиллер дружат, ты ведь понимаешь, что это значит?
Он понимал.
Он прекрасно все понимал.
Тихий стук в дверь не позволил ему ответить. Хейс взглянул на него, нахмурившись.
Ты сменил график своей работы?
Нет, произнес он. Затем, более громко, сказал: Открыто.
Дверь отворилась, и появилась Лейн, свет из коридора разлился вокруг нее в виде ауры. Ужасная боль вонзилась в его кожу. Она пронзила его насквозь, как вступительный рифф баллады колотил в его грудь в тот снежный зимний день у пруда. Он торопливо сжал ладонь в кулак.
Уэнздей, сказал он так деликатно, как только мог. Могу я тебе помочь?
Да, в общем-то. Мы можем поговорить? Ее зеленые глаза бросились на Хейса. Наедине?
С ухмылкой, от которой Колтону захотелось ударить его по губам, Хейс облокотился на спинку стула и поставил ботинки на стол.
Все, что тебе нужно сказать Прайсу, ты можешь сказать и мне.
Оу. Лейн посмотрела на Колтона. Тот опустил свою голову и пристально посмотрел в ответ.
Хорошо. Она уперлась носком ботинка в пол. Я обдумала твое предложение и решила принять его.
Колтон чувствовал, как Хейс наблюдает за ним, ожидая, что он сможет все испортить. Он хотел сказать тысячу разных слов. Вместо этого ответил:
Я не уверен, о чем ты.
Лейн моргнула, перестраиваясь.
На днях, сказала она, как будто он мог просто забыть, ты сказал, что поможешь мне с учебой.
Он провел достаточно времени, глядя на своих демонов в зеркале, чтобы знать, что улыбка, которую он ей подарил, была холодна до костей.
Если у тебя трудности на занятиях с Уайтхоллом, ты можешь записаться на прием в мои рабочие часы, как и все остальные.
Лейн уставилась на него, в ее глазах застыли круги удивления. На щеках появился румянец. Никогда еще он не чувствовал себя таким придурком.
Хорошо. Конечно. Она отбивала слова по одному слогу за раз. Прости, что побеспокоила тебя.
Она не стала дожидаться ответа. Вместо этого повернулась на каблуке, черный подол ее юбки взметнулся вверх. Дверь захлопнулась, и от ее ухода задрожали безделушки на полках. В этом звуке ощущалась абсолютная законченность. Как камень, брошенный на свежую могилу.
Колтон закрыл глаза. Прислушался к приглушенному стуку ее ботинок, переходящему в тишину.
Вау, это все, что сказал Хейс.
Не начинай.
Это было жестоко.
Колтон еще глубже погрузился в свое кресло и решил не отвечать.
Будь со мной откровенен на секундочку, сказал Хейс. Тебе нравится, когда тобой помыкают?
Никто никем не помыкает.
Пока нет, может быть. Но что будет, когда она поймет все?
Когда Колтон не дал ответа, Хейс встал, чтобы уйти.
Только не будь идиотом. Ты не единственный, кому есть что терять. Мы близки к цели, ясно? Ты же знаешь риски. Мы не сможем закончить без тебя.
Колтон снова промолчал. Хейс тяжело вздохнул.
Слушай, она действительно так важна?
Да, ответил он на вопрос Хейса. Одно слово. Слишком маленькое, чтобы выдержать неподъемный вес правды. Была ли она важна? Была ли важна Делейн Майерс-Петров? Вопрос был смехотворным, и он рассмеялся над ним. Звук вырвался из него совершенно невеселым раскатом.
Да, повторил он.
Хейс хмуро посмотрел на него.
Тогда оставь ее в покое, Прайс. Пока ее из-за тебя не убили.
12
Делейн не смогла успешно сдать экзамен по математике в понедельник. Дело было не в том, что она не понимала правильного порядка действий, несмотря на то, что ее записи были в основном изрисованы бабочками. Дело было не в том, что она не уделяла время учебе, ведь стол перед ней был завален газетными вырезками.
Дело было в том, что Адья все больше убеждалась, что стала свидетельницей убийства.
Что именно ты имела в виду, спросила Маккензи, откидываясь на спинку стула на дальнем конце стола, под «разорван на части»?
Рядом с ней Адья сделала глоток чая и ничего не ответила. Студенческая кофейня была заполнена, вокруг них столпились молодые люди. Серебристый сентябрьский дождь барабанил по окнам.
Делейн грызла колпачок своей ручки и изо всех сил старалась следить за прерывистым ходом разговора.
Не обращая внимания на молчание Адьи, Маккензи продолжила:
Ты бы сказала, что его разделали, как рыбу? Или это была скорее легкая порка?
Адья поставила свою кружку на стол.
Маккензи, если ты будешь продолжать говорить об этом, меня стошнит. Кстати о тошноте, что у тебя на голове?
Это шапка детектива. Маккензи поправила на голове шапочку охотника на оленей.
Ты выглядишь просто нелепо. Где ты вообще ее нашла?
На театральном факультете. Соберись, ты сбиваешь нас с пути.
Нейт сказал, что некоторые студенты не появлялись в этом семестре, вызвалась Делейн, когда наступило затишье, чтобы она могла спокойно говорить. В кафе звучал альтернативный рок, грохот эспрессомашины, звон столового серебра. Все это слилось в неразличимый шум, который поглотил голоса ее собеседниц.
Давай вернемся к этому. Маккензи повернула свой стул так, что откинулась на его спинку, перекинув руки через спинку. Твой антисоциальный друг