А что случилось с дочерью Моны?
Насколько я знаю, ей тогда было около пяти лет отроду, она смогла выжить, сбежать и вернуться в Уоквент уже женщиной. Тогда с медициной было неважно, в какой-то весенний период случилось обострение, и детишки Уоквента стали погибать.
Винить стали дочь Моны. Были старожилы, которые знали, чья она дочь. Когда она возвращалась домой, её детей похитили. Одного она нашла утопленным в озере, другую, дочь, так и не нашла. Она где-то в доме нацарапала проклятие для всего Уоквента. Ну, её можно понять. И все это, представьте себе, из-за слухов, распущенных одним недовольным соседом. Представляете?
И что, больше ничего не известно?
Я знаю лишь то, что ты, Исигуро показал пальцем на Еву, носишь фамилию потомков Моны. Последнее, что известно мне кто-то из последних потомков этого рода из женщин вышла замуж за военного из другой страны Джереми Бронсона. Это было лет 120 назад, возможно даже, простое совпадение. Но как исторический факт весьма и весьма занимательный.
Очень интересно Ева опустила взгляд и задумалась.
Это всё? Теперь это просто дом?
Да, Питер. Теперь это просто дом. Понимаешь, весь этот мистицизм это человеческое. Нет людей нет ни легенд, ни фольклора, ни историй, ни тайн, ничего нет. Это просто дом. Сейчас его выкупила какая-то иностранная компания для реставрации. В следующем году там будет музей истории Уоквента и на этом, профессор развел руки, история закончится. Я и вы последние, кому это было интересно.
На самом деле, это очень тёмная и пугающая история. Вы еще слишком маленькие, чтобы я рассказал вам некоторые детали. Но суть вы оба уяснили. И да, не ходите туда. Это вам двоим ни к чему. Гуляйте.
Профессор оправился дальше по коридору. Прозвенел звонок. Мы переглянулись с Евой.
Мы очень долго мчались по пыльной дороге, хорошо, что взяли с собой воды. Причудливые перья на руле Евы и правда забавно развевались на ветру.
Проезжая западное озеро, мы решили сделать перерыв. Все-таки было очень жарко, торопиться было особо некуда. Мы бросили велосипеды на обочине и помчались вниз по склону к кромке озера, пробираясь через столбы из камышей.
Ну вот и что в этом доме такого, кроме страшилок учителя? Ну дом и дом. Мало что ли в остальных домах кто-то умирал? Вдруг спросила Ева, когда мы уселись на мягкую траву.
Да в общем-то ничего такого. Просто интересно, что там внутри. Я уже во всех побывал. Ну в таких, где никто не живет. Ничего интересного, старая ободранная мебель, собачьи будки, выбитые окна. Идеальное место для того, чтобы там перекантоваться.
А там такого нет? Ну, окон, мебели, в других домах Ева сидела на траве и выбирала подходящий камешек для броска в воду.
Снаружи не видно. Я близко не подъезжал. Но там все как-то иначе. Как будто этот дом не из Уоквента. Или даже наоборот Уоквент не подходит для этого дома.
Мне папа не разрешает так далеко гулять от дома. Он меня накажет.
Ева потупила взгляд в сторону воды и задумалась о чём-то своём. Она часто так делает, так часто, что я уже привык.
Да брось ты, ты же не расскажешь ему. Ты чего?
Нет, Питер, ты не понимаешь.
Ну так объясни тогда
Мы Когда мама умерла, Ева сглотнула и замолчала на секунду, а сестру забрала бабушка, по маминой линии, в Хайкейп, мы остались с папой одни. Он очень грустил после её смерти, я тоже. И чтобы мы не были разочарованными всегда, папа придумал игру.
Я иногда себя плохо вела из-за того, что мама нас бросила, в каком-то смысле. Но папа меня очень любит, он не хочет меня наказывать. Поэтому каждый раз, когда я себя плохо вела, мы играли. Но потом, мы стали играть чаще.
Когда ему просто грустно, мы тоже играем. Мне не нравятся эти игры, даже если я себя хорошо веду, мы все равно будем это делать. А я не хочу. Если я не буду его слушаться, не знаю, чем это закончится. Ева всхлипнула. Тогда я плохо понимал, что она пыталась мне сказать.
