Ого, протянула Артемида и оглядела высунувшуюся из ванной Ари, будто нарочно игнорируя ее соседку. Выглядишь
Да, знаю-знаю, волосы полный хаос. Это метафора моей жизни. Зато ты только краше будешь смотреться на фоне.
Я хотела сказать, воинственно и завораживающе. И грозно.
Афина нахмурилась. Секунду спустя морщинка между ее бровей разгладилась, и лицо снова приобрело привычный оттенок сосредоточенности.
Ого Ари опешила. Спасибо! Но и просто «мило» было бы достаточно, правда.
Мило, повторила Артемида. Она пожевала губами, будто пробуя слово на вкус. Не-а, не люблю это наречие. Отдает патриархатом, объективизирующим нашу внешность, тебе так не кажется?
Это не приходило Ари в голову, но Артемида поддерживала идеи радикального феминизма, так что она не стала спорить.
Я только пальто найду.
Давай, там холод собачий. А еще весна, называется. Она нехотя повернулась к Афине:
Здравствуй.
Здравствуй.
Пауза.
Говорят, через неделю возобновят пары. Может, и наш особняк скоро отремонтируют.
Афина сдержанно кивнула:
Подрывники были на удивление аккуратны.
Дом их сообщества действительно не сильно пострадал: только сбоку, на месте, где когда-то было кафе, зияла черная дыра, отгороженная лентами. Но им все равно запретили там собираться, и теперь члены Двенадцати все выходные околачивались в общежитии, стараясь не думать о том, что теракт унес жизнь человека, которого многие из них хорошо знали. И о том, что каждый, посетивший «Оракул» тем вечером, мог оказаться на его месте.
Приходится пока торчать тут. Может, хоть через пару дней погода разгуляется.
Точно. По радио передавали, что крокусы будут отлично цвести.
Неловкость, повисшая между ними, казалась почти осязаемой. Они даже говорили так, будто читали заранее заученный текст.
Не думала, что ты слушаешь передачи о природе.
Какой-то маразматик из второго корпуса врубил приемник на всю громкость. Я решила, что хоть кто-то из нас может извлечь пользу из такого необычного знания. Ты, например. Это вполне справедливо.
Артемида хмыкнула, постучала обутыми в кеды ступнями. Рядом с Афиной всем сложно чувствовать себя уютно и нормально: она всегда выглядела строго и одновременно роскошно.
Как у тебя получается сразу и похвалить, и в душу плюнуть? спросила она без наезда, с искренним любопытством.
И Афина отвела взгляд. Афина. Отвела. Взгляд.
От шока Ари едва не выронила рюкзак и сделала глоток горько-приторного остывшего кофе.
Что это было? спросила она у Артемиды уже по пути к автомобилю.
Та пожала плечами:
Жизнь.
Часть 6. О гранатах и флешках
Персефона прикрыла глаза. Ей должно было здесь нравиться: утреннее солнце, запах апельсинов и мяты, журчание питьевого фонтана, громкие разговоры во дворе. В конце концов, это был ее дом. Но ей не особо нравилось.
У нас у нас что-то изменилось? наконец спросила она у матери.
Помимо того, что ты стала носить черный, который совершенно не к лицу такой миловидной, цветущей девушке? Я даже не знаю.
Мам, не начинай.
Деметра придвинула к ней травяной чай с полукружием лимона.
И в мыслях не было.
На черный Персефона и правда перешла как-то спонтанно. Ладно, может, не совсем спонтанно, но всем так или иначе хочется отрицать влияние на свою личность. Думать, что сознание полностью независимо от чужих идей, хотя это невозможно. В меньшей или большей степени, все люди даже самые свободомыслящие, даже блестящие новаторы подвержены воздействию. Но Персефона все равно предпочитала думать, что просто одним холодным вечером, прежде чем отправиться в Царство, обнаружила перед зеркалом себя, покрывающую губы темно-красной, отдающей черным, помадой, купленной три года назад на распродаже и еще ни разу не использовавшейся.
== Зима ==
Как я выгляжу? поинтересовалась она у соседки, с которой делила комнату во время программы обмена. Из-за нее все помещение пропахло парфюмом с ароматом роз, и Персефоне это ужасно нравилось.
