12 января, когда Кирьянов пришёл к Орловой в библиотеку, она работала в читальном зале. Бывшая детдомовка, Валентина с трепетом выслушала рассказ Толика про детишек из Загорска и тут же согласилась помочь. Она собиралась к мужу в госпиталь как раз сегодня во второй половине дня. В Бурденко она и студент появились с ходатайством от Бережного по поводу практики и тревожным кодовым посланием от Горобовой. Прочитав про «из ряда вон выходящие новости», Иван Иванович тут же попросил выписать его из военного госпиталя. Протез бедренного сустава ему поставили ещё второго января. Операция прошла удачно, шрам затягивался, имплант приживался. Была, конечно, необходимость в реабилитации, так как мышцы оперированной ноги ослабли, но ведь у ректора в МОГИФКе есть целая кафедра по ЛФК. И руководит ею чудесная Елена Ивановна Рыбникова, доктор медицинских наук. Она всегда подскажет, как восстанавливаться.
Так что, Виктор Васильевич, выписывай меня, попросил ректор МОГИФКа заведующего отделением травматологии и ортопедии, оперировавшего его.
Полковник медицинской службы Черкашин и Орлов были знакомы с давних времён. Когда-то давно оба лежали в этом госпитале: один после сложной позвоночной травмы, полученной во время службы военным врачом на подлодке, второй как знаменитый спортсмен, выступающий за ЦСКА и поступивший с межпозвоночной грыжей. Зная, что просто так Иван Иванович просить не станет, Черкашин помотал головой. А услыхав про детский дом в Загорске, понял, с чем связан грустный взгляд его супруги. Он предложил другу завтра же отвезти их, куда нужно, но при условии, что Иван Иванович останется в госпитале для реабилитации. Рыбникова, безусловно, в области лечебной физкультуры личность именитая и автор нескольких учебников, вот только вряд ли она слышала про новые метало-керамический протезы. Их ставили пока только в Бурденко, и только тут реабилитологи знали, что получить подвывихи, сделав неверное движение, случалось даже самым осторожным. Не говоря уже о том, что имплант мог и не прижиться. А это тысячи рублей коту под хвост и пятно на имидж заведения. Так что лучше прокатить Орлова на своей машине, хоть по Москве, а хоть и в Загорск, только пусть восстанавливается под его присмотром.
8
Разговор декана с Цыганок и Николиной прервал Ячек. Маленький гимнаст смело вошёл в кабинет Горобовой, чтобы признаться в том, что это именно он раздобыл билеты для экзаменов. Увидев ревущих девчонок, Миша струхнул не по-взрослому, а дислексия, что мучила паренька с раннего детства, разлилась по кабинету Горобовой в такой форме, что расшифровать «Это билбиотерька нме содпунула» могла только Сычёва. Послав девушек за ней, Горобова, ожидая, теребила углы пиджака. Лысков зачем-то стал проверять новый затвор окна. Его поменяли после кражи, что случилась в кабинете декана в ноябре. Симона явилась довольно быстро. Её объяснения про историю с билетами повергли декана и преподавателя в состояние нового ступора. Ещё раз приказав передать, чтобы «единичка» не расходилась, Наталья Сергеевна выпроводила студентов, сунула ручку в рот и с остервенением стала её грызть.
И что теперь, Паша? спросила она у Лыскова.
Это ты у кого спрашиваешь? удивился Павел Константинович тому, что начальница впервые за многие годы навала его по имени.
Будто здесь есть ещё кто-то, кого я могу спросить, произнесла Горобова задумчиво. Положение действительно было обескураживающим: ректора нет, коллега Ломов, узнай он все подробности, запаникует и бросится проверять своих студентов с педагогического. «Тогда новость точно долетит до ушей парторга». Сняв трубку, декан стала набирать номер.
Ты Сильвестру? прервал её Лысков. Женщина, застопорила пальцем круг и уставилась на преподавателя. С чего бы ей сейчас думать об агрономе Эрхарде? Он не педагог, не руководитель, не её начальник.