Ева, но Если он всё равно с тобой э-э играет, как ты говоришь, то разве есть что терять?
Ты не понимаешь. Никто не понимает. Ты не понимаешь, а все остальные просто не верят. Питер, я лучше поеду домой, она начала вставать, отведя взгляд, но я взял её за руку.
Погоди, а как он узнает?
Поверь, он узнает. Не знаю, как, но он всегда знает, когда я делаю то, что ему не нравится.
Я не дам тебя в обиду. Поехали.
Ладно, ты же не отстанешь? Поехали, посмотрим. Но я могу испугаться и поехать домой, учти, сказала Ева, бросив камень в озерную гладь.
Я тоже, ответил я, немного помолчав.
Мы пошли обратно к велосипедам. Солнце садилось. Вверх к дороге идти оказалось труднее, чем спускаться. Кеды Евы оставляли на земле небольшие следы в виде сердечек. На прошлой неделе она долго мне хвасталась своими новыми кедами с сердечками на подошве. Мы подняли велосипеды, выпили воды и поехали к дому на окраине.
От озера отходила река Волчья и огибала по широкой дуге Уоквент с другой стороны. Дом стоял на холме с видом на изгиб реки. Она, как мне говорили, впадала в ещё более огромную реку, но туда я пока не собирался.
Мы мчались на велосипедах по проселочной дороге, и ветер трепал наши волосы. Все было хорошо. Солнце заливало все вокруг.
Ближе этот дом выглядел ещё более мрачным, чем мог рассказать наш учитель истории. Груда камней во дворе остатки фонтана, наверное. Проваленная в некоторых местах крыша на нее упал величественный ясень, видимо, в ненастную погоду. Обшарпанные стены, сгнившее крыльцо, выбитые ставни. Засохшее дерево неподалеку. В общем, ничего привлекательного и интересного. В Уоквенте в таких домах еще и жили.
Мы бросили велосипеды неподалеку от груды камней, бывшей некогда большим фонтаном. Тень от полусгнившего крыльца накрыла нас окончательно Солнце полностью скрылось за горизонтом.
Дверь была заперта, на ней висел старый ржавый амбарный замок. Другого входа в дом я не видел, Ева тоже. Мы долго думали, что же такого совершить, чтобы попасть внутрь, и не придумали ничего лучше, чем залезть туда через окно.
Я подсадил Еву. Ставни в том месте болтались кое-как, но за ними была оконная рама и оконные петли. Сгнившие петли дали слабину окно провалилось внутрь вместе с Евой верхом на себе. Очень громко и очень пыльно. На всю округу разнёсся звук битого стекла. Я приложился головой о пол, и все потемнело в глазах.
Дверь была заперта. Другого входа в дом я не видел, Ева тоже. Мы долго думали, что же такого совершить, чтобы попасть внутрь и не придумали ничего лучше, чем навалиться изо всех сил на дверь. Сгнившие петли дали слабину дверь провалилась внутрь вместе с нами верхом на себе. Очень громко и очень пыльно.
Эй, ты как? Все нормально? Сказал я, тут же приземлившийся рядом.
Да, все хорошо. Ну, тут достаточно стильно. Ева поднялась, брезгливо осмотрелась по сторонам и вытерла со щеки грязь.
На самом деле, Ева была в чем-то права. Этот дом внутри был совершенно не похож на все остальные, в которых я бывал. Во-первых, на стенах были картины. В остальных домах Уоквента таких не было. Сразу перед нами стоял камин в центре большой гостиной, а по обе стороны от него шла огромная лестница вверх. Над камином висело огромное зеркало с трещиной в нижнем правом углу.
В проеме света, который мы сделали выломанной дверью, как в первобытном океане, летали миллионы пылинок и каких-то неизвестных мне частиц. Мы с Евой сделали пару шагов вперед. Половицы натянуто скрипнули. Ну, ничего такого.
Пойдем, сказал я, и мы уже чуть смелее двинулись вперед.
Мы обошли гостиную, в которой кроме картин и какой-то странной старинной мебели ничего не было. Мебель была накрыта белыми простынями. На кухне не было ничего, кроме фурнитуры. Мы облазили все шкафы и комоды максимально пусто и неинтересно. Камин был полон золы.