Херово, что выбора нет. Выбор он у каждого должен быть. Особенно у тебя, родная.
Соловей! Сухова! Закончили разговоры, перебил её учитель. Катька льстиво улыбнулась, но, когда Шептун отвернулся, показала ему средний палец, вызвав смешки у соседних парт.
На большой перемене мы с Катькой пошли на улицу. Катька, чтобы покурить, а я, чтобы просто подышать свежим воздухом. Правда, завернув за угол, мы столкнулись со старшаками из нашего класса Кислым, Лимоном и Митяем.
Они, не обращая на нас внимания, прессовали школьного изгоя Стасика Белоусова. Стасик тихий и неконфликтный частенько становился их жертвой, да и параллельные классы тоже порой подключались.
Ты, таракан ебучий, грубо рявкнул Митяй, хватая Белоусова за грудки. Катька говорила, что Стас и правда похож на таракана рыжий, тощий, с длинными руками и ногами. Я же видела всего лишь забитого мальчишку, в глазах которого плескался ужас. Хули ты мне калькулятор не дал? Если я парашу словлю, я тебя отхуярю, отвечаю.
Батарейка села, тихо попытался оправдаться Стасик, но старшаки его не слышали. Вернее, не захотели услышать. Правда села.
Пиздит, заявил Кислый, двинув Стасу в плечо кулаком. Я видел, как он щелкал по кнопкам.
Я правду говорю, голос у Белоусова дрожал, а я, на миг остановившись, вдруг увидела в нем себя. От внимания Катьки это тоже не укрылось. Она вздохнула и, подойдя к Митяю, положила тому руку на плечо.
Чо доебались до него?
Тебе не похуй, Сухова? не оборачиваясь, спросил Митяй. Крупный, короткостриженый, с прокуренным голосом, он пугал меня. Грубостью, силой и злобой, которая бурлила в нём.
Не похуй, раз спросила, в голосе Катьки прорезался металл и Митяй, ехидно улыбнувшись, отпустил Белоусова, после чего повернулся к нам. Он возвышался над Катькой, как настоящий великан, но её это не пугало. Её вообще ничего не пугало.
Калькулятор, сука, зажал, рассмеялся Митяй. Кислый и Лимон синхронно кивнули, подтверждая слова вожака. Но Катька хмыкнула и повернулась к Стасу.
Дай, тот понял все без лишних слов и, покопавшись в пакете, вытащил оттуда старенький калькулятор. Катька нажала пару кнопок, поджала губы и с вызовом посмотрела на Митяя. Ну? Не пашет он.
Блядь, Сухова, дернул плечами Митяй. Он, как и многие, почему-то тушевался перед Катькой, а я откровенно завидовала её храбрости и наглости. Тебе реально объяснять надо?
Отвали от него, Мить. Ну, правда. Заебали пацана, тихо бросила Катька. Митяй вздохнул, посмотрел ей в глаза и махнул рукой. Затем повернулся к белому, как мел, Белоусову и сказал:
Чеши, баклан. Бабам за тебя заступаться приходится.
Стас кивнул и, схватив дрожащей рукой калькулятор, вприпрыжку помчался ко входу в школу. Митяй правда быстро потерял к нему интерес и снова повернулся к Катьке.
Чо, Сухова. Может погуляем как-нибудь?
Может и погуляем, задумчиво ответила та и взяла меня за руку. Пойдем.
Тогда я еще не знала, что Митяй к десятому классу превратиться в настоящего урода, а бедному Белоусову придется прятаться от него по всей школе. Не знала и Катька, но, как и всегда, быстро свела все воедино. И Стаса, и мой испуганный вид, и черную водолазку.
Чо случилось? коротко спросила она, когда мы зашли в укромный уголок за школой, где можно было курить без риска запалиться.
Ты о чем?
Насть. Я серьезно. Чо случилось? вздохнула Катька, закуривая сигарету. Чуть подумав, я осторожно оголила предплечье и показала ей внушительный синяк. Катька в ответ присвистнула, выпустила дым в небо и покачала головой. Пиздец.
Ага, согласилась я.
А я думаю, чего тебя так повело при виде Белоусова. За что?
Колготки порвала.
Ты или она?
Я. На дискотеке, устало ответила я.
Сука, буркнула Катька. Из-за колготок так отхуярить Насть, это нездоровая хуйня. Ты же понимаешь?
Да, робко улыбнулась я, но Катьку это неожиданно выбесило.
Ну и хули ты смеешься? рявкнула она, а потом выругалась, заметив, как я вздрогнула. Блин. Прости, родная Слушай, может в ментовку заяву написать?
Участковый приходил уже, отмахнулась я. Соседи вызывали. Да я сама виновата, Кать. Не уследила, колготки порвала, отчим деньги потратил
Насть! раздраженно перебила меня Катька. Ты себя слышишь? Это колготки три копейки стоят. Хули тут такую ценность разводить, будто ты трусы золотые порвала? Нахера ты оправдываешь эту суку?
Это моя семья, пожала я плечами и, выдержав тяжелый взгляд подруги, добавила. Все равно ничего не поделать уже. Надо просто меньше косячить.
В жопу тебя! Я сама ментов вызову тогда. Настя, это не дело. Тебя пиздят, как сидорову козу, за такую мелочь, что аж смех и слезы, воскликнула Катька. Я снова покачала головой, и подруга выругалась.
Не надо никого вызывать, я поежилась, сглотнула тягучую слюну и с мольбой посмотрела на Катьку. Что, если что, если, она узнает, кто вызвал. Ты представляешь, что со мной будет?
Догадываюсь, кивнула Катька. Она затушила сигарету об стену и, повернувшись ко мне, вздохнула. Обещай мне одно. Нет, две вещи.
Какие?
Если у тебя появится шанс свалить, то ты свалишь. И еще. Если эта тварь снова тебя изобьет, ты мне скажешь об этом, идет? спросила она и, поджав губы, уставилась на меня в ожидании ответа. Обещай, Насть. Обещай!
Хорошо, ответила я. Обещаю.
Ты ж моя хорошая, проворчала Катька и, обняв меня, погладила по голове. Она не знала, что я совру ей. Совру обязательно. Потому что до одури боюсь маму.
Вернувшись домой, я облегченно выдохнула, когда меня встретила тишина. На кухне нашлась записка, где говорилось о том, что мама с отчимом поехали на рынок за продуктами. Значит, у меня было еще три часа. Потом надо было сходить в садик за Андрейкой и на обратном пути забрать из продленки Матвея. Но это неважно. Я смогу побыть дома одна целых три часа. Так много и так мало одновременно.
Сначала я искупалась. Долго и старательно намыливала, а потом терла жесткой мочалкой тело. Наслаждалась горячими струями воды, не боясь, что мама войдет в ванную и начнет орать. Долго вытиралась махровым полотенцем, словно желала продлить момент такого редкого одиночества. Но время таяло, а сделать еще надо было много.
После душа я помыла грязную посуду, которая дожидалась меня в раковине на кухне. Замочила в тазике рабочую одежду отчима. Налила из кастрюли в большую металлическую тарелку суп и поставила обратно в холодильник. Братья, придя из школы, точно захотят есть, а если я замешкаюсь, то Матвей обязательно пожалуется маме, что я его голодом морила. И еще что-нибудь выдумывает, чтобы мне точно досталось.
Когда я закончила и посмотрела на часы, то не смогла сдержать улыбки. Еще полтора часа. Можно достать плеер из-под матраса и послушать музыку. Можно почитать. Или просто насладиться тишиной, такой редкой и оттого вдвойне ценной. Но на душе скреблись кошки, словно я забыла о чем-то важном. И это важное сразу же всплыло в голове словами Катьки: «Пиши, Настька. Пиши о всей хуйне. И нычку сделай».
Задумавшись, я обвела взглядом комнату и улыбнулась, посмотрев на письменный стол, за которым делала уроки. Отчим недавно ремонтировал шифоньер и у него в кладовке остались несколько листов фанеры, из которой получится сделать двойное дно в одном из моих шкафчиков. Хмыкнув, я приступила к делу. Благо, что инструменты нашлись в кладовке, как и фанера, нужная для тайника.
Конечно, места в тайнике было маловато. Но туда легко можно спрятать толстую тетрадку и даже не одну. Ну а если места будет мало, то никто не мешает приподнять фальшивое дно, увеличив размер тайника. Когда я закончила, то от волнения даже рассмеялась. Правда пришлось похлопать себя по щекам. Дурацкое суеверие, но я побаивалась, что смех без причины заставит меня пролить слезы. Мама часто это повторяла.