Может, я ничего не понимал в девушках, иначе давно, ещё на Земле, обзавёлся бы подружкой. Но Стрела мне не нравилась, как никто из остальных на корабле. Вкусы надо было пересматривать, выбора, похоже, не было. Я решил внушить себе, что лысая безбровая голова и красные веки без ресниц теперь модно и красиво, тем более, что сам такой. Глядишь, влюблюсь в Стрелу, не хуже, чем она в меня. Её же моё голое лицо не смущает, вон как липнет. А то и колонизируем сейчас планету, построим дома, клинику, разовьём технологии да вернём себе волосы, окажется она красавицей.
Наш корабль висел на стационарной орбите над экватором благоприятной планеты. С убранными парусами, просто шар, спутник. Три корабля хозяев планеты, продолговатые, манёвренные, вроде наших шлюпок, застыли неподалёку. Посол, имени которого, если оно у него было, мы ещё не узнали, находился с ними в постоянном контакте. В его организм, как и органика в металл, был вплетён передатчик достаточной мощности. Ходячее радио. Все передачи, разумеется, слушал Здешний. Он подтвердил: посол шпионил, вынюхивал наши технологии, подсматривал за нами, пытаясь понять наши планы. Язык человеческий он не понимал, потому что не было у этих существ надобности понимать чужие языки и оборудования не было. А если и помогали им роботы вроде нашего Здешнего, то не предусмотрели в них программ лингвистического анализа. Не готовились они к встрече с иным разумом.
Наше появление вызвало на планете сенсацию. Та часть радиосигналов, которая несла открытый текст, щёлканье, и была Здешним понята, часто была посвящена нам. Думаю, все остальные информационные варианты тоже не обходили стороной наш визит.
Здешний при всех своих способностях так и не научился языку трёхногих. Для этого оказались недостаточными совершенные математические способности, анализ машины. Надо было родиться и вырасти среди этого языка. Дело в том, что щелчки, трески дают весьма ограниченные сочетания, в отличие от разнообразных звуков, на какие способен речевой аппарат человека. Щелчки различались по длительности, сравнительной громкости, по тембру и всё. Что-то вроде морзянки из пары звуков. Притом, если у дельфинов диапазон голоса захватывал ультразвук, то трёхногие сотрясали воздух с частотой порядка тысячи герц, как и люди. Речь инопланетян содержала сплошные омонимы, слова определялись по контексту, иногда по громкости и интонации, а иногда совсем не различались и сами трёхногие часто путались в речах собеседников. Для построенной на основе законов логики машины, которой был Здешний, такая неопределённость оказалась непостижимой. Однако ему нипочём, никакого раздражения, ведь все его эмоции это особенности очеловеченного интерфейса, не больше. Здешний и переводил примерно, как догадывался, что стоило ему гораздо больше задействованных ресурсов, чем, конечно, простой прямой перевод, с которым справился бы любой рабочий робот и без связи со Здешним.
Мы любовались видом планеты. Шар наш расположился так, что планета как будто висела над рубкой. И можно было смотреть на неё всю, такую же красивую, как земля, а ещё космической оптикой, телескопом, детекторами ресурсов разглядывали подробности поверхности. Вся суша планеты была освоена видом трёхногих. На экранах телескопов мы видели их постройки, равномерно распределённые повсеместно. Только зона экватора была свободна от чего бы то ни было, кроме песка, безжизненная пустыня, светлый пояс.
Климат у них жарче земного, объяснял Стратег. Планета ближе к звезде, хотя звезда и не горячее нашего Солнца. Примерно такая же. И воды поменьше. Отдельные маленькие моря есть, реки, озёра, а экватор весь сухой. Если бы здесь было воды столько же, сколько и на Земле, планету покрывали бы сплошные облака и климат был бы не таким жарким. Температура на экваторе шестьдесят градусов. На остальной части тридцать-сорок и у полюсов градусов пятнадцать. Тут не бывает снега.
