Христианские социалисты
Речь пойдет об эпизоде, случившемся в монастыре, куда пришли Карамазовы и некоторые их знакомые для общения со старцем Паисием. Пока все ждут появления Дмитрия Карамазова, Миусов рассказывает отцу Паисию историю от лица некого представителя политического сыска, преследовавшего революционеров-социалистов во Франции:
«Мы, сказал он, собственно этих всех социалистов анархистов, безбожников и революционеров не очень-то и опасаемся; мы за ними следим, и ходы их нам известны. Но есть из них, хотя и немного, несколько особенных людей: это в Бога верующие и христиане, а в то же время и социалисты. Вот этих-то мы больше всех опасаемся, это страшный народ! Социалист-христианин страшнее социалиста-безбожника». <.>
То есть вы их прикладываете к нам и в нас видите социалистов? прямо и без обиняков спросил отец Паисий». [11]
Но этот вопрос остался без ответа. Как бы повис в воздухе.
Достоевский рассказал, что бывают социалисты и при этом христиане. И сказал, что они для Французской власти страшнее, чем социалисты безбожники. Почему страшнее? Это какой-то намек на силу, которую обретает социалистическая идея в соединении с духовностью? Почему монахи сравниваются с социалистами христианами? Почему Паисий не возмутился этому сравнению, а Миусов не подтвердил и не опроверг предположение старца Паисия? Почему Достоевский прервал этот разговор, оставив его без ответа?
Возможно, у него самого не было ответа на эти вопросы. Он как бы вбрасывает мысль, дарит ее читателю, предлагая самому поразмыслить. Возможно, Достоевский специально оставил этот вопрос открытым.
Очень интересная и многозначительная недомолвка, на которую мало кто обращает внимание. А зря.
Пророчество о трагедии России?
Но вернемся к роману. Перечитывая это удивительное произведение, не мог отделаться от мысли, что Достоевский предвидел крушение государства. О нем он говорит аллегорически, языком художественных образов, а как иначе? Если бы об этом было сказано прямо, то цензура, без сомнения, не пропустила бы роман в печать. Посмотрим на итоги романа:
1) Отец убит тем, кому он доверял как самому себе.
2) Иван обезумел.
3) Дмитрий отправляется на каторгу, хотя говорит, что, возможно, бежит в Америку. Этот побег задумал и готовился осуществить Иван. Почему в Америку? Что хотел сказать писатель, используя этот образ? Отход от русского пути?
4) Убийца Смердяков повесился.
Из семьи Карамазовых только Алеша не пострадал. Можно сделать вывод, что только в христианской части русского народа, (его христианской духовности), которую олицетворяет Алексей Карамазов, Достоевский видит надежду на спасение и будущее возрождение России.
Эпилог
В эпилоге романа Достоевский описывает внимание похороны! Хоронят второстепенного персонажа мальчика Ильюшу, сына штабс-капитана Снегирева. Мальчик этот пострадал от несправедливости и унижения, которому подвергся его отец. Дмитрий Карамазов выволок Снегирева за бороду из трактира, и вел так по городу. В это время Ильюша вышел из школы, и стал свидетелем унижения своего родителя. Видели это и другие школьники, с которыми потом Ильюша борется, отстаивая честь семьи, честь отца. В ход идут слова, камни и даже перочинный нож. Камень, ударивший в грудь мальчика, а может не только камень, привели к болезни и смерти Ильюши. И почему-то именно эта смерть стала эпилогом всего романа о братьях Карамазовых.
Что хотел сказать этим автор? О какой несправедливости, приведшей к смерти, говорит писатель? На похороны чего он хочет указать? Это не случайный образ. Это эпилог. Кстати, вспомним эпиграф, который также аллегорично говорит о смерти и воскресении.
Штабс-капитан Снегирев типичный представитель «униженных и оскорбленных», а его сын чистая душа, смелый мальчик, мечтающий об отмщении оскорбителю своего отца. Он просит отца вызвать обидчика на дуэль. Но когда отец объясняет, что это невозможно ведь на руках штабс-капитана больная жена, две дочери и сын, тогда сын умоляет хотя бы не брать денег у обидчика, и так сохранить свою честь. В итоге мальчики из его класса примиряются с Ильюшей. А после смерти и похорон Ильюши Алеша Карамазов произносит интереснейшую речь.
Ильюша чистая душа, ребенок, который не смог пережить унижение того, кого он любил, не примирившийся с несправедливостью, безысходностью, невозможностью исправить соделанное, убитый отчаянием. Складывается ощущение, что сам Достоевский прощается с некой своей надеждой и светлой мечтой. Как будто сам хоронит что-то важное, чистое, светлое, и хочет сказать какое-то последнее слово на смерть этого чего-то очень важного для него самого. Нужно вернуться к предыдущей главе, чтобы понять: о какой потерянной надежде, о прощании с какой мечтой, может идти речь. Думается, что Достоевский имел в виду воодушевление, охватившее всю Россию перед началом Балканской войны, ожидание скорого решения «Восточного вопроса», и возникшую перспективу осуществления исторической миссии, связанной с единением славянских народов; новым словом, которое Россия скажет миру.
Прощальная речь Алеши Карамазова
«Вот мы и расстанемся, господа. Согласимся же здесь, у Илюшина камушка, что не будем никогда забывать во-первых, Илюшечку, а во-вторых, друг об друге.. И что бы там ни случилось с нами потом в жизни, хотя бы мы и двадцать лет потом не встречались, все-таки будем помнить о том, как мы хоронили бедного мальчика, в которого прежде бросали камни а потом так все его полюбили. Он был славный мальчик, добрый и храбрый мальчик, чувствовал честь и горькую обиду отцовскую, за которую и восстал. Итак, во-первых, будем помнить его, господа, во всю нашу жизнь.не забывайте никогда, как нам было раз здесь хорошо, всем сообща, соединенным таким хорошим и добрым чувством, которое и нас сделало на это время любви нашей к бедному мальчику, может быть, лучшими, чем мы есть в самом деле». [12]
Достоевский предполагает, что можно стать более бесчувственными, если забыть, некогда объединившую всех, идею.
«Может быть, мы станем даже злыми потом, даже пред дурным поступком устоять будем не в силах, над слезами человеческими будем смеяться и над теми людьми, которые говорят «Хочу пострадать за всех людей», и над этими людьми, может быть, злобно издеваться будем. А все-таки как ни будем мы злы, чего не дай Бог, но как вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни Мало того, может быть, именно это воспоминание одно его от великого зла удержит, и он одумается и скажет: «Да, я был тогда добр, смел и честен». [13]
Достоевский не знает, что будет дальше с русским народом, с Россией. Его гнетет ощущение надвигающейся катастрофы, но он всё-таки восклицает с сомнением и надеждою:
«Это я говорю на тот страх, что мы дурными сделаемся но зачем нам и делаться дурными, не правда ли, господа? Будем, во-первых и прежде всего, добры, потом честны, а потом не будем никогда забывать друг об друге». [14]
«Господа, милые мои господа, будем все великодушны и смелы, как Илюшечка, умны, смелы и великодушны, как Коля и будем такими же стыдливыми, но умненькими и милыми, как Карташов. Да чего я говорю про них обоих! Все вы, господа, милы мне отныне, всех вас заключу в мое сердце, а вас прошу заключить и меня в ваше сердце! Ну, а кто нас соединил в этом добром хорошем чувстве, об котором мы теперь всегда, всю жизнь вспоминать будем и вспоминать намерены, кто как не Илюшечка, добрый мальчик, милый мальчик, дорогой для нас мальчик на веки веков! Не забудем же его никогда, вечная ему и хорошая память в наших сердцах, отныне и во веки веков! <.>