Тебе чего? буркнула она, потирая покрасневшие глаза и шмыгая носом.
Я насчет убиенного В плане насчет Витьки вашего, что скончался.
Ну дама сразу насторожилась.
Я из газеты. Уточнить хотела. Ходят слухи, что у Витьки проблем с сердцем не было? А тут сердечный приступ
И что? она замолчала, я тоскливо подумала, что так наш разговор ни к чему не приведет, когда дама вылезла из-за полотен ко мне. Можно подумать, если ты напишешь, кто-то будет расследовать его смерть? Умер и ладно, им только в радость.
Так есть что расследовать?
Проблем у Витьки с сердцем действительно не было. Он вообще на удивление крепкий. Столько пить, а даже печень как у трезвенника.
Он ее проверял, что ли?
Было дело По программе соцзащиты. Делали нам в прошлом году дис Диспанзери
Диспансеризацию, подсказала я.
Во-во. Кого-то даже лечили. А Витька здоровый как бык оказался. Ему даже работу предлагали, если с синькой завяжет, но это ж Витька
Я понимающе кивнула.
Но если у него проблем не было, с чего бы ему умирать? задала вопрос.
Вот и я о том, понизила голос Люба. Не с чего! И откуда у него бутылка эта с шампанским, скажи мне? она так посмотрела, словно знала, что это я ее подсунула бедному не по годам здоровому Витьке.
Не знаю. Откуда?
Вот и именно Я ментам сказала, проверьте бутылочку-то. Уж больно примета явная. Но им, конечно, не до того. Только посмеялись надо мной, мол, преступление века: бомжа травить дорогим шампанским. А ежели не его отравить хотели? она понизила голос, а я раскрыла широко глаза.
Вот тебе и на, а говорят, асоциальные элементы в виду нездорового образа жизни соображают плохо.
А кого? спросила шепотом.
Откуда ж я знаю? Может, Витька эту бутылку подобрал открытую, а там отрава внутри. Вот сердце и того.
Но тогда в новостях было бы два трупа.
Люба фыркнула, посмотрев на меня, как на дитя неразумное.
Это за Витьку никто радеть не будет. А кому надо, так могут и труп спрятать. Даже в Канавке, нет-нет, а по весне трупак всплывает.
Ясно, я передернулась. Где я, а где трупы в Канавке? Спасибо за содержательную беседу. Как только выйдет статья, я пришлю вам номер.
И пока Люба не принялась задавать ненужные вопросы, я ретировалась. Первым делом, усевшись на лавке в ожидании электрички, еще раз перечитала все, что нашла о смерти Витьки. Надо сказать, она мало кого волновала и среди населения, и среди самой прессы. Можно было не сомневаться, что никто копаться в деле не будет.
Но факт оставался фактом: вчера в номер фрицу принесли шампанское, от которого он мог умереть. И я, кстати, тоже. Выходит, или официант в маске был подставным, или кто-то подсунул ему шампанское, велев отнести в номер.
А за неделю до этого я получила в парке конверт с фото парня, время и место. Именно те, в которые его пытались убить.
Что-то мне все это не нравится, задумчиво пробормотала я в воздух.
Усевшись в приехавшую электричку и осмыслив все еще раз, пришла к выводу: необходимо переговорить с фрицем. Как ни крути, он в этой истории фигура значительная. А вот я оказалась втянута совершенно случайным образом. И черт дернул меня отправиться в этот «Медальон»! Сидела бы себе дома, и Фриц, возможно, был бы мертв. Он, конечно, парень малоприятный, но все же брать на себя ответственность за его смерть не хотелось.
В общем, я отправилась в «Медальон», особенно не надеясь на удачу. Однако мне повезло. Я встретила фрица в холле, он как раз вышел из лифта и направился к дверям. Увидев меня, не обрадовался, не только не попытался это скрыть, я бы даже сказала, явственно продемонстрировал, отчего охрана покосилась на меня неодобрительно.
Привет, Марк, я подошла к нему, он кивнул в ответ, продолжая двигаться на выход. Я засеменила следом, стараясь держаться рядом.
Слушай, тут такое дело начала я, когда мы вышли на улицу, фриц, устало вздохнув, повернулся ко мне. Пришлось задрать голову, ибо мои глаза упирались парню в грудь.
Вера? поинтересовался для надежности, я кивнула. У тебя какие-то проблемы? Мы вроде договорились, что ты не будешь лезть ко мне после встречи?
После секса, уточнила я. Секса-то не было, так что формально я даже не нарушила условия договоренности.
Неважно. Ты мне неинтересна, я вроде ясно дал понять? Или у тебя какой-то комплекс? Типа он меня гнобит, а я таю?
Стокгольмский синдром? уточнила я.
Да пофиг. Просто оставь меня в покое, окей? Свали.
Он потопал в машину, я уже открыла рот, чтобы окликнуть, но в итоге просто закрыла рот. Не, ну а чего, он ведет себя, как козел, так и пусть его убивают. Чего это я должна тут жизнью рисковать, сообщая ему об опасности?
Нет уж, не должна. Тем более фриц себя так ведет, что ему точно не выжить. Не эти чудаки с конвертами, так какая-нибудь девка его прихлопнет.
Пока я себя так убеждала, Марк сел в машину и уехал. Машина была на питерских номерах, и я их на всякий случай запомнила. Зачем? Понятия не имею. Забив данные в заметки на телефоне, набрала Пашку, который все это время атаковал меня в мессенджере.
Ну чего тебе? поинтересовалась, шествуя к остановке маршрутки.
Ну хоть жива, выдохнул друг.
С чего бы мне умирать? удивилась я. В случае опасности я просто прыгну в черный ящик и растворюсь.
Ха-ха, я вообще-то переживал. Ты зачем на Канавку поперлась?
Я прикинула так и эдак и решила все Пашке рассказать. Только, конечно, лично. Он с минуту пялился на меня с открытым ртом, потом почесал в затылке. Светлых идей от этого не появилось, потому заявил:
Мне все это не нравится, Верик. Бросай-ка ты это расследование, ни к чему хорошему оно не приведет.
Я-то могу бросить, только вот бросят ли теперь меня?
В каком плане?
В том, что если мы правы, и кто-то планировал смерть фрица, значит, они за ним должны следить. А что, если они не поняли, что передали конверт кому-то не тому? И мое появление в «Медальоне» показалось им более чем оправданным.
Неееет, протянул Пашка. Нет! Я отказываюсь в это верить.
В любом случае, даже если они поняли, что лопухнулись со мной, и предприняли попытку ликвидировать фрица и меня одновременно Дела это не меняет. Я у них уже под колпаком! Я ведь была в «Медальоне», они знают меня в лицо, а найти человека в нашем городишке не так трудно. Даже если у него нет прописки.
Пашка опустил подбородок на кулак и стал думать. Я успела съесть эклер и выпить большой капучино, а он все думал. Даже моргать перестал. Я уже заподозрила его в умении спать с открытыми глазами, когда он встрепенулся.
Вот что мы сделаем, выставил вверх указательный палец. Через четыре дня я уезжаю к морю. У меня там работа на весь сезон. Ты поедешь со мной. Будешь моей ассистенткой. А через три месяца, глядишь, оно все само собой рассосется.
Предложение было дельное, я даже немного духом воспрянула. Никто не будет меня искать на побережье, это факт. Плюс приятный бонус: море. Ассистенткой я как-нибудь выдержу. В целом, неплохое вырисовывает приключение.
Я в деле, согласилась я, Пашка кивнул.
Только учти, денег ты будешь получать минимально, это все-таки мой хлеб.
С этим я не стала спорить. Папенька с маменькой что-то шлют, а рисовать на побережье тоже можно.
Приободрившись после разговора, я отправилась рисовать на нашу набережную. Народу было маловато, от скуки я начала делать набросок, раздумывая над событиями. Все-таки правы ли мы с Пашкой, я действительно вляпалась в какую-то историю, или это моя буйная фантазия придумывает то, чего нет?
Я всмотрелась в набросок и нахмурилась: на нем вырисовывался фриц. А если я все-таки права, и кто-то хочет его убить? Но за что? Кто такой вообще этот Марк? Зачем приехал сюда? И почему его хотят убить именно сейчас? Из-за каких-то дел в прошлом или это связано непосредственно с этим городом?
Внезапно я почувствовала к фрицу жалость. Конечно, он козел, и если у меня стокгольмский синдром, то у него синдром бога, тоже так себе перспектива, на самом деле. Но он богат, а люди с деньгами зачастую считают, что им позволено в этой жизни больше, чем другим. Например, быть большими уродами, чем окружающие.