Как вампирша. Или как очаровательная покойница.
Идеально!
Афродита едва не подавилась от изумления. Даже приглушила нежный инди-поп, под который делала домашнее задание.
У тебя кто-то появился?
Что? Нет. Только волонтерский проект. Она усмехнулась, поправляя изящную вязь старомодного воротничка. И добавила:
Мы пока немного не сходимся характерами.
Дита задумалась на секунду, вытирая с запястья следы чернильного пятна. Ее полные губы изогнулись в улыбке:
Мне кажется, это норма. У меня один парень адекватный, второй долбодятел. С одним вообще не ругаемся, второго периодически хочется обоссать и сжечь. А я где-то посередине. Думаю, так и работает вселенская гармония.
«У нее два, а я с одним-то разобраться не могу», думала Персефона по дороге в Царство, перешагивая мерцающие сугробы, над которыми еще не успели поработать дворники. Где-то вдалеке звенел колокол. Возле моста она остановилась, заметив знакомую худощавую фигуру.
Она залюбовалась тем, как внимательно Аид всматривался в каждую страницу, переворачивая их пальцами в черных перчатках, как его лоб испещряла глубокая полоса задумчивости. Будто невольно стала свидетелем интимного ритуала близкого общения читателя с содержимым книги и с собственными переживаниями.
Поравнявшись с ним, она спросила:
Не холодновато для чтения?
Он покачал головой:
Я кое-кого жду. И указал подбородком на Сизифа, бродящего с телефоном у подножия башни. Нужно время скоротать.
Большинство в такой ситуации просто первыми подошли бы и поговорили.
Аид уязвленно приосанился:
Да, но я не большинство.
Скромность твоя лучшая черта.
Он нахмурился, убирая книжку во внутренний карман пальто. Другой рукой он держал аж три поводка с черными псами. Те тихонько ворчали, но сидели смирно.
Какие милашки, улыбнулась Персефона, нагибаясь к ним. Я-то думаю, кто там лает под окнами, пока я списки книжек составляю
Пока она трепала их шеи, лицо Аида искажала сначала гримаса беспокойства, потом ужаса и, наконец, облегчения. Какого-то ревнивого облегчения.
Ты им вроде как нравишься, но последний раз они ели вчера. Не уверен, что это хорошая идея, если тебе дороги пальцы.
Она пожала плечами, зная, что ее невозмутимость заденет его еще больше.
Тот парень у башни тебе задолжал?
Угу.
Как насчет «понять и простить»?
У меня тут не благотворительный фонд. Я бизнесмен. Ни больше, ни меньше.
Она кивнула:
Ясно, просто хочешь назад свои деньги. Я тогда пока пойду в Царство, проверю секцию
Дело не в деньгах, перебил он.
Тогда чего же ты хочешь, Аид?
Он опустил голову, гипнотизируя взглядом свои начищенные туфли.
«Тебя, непрошено подумала Персефона. Нет, правда, скажи тебя, потому что мы же оба знаем, у тебя это уже месяц на языке вертится».
Вместо этого он сказал:
Чтобы меня оставили в покое и не задавали глупых вопросов. Но не все в этой жизни идет так, как нам хочется.
Она легко скрыла нотку разочарования, снова погладив одного из «тройняшек».
Перестань ты его тискать! Только имидж мне портишь, прошипел Аид, резко выпрямляясь: злополучный должник перестал терзать мобильник и теперь направлялся к ним, не выражая, впрочем, особого раскаяния.
Дикую охоту в этом году объявили раньше? пошутил Сизиф, подходя чуть ближе, но все же сохраняя почтительное расстояние.
Ни один мускул не дрогнул на бледном лице его кредитора. Не то чтобы у Аида было плохое чувство юмора у него его вообще не было.
Что-то ты давно ко мне не заходил, я заждался.
Ты сказочно гостеприимен, Аид. Не хотел злоупотреблять.
Знаю, тебе даже особо стараться не приходится, но хватит косить под дурачка.
Сизиф со вздохом закатил глаза. Идеально пошитый костюм и очки в тонкой золотой оправе придавали ему вид строгий и благообразный.