Стратег мог и не говорить, мы сами всё видели. Зелёная планета с синими пятнами морей и белым, сверкавшим как бриллиантовое ожерелье, широким поясом. Пятую часть покрывали облака не так и мало шли дожди. Интереснее было смотреть на экраны телескопов. Предназначенные для изучения космоса, эти приборы давали замечательное увеличение. Можно было рассмотреть каждую травинку, расстояние в десятки тысяч километров для них мало. Мы видели жителей планеты. Многие из них стояли и, как нам виделось, смотрели вверх, на нас.
Мы им не видны, пояснял Стратег. Им видно небо, такое же голубое, как и земное. Я полагаю, что они так питаются. Кожа у них зелёная, а это значит, у них внутри происходит элементарный фотосинтез. Берут из воздуха углекислый газ, углерод усваивают, а кислород выделяют.
И впрямь, в отличие от слонявшегося по нашему кораблю чёрного посла, жители этой планеты были зелёные, а в остальном от него не отличались. Повсеместно на планете рос кустарник с большими листьями. Мы видели, как трёхногие поедали эти листья. То есть питались не одним только воздухом.
Мало у них в воздухе углекислого газа, говорил Здешний, процентов пять. Съели. И растения и сами они едят его. На планетах без растений девять десятых атмосферы углекислый газ. Потому теперь листья едят.
Пять процентов мало? усмехнулся Стратег. На Земле его нет почти в воздухе. Эти пять процентов для нас смерть.
Дома трёхногих не выделялись архитектурными изысками: одинаковые овальной формы строения с жёлтыми крышами. Отличались они размерами: от совсем маленьких до огромных, ангаров для техники или заводов. Дороги и транспорт на них, совсем как на Земле. Летательные аппараты в воздухе. Прохожие на улицах. Жизнь била ключом.
Цивилизация похожа на нашу. Это потому, что и мы, и они ограничены законами физики, числом элементов и их химией, одинаковые потребности испытываем, строил теории Стратег. Если бы не расстояние между нами, можно было подумать: они многое переняли у нас. Ну, или наоборот, мы у них.
Шлюпка спускалась медленно, кружа вокруг планеты. Такова была технология приземления. Большая скорость снижения означала бы высокое трение о воздух с нагревом и износом. А так мы планировали на выдвинувшихся широких крыльях, подтормаживали двигателями, растягивали снижение на долгие часы. Две трети пути, до атмосферы, мы падали быстро, а коснувшись воздуха, замедлились. Нутро шлюпки заполняли ящики с оборудованием, десяток роботов и мы, команда, семеро первопроходцев. В команду попали я с Беркутом, как техники, Стратег с Пантерой, как умники, Смерч, как главный, и ещё двое парней, один Кит исследователь инопланетной фауны, до полёта изучал животных земных, другой, его звали Рука, был геологом, любителем разных камней. По сути, все наши специальности знал любой из бывших с нами роботов. Но если следовать этой сути, то в полёт надо было отправлять одного Здешнего с роботами, пускай бы они распространялись по миру такие умные, и вообще, всех людей заменить роботами ввиду их бесполезности. Так что мы являли собой подтверждение власти рождённых над изготовленными.
Один из кораблей трёхногих следовал за нами. Мы видели его на своих экранах. Он двигался быстрее нас и гораздо манёвреннее, то нырял вниз, то подскакивал вверх, кружа над нами. Очевидно, трёхногие опережали нас в некоторых технологиях, чему пример молекулярное плетение и такие шустрые корабли. И вдруг, как нам виделось, ни с того ни с сего, этот корабль ударил наш. Вряд ли случайно. Вмял бок шлюпки и полетел как ни в чём ни бывало. У нас же полилось горючее, которое тотчас загорелось. Горящая струя грозила взорвать шлюпку, поэтому сработала защитная система, отстрельнувшая от нас ёмкость с топливом. Кроме того, от удара нас крутануло, повредилось крыло и мы, вертясь как на карусели, полетели вниз. Срабатывали ещё разные системы, как-то сглаживавшие ситуацию. Благо, мы были невысоко над поверхностью, атмосфера уже была достаточно плотной, чтобы мы не разгонялись, а всё же кое-как планировали.