Ну, Наталья Сергеевна, начёт «не руководитель» я бы точно не согласился; под его надзором совхозное объединение. А при надобности к нему на поклоны ездит вся Луховицкая область. Тому зерно прибереги до весны, этому удобрений раздобудь. Поэтому он начальник, да ещё какой, возразил Павел Константинович на аргументы.
Паша, там поля, а здесь люди.
Там тоже люди, Наталья, произнёс Лысков осторожно. Но декан была не в том настроении, чтобы держать фасоны.
Там люди взрослые и уже состоявшиеся. А у нас она была расстроена, но уже меньше. Подсказка Лыскова казалась спасением. Ей ли не знать, как Сильвестр Герасимович умел всё разложить по полочкам: настойчиво и без перегибов. Трубка вернулась на аппарат, снова к уху, затем легла на стол. Женщина смотрела с мольбой.
Давай я схожу проверю на месте ли наши иллюзионисты, а ты пока пообщайся с Эрхардом, предложил Лысков.
Когда он вернулся, Наталья Сергеевна улыбалась и напевала про то, как «всё стало вокруг голубым и зелёным», одновременно что-то помечая в записной книжке.
Паша, ты ведь наверняка знал, что он посоветует мне делать? глаза Горобовой горели. Преподаватель одного из ведущих профильных вузов вздохнул от зависти к агроному затерянного в Подмосковье совхоза. Качнув плечом, Павел Константинович попросил ответа. А ничего не делать! выкрикнула Наталья Сергеевна, встала и потянулась, как молодая невеста после сна. Ни-че-го.
Почему?
Не почему, а зачем.
Зачем?
Затем, что ошибку-то совершил не Ячек, а Валентина Орлова. Это она дала нашему рыжику билеты. Понятно, что по неопытности, но тем не менее. А ты представляешь, какой поднимется скандал, если кто-то узнает про такого рода происшествие, спровоцированное женой ректора? Ещё и заподозрят Валентину Геннадьевну в преднамеренности.
Представляю. И даже вполне способен догадаться, как этому, или даже этим, подобного рода казус сыграет на руку. Один из злодеев мечтает сесть на место Ивана Ивановича, а другой занять твой кабинет.
Речь шла о парторге института Печёнкине, вечно недовольном принципами работы нынешнего руководства МОГИФКа, и преподавателе по гимнастике Гофмане, человеке амбициозном и ущемлённом положением всего лишь заведующего кафедрой.
Через полчаса, пообещав студентам «единички», что наказания им не избежать, Наталья Сергеевна приказала старостам группы Зубилиной и Попинко написать рапорты. Разведя их по углам и оставив Павла Константиновича следить за тем, чтобы не было сговора ещё и здесь, Горобова окликнула Шумкина.
Наталья Сергеевна, я готов отвечать за всё случившееся. Я спалился, меня и наказывайте, десятиборец гордо вскинул голову, словно стоял у ступенек эшафота.
Не умничай, остановила его женщина, сверля взглядом: «Ведь знает, увалень, что за такое я и отчислить могу, а не трусит». Что и с кем делать решать не мне, так что не геройствуй. Придёт час, всех накажем. Лучше скажи: это ты живёшь на даче с четверокурсником Стальновым?
Столь неожиданная смена реестра оставила Мишу с открытым ртом.
Вообще-то я живу не с ним одним.
Отвечай по существу и не мямли, приказал Лысков. Миша кивнул.
Тогда передай ему, чтобы срочно явился ко мне. Сегодня же! Что пыхтишь, как каша под крышкой? Задания не понял?
Шумкин пожал плечом:
Понять-то я, Наталья Сергеевна, понял, но где искать вашего Стальнова не знаю.
Декан свела брови:
Он не мой. Кто знает, где его найти?
Миша покрутил глазами и даже головой, словно искал подсказки, и снова пожал плечами:
Может Юрок Галицкий?
Он здесь?
На даче.
Тогда галопом беги на дачу и прикажи Галицкому срочно найти Стальнова и направить ко мне.
А как же обед? больше всего в жизни Миша боялся двух вещей обидеть беспомощных и остаться голодным. Про второе декан, похоже, знала, ибо вскипела: